— Саш, по-моему, он заметил…

— Да и хрен с ним. Ты свою пробочку не выронил, малыш?

Рома всерьёз тянется туда пальцем и проверяет.

— Нет.

— Ну и славно. Ну, давай сюда еду, а сам разденься обратно до белья и оставь кроссовки. И ложись на диван, на спину, с закрытыми глазами, а я всё подготовлю.

Рома награждает меня любопытным взглядом, косится на пакеты, кивает и идет в гостиную.

— Только не подглядывай! — кричу.

— Не буду, не буду!

Иду с пакетами на кухню, достаю второй поднос, выкладываю на него роллы из трёх разных сетов. «Филадельфия» холодненькая, запечённые с курицей тёплые, «Калифорния» приблизительно комнатной температуры… Заполняю поднос роллами, затем достаю три чайные чашки. В одну выливаю целую бутылочку соевого соуса, во вторую вываливаю несколько баночек васаби, а третью наполняю кетчупом и майонезом из холодильника, размешиваю так называемый «кетчунез», ставлю эти чашки на поднос с вином и свечами. Так, на что ставить? Недолго думая, оставляю подносы в покое, иду в коридор, беру тумбочку из прихожей и несу в гостиную. Ромка послушно лежит в том, в чем я его просил остаться, глаза закрыты, грудь и животик равномерно поднимаются-опускаются от дыхания, ножки в белых кроссовках раздвинуты… Ставлю тумбочку сбоку от дивана, а с другого бока ставлю кресло. Тумбочка повыше, на неё лучше всего поставить поднос со свечами и с вином, а на кресло роллы, чтобы брать было удобнее… Рома вздыхает, но не открывает глаза, терпит… Ухожу на кухню, возвращаюсь с подносами, расставляю. Запах роллов разносится по всей гостиной, у меня у самого уже слюнки текут, и от зрелища прекрасного тела, распростёртого передо мной, и от этого запаха, так сильно дразнящего желудок… Рома вздрагивает от неожиданности, когда я зажигаю спичку и разжигаю свечи, но молчит. Только одну ножку чуть согнул в колене и подобрал к себе. Теперь к запаху роллов прибавляется аромат хвои… Почти готово, остаются последние штрихи… Поднимаюсь и закрываю шторки. Гостиную накрывает полумрак, а свет дают только свечи и телевизор. Переключаю на музыкальный канал, делаю звук потише, беру тёплый ролл и наклоняюсь к своему мальчику.

— Рома, мой любимый сладкий мальчик… Ты готов? — шепчу ему на ушко и ласково вожу ему по губам роллом.

— Да-а-а… — шёпотом отвечает он. Любусь его губками, которые теперь блестят от жира. Кладу ролл на место, вытираю пальцы о салфетку, залезаю на Рому, расставляю ноги вдоль его тела и наклоняюсь, чтобы приникнуть к его губам. Целуемся, размазываем вкус ролла друг другу по губам и языкам. Отрываюсь от Роминых губ и смотрю на результат своей работы: обрезанный член Ромы готов порвать тесные стринги. И мой стоит, возвышается над его голым животиком. Два наших члена в боевой позе, а значит, начало положено. Теперь всё пройдет как надо…

========== Особенный соус ==========

— Открой глазки, малыш. Я хочу, чтобы ты это видел…

Рома открывает глаза и оглядывается, видит свечи, вино, занавешенные шторы.

— Ого, прямо романтический вечер… А это оно так вкусно пахнет? Что это? — он указывает на роллы.

— Это наша еда, сладкий. Мы с тобой покормим друг друга…

— Прямо в постели?

— Ага…

Прошу Рому свободно раскинуть руки по по бокам на уровне головы, затем добавляю, чтобы расслабился и молча предавался ощущениям. Беру тот же теплый ролл и снова вожу им Роме по губам. Сначала он ожидающе смотрит на меня, вдыхает манящий запах свежеприготовленного ролла, а потом приоткрывает ротик, ласкает еду губами, возбуждающе причмокивает. Еще мгновение и к губам присоединяется язык — теперь Рома не только сосал ролл губами, но и старательно вылизывал его языком, не сводя глаз с моей руки. Ловлю момент, когда он хочет укусить и убираю ролл от его губ.

— Нет, еще рано… — тихо шепчу и задираю подбородок Роме, обнажая его тонкую хрупкую шею, медленно провожу по ней теплым роллом. Он весь мокрый от Роминой слюны и оставляет жировую дорожку на его шее. Рома прикрывает глаза и дышит глубоко, его бедра покрываются мурашками, а член напряженно торчит, выглядывая из-под женских трусиков. Мой, свободный от одежды, тоже напряжен, истекает предсеменем, жаждет познать юную плоть Ромы. Но прежде я накормлю и напою своего мальчика, и сам с удовольствием покушаю вместе с ним… Кладу ролл Роме на живот, обхватываю его стройную талию, глажу ее ладонями, потихоньку поднимаюсь вверх. Рома тянется и выгибает спину, приподнимает грудь, словно желает, чтобы я поскорее добрался до его прекрасных розовых сосочков и уделил им внимание. Подожди, Рома, не торопись… Я эстетствую, постигаю и наслаждаюсь твоим телом и, не волнуйся, не обделю вниманием ни малейшей твоей клеточки, мой мальчик… Мои пальцы перебирают выступающие ребра и замирают на половинках лифчика. Рома открывает глаза и выжидающе смотрит на меня. Взгляд его серых глаз умоляет не медлить. Глажу лифчик ладонями, не спеша запускаю под него пальцы и ласкаю нежную кожу вокруг белоснежной ткани бюстгальтера. Рома нервно возится на подушке, пыхтит. Чувствую, как он хочет сбросить с себя белье, как хочет освободить свой рвущийся на свободу член. Мой-то болтается у него прямо перед глазами…

Перестаю пытать своего мальчика ожиданием и приспускаю с него лифчик. Моему взору открываются розоватые аккуратные сосочки, тверденькие, остренькие… Наклоняюсь к плоской груди и дышу на левый сосок, затем дую, заигрываю с температурой. Рома тяжело дышит открытым ртом и выгибает спину, елозит, не знает, куда деть руки, вижу, что ему так и хочется взять и прижать меня к своей груди… Проделываю со вторым соском то же самое. От тела Ромы пахнет гелем после вчерашней помывки, от него веет жаром похоти и желания… Кончиком языка касаюсь розовой горошины. С губ Ромы срывается тихий стон. Приподнимаю голову и плюю на сосок, смотрю, как капелька моей слюны стекает набок. Сосочек теперь мокрый и блестит в свете свечей… Беру ролл с живота Ромы, подцепляю свою слюну, как следует размазываю ее по соску и подношу к губам Роме.

— Кушай…

Тот приподнимается и с явным удовольствием берет ролл в рот. Мой игривый котенок при этом широко открывает его, демонстрируя язычок и зубки, и вместе с роллом обсасывает мои пальцы. Ромой овладел не только голод, в нем взыграла также жажда похоти. Мой мальчик втянулся в процесс и начал получать удовольствие от игрового завтрака. Обсасываю свои пальцы, которые только что сосал Рома, и снимаю с него лифчик, пока он жуёт и глотает. Не переставая любоваться им, тянусь за следующим роллом.

— А-а-а-ах… — вздыхает Рома, когда на его влажный сосок ложится холодная «Филадельфия». Его бедра вновь покрываются «гусиной кожей», мальчик закрывает глаза и дрожит от наслаждения. Приподнимаюсь и вожу вокруг его второго соска своим возбужденным членом, массирую его юную кожу, оставляя на плоской груди следы предсемени. Рома хочет взять меня за член, но я убираю его руку и продолжаю водить горячим стволом вокруг его твердого соска, пока на другом лежит холодная «Филька». Стараюсь четко контролировать процесс, чтобы не кончить раньше срока, поэтому мне важно, чтобы Рома не касался меня. Пусть лежит и получает наслаждение, как настоящий пассивный мальчик, коим я хочу его сейчас сделать. Рома открывает глаза и со счастливым выражением на мордашке смотрит, как мой ствол массирует ему грудь, размазывает по ней предсемя. В конце провожу по его напряженной горошинке уздечкой, и Рома устало откидывается на подушку с глубоким вздохом. Кладу на этот сосок холодную «Филадельфию» и любусь телом Ромы: лежит распластанный, руки раскиданы, голова на боку, соски прикрыты роллами, животик выгибается, член подрагивает от возбуждения… Пододвигаюсь вперед, кладу свой ствол на подбородок Роме. Тот опускает голову и пытается поймать губами мой член, но я укладываю его обратно и тихо шепчу, чтобы расслабился и не торопился, и прошу откинуть голову. Рома подчиняется, вновь подставляет свою тонкую шею. Тогда я практически сажусь ему на грудь и начинаю ласкать его шею членом. Ласково вожу своей дрожащей бордовой головкой по скулам, провожу по кадыку, спускаюсь до ключиц… Ромина шея, еще влажная от его слюны и ролла, становится мокрой от моей смазки.