— Встань ко мне боком, ножку согни… та-ак, молодец… руки на пояс… м-м-м, отлично!.. Теперь на колени, раздвинь ножки, вот так… открой ротик… Молодец… Теперь давай на четвереньки и ко мне задом… Выгни спинку… О-ох, малыш, ты прекрасен…

Рука сама тянется к члену, но я терплю. Передо мной попка Ромы, обтянутая в узкие стринги, на ногах чулочки, а на спине тесёмки от лифчика… до чего же мой малыш прекрасен! Нет, он должен знать, насколько он хорош в этом прикиде! Говорю Роме встать, а сам иду за телефоном и расчёской. Причёсываю своего мальчика, вызывающе опускаю ему его крашеную чёлку на правую бровь, после чего сажусь в кресло, включаю камеру и прошу Рому заново повторить все позы.

— Ты что, будешь фотографировать? — Рома смотрит на меня с недоумением.

— Нет, сниму на видео. Хочу показать тебе, какой ты у меня нарядный! Улыбнись, солнце!

— Но я не!.. Я… — Рома хочет возразить, но слышит сигнал записи, неловко улыбается и пытается изображать те же самые позы, но на этот раз как-то неуверенно, скованно, зажато… Приходится напоминать ему, как правильно расставить ноги или когда надо согнуть колено. Рома стыдится поднять взгляд и посмотреть в объектив. Ну и пусть. Его реакция абсолютно нормальная — он же не порноактер, в конце концов, а вчерашний девственник, только-только постигающий основы секса. Многим неловко даже просто фотографироваться, что уж говорить о том, чтобы позировать практически обнажённым на камеру в женском белье. И это всё на третий день знакомства, между прочим. Решаю не мучать Рому и убираю телефон. Тот стоит раком и оборачивается на звук выключения записи.

— Всё, малыш, я убрал камеру. Расслабься.

Рома выдыхает с облегчением и начинает вставать.

— Нет-нет-нет, Рома, не вставай!

— Я хочу узнать, как я выгляжу…

— Позже. Теперь повернись ко мне, возьми эту штучку и хорошенько смажь её…

Рома берёт пробку и задумчиво крутит её в руках.

— А потом в себя что ли?

— Да…

Рома поднимает на меня озабоченный взгляд. Спрашиваю, в чём дело, тот отвечает:

— Просто перед твоим приходом я сходил в туалет по-большому…

— Ну и замечательно, что сходил! Значит, в тебе теперь больше места, — улыбаюсь Роме. Тот смущённо отводит взгляд, тянется за смазкой, открывает её, нюхает.

— То есть, ничего, если у меня там не помыто? — уточняет Рома.

— Ничего… Давай, Рома, я хочу, чтобы эта штучка торчала из твоей попки. Смазывай.

Мальчик наклоняет тюбик, выдавливает немного смазки на ладонь, потом берёт пробку и тщательно растирает смазку по всей её поверхности. Со стороны выглядит так, будто Рома дрочит, а не смазывает. Он гладит пробочку пальцами, ладонью, старается нигде ничего не упустить. Хромированная поверхность уже блестит от смазки, но Рома добавляет ещё и наносит уже второй слой, растирая пахучую земляничную смазку своими цепкими пальчиками…

— Достаточно, Ром. Теперь повернись ко мне задом, приспусти трусики и смазывай свою дырочку.

— Подержишь? — он суёт смазанную пробку мне. Наклоняюсь и забираю её.

Освободив руки, Рома разворачивается, приспускает стринги и оттопыривает попку. Я подношу к носу вещичку, которая вот-вот окажется в моём мальчике, вдыхаю аромат земляники, а затем облизываю кончик пробки. Во рту сладковатый привкус смазки. Рома тем временем размазывает её пальцами по дырочке, наносит много, не жалеет. Она уже стекает у него по мошонке, а он всё гладит свое юное очко, готовя его к сладостной процедуре… Встаю и протягиваю ему пробку. Рома закрывает тюбик и отодвигает его, берёт игрушку подрагивающей рукой.

— Так… теперь… просто засовывать, Саш? — Рома волнуется, голос дрожит.

— Да… Только не торопись, делай всё медленно и постепенно…

— Х-хорошо…

Он сглатывает и пытается поудобнее взять пробку за ножку, но не получается — пальцы скользят, будучи в смазке. Я замечаю это и разрешаю Роме вытереть руки об одеяло, а заодно советую вытереть ножку пробки. Он вытирает, поудобнее обхватывает пробочку…

— А, и ещё, Рома: тужься так, как будто какаешь. Тебе будет легче принять её в себя.

— Угу…

Рома опускает голову и начинает тужиться. Его сжатый бутончик слегка выпячивается, демонстрируя коричнево-красные лепестки, блестящие от смазки. Завораживающее зрелище… Рома продолжает тужиться и нечаянно пукает. Я хохочу, а Рома виновато оборачивается и извиняется, а потом, видя, как я ухахатываюсь, тоже начинает посмеиваться. Утираю слезу и прошу его продолжать. Мальчик снова раздвигает ноги и сосредотачивается. Анус раскрыт, яйца висят, бёдра подрагивают… Рома осторожно подносит пробку ко входу. Советую ему протянуть руку между ног и засовывать снизу вверх, а не сбоку, как он изначально хотел, а сам подаюсь вперёд, чтобы не упускать ни малейшей детали. Кончик пробки тыкается в сжатый бутончик, затем погружается в него, раздвигая узкие стенки. Когда кончик пробки входит в Рому, он останавливается и начинает прислушиваться к своим ощущениям. Юное тело дрожит, дыхание тяжёлое, сосредоточенное… Внезапно Рома вытаскивает пробку из себя и спрашивает:

— А она точно войдёт?

— Войдёт, Рома, не бойся, смелее…

Он сглатывает и начинает всё заново. Кончик пробки трётся о скользкую щель, затем входит внутрь. Рома боится, но потихоньку проталкивает её пальцами дальше. Вот она в нём уже наполовину. Тугие мышцы сфинктера обволакивают предмет, расступаются перед ним, как перед почётным гостем. Как же в Роме сейчас тесно, жарко и горячо… Из его дырочки стекает коричневатая капля смазки и застывает на мошонке. Даже хорошо, что Рома облегчился перед этим делом — так будет естественнее. Кому нужна эта стерильность?

— Молодец, малыш, продолжай, уже почти всё… — подбадриваю Рому, еле сдерживаясь, чтобы не слизнуть эту коричневую капельку смазки с его яичек. Тот страдальчески пыхтит, но не сдаётся — толкает пробку внутрь до тех пор, пока она, наконец, полностью не скрывается в Ромином анусе, из которого остаётся торчать лишь чёрный страз.

— Всё, я… я сделал это? — выдыхает он и щупает пальцами страз.

— Да! Молодец, Ромик! — искренне радуюсь за своего мальчика и сажусь обратно в кресло. — Как ощущения?

Рома поворачивается ко мне и задумчиво вытирает пальцы об одеяло. От анальной стимуляции его член напрягся и теперь свисал упругой колбаской.

— Ну-у, странные, если честно… Как будто не до конца сходил по-большому… И, это… я писать хочу…

— Это нормально, малыш. А теперь натягивай трусики обратно и отдыхай, расслабляйся…

— Да как я расслаблюсь с этой холодной штукой в жопе?! — психует Рома. Поднимаюсь и ласково беру его за голову двумя руками, поднимаю его лицо к себе, смотрю ему в глаза.

— Ромочка, Рома, ну, потерпи, пожалуйста, мой хороший, тебе понравится, вот увидишь… — целую его в лоб.

— Прости, просто я не понимаю, почему ты просто не вставишь мне, как вставил тебе вчера я? — спрашивает Рома более спокойным голосом. Глажу его по затылку и объясняю:

— Потому что моя попка уже разработана, Ром. Я играл с ней в твоём возрасте и проникал в неё предметами. А твоя — ещё пока очень узкая, и если я начну вставлять тебе сейчас — нам обоим будет больно…

Рома внимательно слушал, не отрывая от меня взгляда. Кажется, он начинал понимать, что к чему. Я постарался доходчиво ему объяснить, чем мы с ним занимаемся.

— …а эта штучка называется «анальная пробка». Ты подержишь её в себе пару часов, она расширит твою дырочку, и я смогу безболезненно проникнуть в тебя, малыш…

— А-а-а… Ну, тогда ладно… — Рома покивал головой с видом знатока. Я чмокнул его ещё разок, и отпустил. Он поднялся и стал натягивать стринги, пряча в них свой немаленький член, который по-прежнему оставался в полустоячем положении.

— Саш… а женская одежда тоже поможет проникнуть в меня безболезненно или как? — спросил Рома.

— Мы экспериментируем, малыш. Мне просто хочется видеть тебя в ней. Если тебе не понравится, то просто выкинем её, но потом. Тебе самому-то как?