— Ага, попался! Сейчас я тебе!.. — он сделал пару движений рукой, надрачивая мне, после чего остановился: — Слушай, может я тебе пососу?
— Лучше подрочи мне, малыш, а заодно и займёшь свои шаловливые ручки. А я пока как следует вымою тебе голову.
И Рома принялся мне дрочить, пока я раз за разом смывал и наносил шампунь на его прекрасные волосы. Юнец научился кое-чему, и теперь не просто водил по стволу кулаком, а подключал фантазию: время от времени гладил и мял мои яички, потом водил кончиком пальца по стволу, теребил уздечку, обхватывал головку в кольцо из большого и указательного пальца. Рома проделывал это всё с закрытыми глазами, и ориентировался на звук: если я начинал дышать чаще, он сосредотачивал внимание на той области, которой занимался именно сейчас, а если я не подавал признаков активности, то принимался за следующую область. В конце концов, он почувствовал, как я дрожу, и как сокращается мой член, готовясь выплеснуться, словно вулкан. Тогда Рома взялся дрочить так быстро, что у меня не было ни шанса: я сдался, забрызгав его собственный стоячий член своим семенем.
— Ну вот, теперь придётся заново его мыть, — шутливо посетовал Рома.
— Давай… сперва шампунь… смоем… — проговорил я, пошатываясь после оргазма.
— Саш, ты моешь мне голову уже пятый раз подряд! У меня волосы выпадут! — смеётся Рома, и подставляет голову под душ.
— Ничего, ничего… Ты видел, что тут написано? Укрепляющий шампунь, между прочим…
Смываю с Ромы шампунь, заново мою ему член, затем вымываю гель из всех его мест и наслаждаюсь видом чистого гладкого тела. Ванная наполнена паром и ароматом парфюма. Рома с довольным видом нюхает свои подмышки:
— Здорово пахнут! Лучше любого мыла!
— А то, — улыбаюсь, а затем прислушиваюсь к странному свисту, доносящемуся из-за двери… Чайник свистит! Отодвигаю Роме ширму и велю заняться чайником, объясняю, где стоят чашки и где лежат пакетики, а он спрашивает про одежду и про полотенца. Сую ему своё в руки и предлагаю ходить ходить голышом — всё-таки лето на дворе. Рома отвечает что не против, протирает стопы и бежит на кухню, капая водой с волос. Задвигаю за ним и занимаюсь собой. Давно хотел вымыть сырный соус из задницы, а то там так противно скользит…
Заканчиваю помывку довольно быстро, отодвигаю ширму — полотенца нет! Блин, Рома унёс с собой и не вернул! Вылезаю, едва не поскальзываюсь на мокрой плитке, прохожу в гостиную, включаю свет, а там обнажённый Рома уже сидит на моей кровати с пультом в руке и глазеет какой-то мультик. Присматриваюсь — ёлки, да это же «Ледниковый Период»! Полотенце валяется у его ног. Подхожу к мальчику, наклоняюсь за полотенцем. Рома отрывается от просмотра, видит меня, всего в каплях воды, и извиняется за полотенце.
— Да ничего, солнце, — обтираюсь, глядя на мультик детства. Сто лет его не видел. — Хороший мультик.
— Да? А чего они все такие квадратные?
— Кто?
— Ну, персонажи эти, животные…
— А-а-а… ну, так мультик древний, один из первых компьютерных… Слушай, а ты быстро освоился! — улыбаюсь и киваю на Рому, сидящего в моей кровати с пультом.
— Было несложно, — отвечает он и подмигивает мне. Да, не зря говорят, что молодёжь быстро учится. Я тупил, разбирался, когда только купил этот телек, а Рома первый раз его увидел — и уже включил что хотел! Класс! Отношу полотенце в ванную и иду на кухню, по пути нагибаюсь и выключаю робота, запутавшегося в проводах от холодильника, затем ставлю на поднос наш чай, беру корзинку с печенюшками, пряниками и конфетами, несу всё в гостиную. Ставлю поднос на диван, сажусь рядом с Ромой, беру своего мальчика за плечо и мы с ним увлечённо хрустим, жуём и пьём, не отрываясь от большого экрана. Моя душа ликует: этот вечер я проведу не один. Самый лучший вечер в моей жизни!
========== С активной позиции ==========
Меня преследует какой-то чёртов маньяк. Как? Почему? Неважно! Надо уносить ноги, скорее! Бегу прочь по тёмным коридорам, не переставая слышать его тяжёлое дыхание за спиной. Сердце готово выпрыгнуть из груди, ноги ватные и плохо слушаются. Знаю, что враг сильнее меня, что он может убить, и всё бегу, бегу, пытаюсь спасти свою жизнь, но никак не могу найти выход отсюда, а тот всё ближе и ближе, уже догоняет… В панике кричу, зову на помощь, но ответом мне служит лишь злобное рычание этой твари… На бегу налетаю на дверь, хватаюсь за ручку и дёргаю, но та не поддаётся. А зловещая тень уже накрывает меня, оборачиваюсь… и огромный нож входит мне в грудь по самую рукоять. Руки опускаются, слабею… А мой убийца стоит и самодовольно любуется тем, что сделал. Из последних сил поднимаю голову, но не вижу его лица — оно расплывается во мраке, не давая понять, кто меня убил, и за что… Странно, но я чувствую не боль, а лишь только жгучую обиду… Рома, мой маленький Рома остался где-то там, совсем один, и я больше не смогу прикоснуться к нему, не смогу его увидеть…
Просыпаюсь от кошмара, весь в поту. Слышу рядом чьё-то дыхание, затравленно оборачиваюсь — Рома. Спит в обнимку с подушкой, наполовину накрытый тонким летним одеялом. Осторожно вытаскиваю у него из-под локтя пульт и выключаю телевизор, работавший без звука, а затем снова ложусь и пытаюсь прийти в себя. Чувствую влажной спиной крошки, кое-где на постели валяются фантики. Нажевали вчера вдвоём за чаем, да так и не прибрали… Виноват был телек, по которому, на ночь глядя, взялись крутить целый марафон мультфильмов серии «Ледниковый Период». Показывали все пять частей, или сколько их там уже наснимали… Меня сморило на середине второй, и я уснул, а Рома, видимо, продолжил смотреть до победного, а теперь дрых, точно сурок. Придвигаюсь поближе к мальчику, закрываю глаза, пытаюсь уснуть, но какой уж там… Дотягиваюсь до телефона, смотрю на дисплей — ровно семь утра. Вот блин, а! Ну почему кошмар не мог прийти в девять, или хотя бы полдесятого? Уже второй выходной приходится вскакивать в самую рань… Ладно, чем лежать и ныть без толку, лучше заняться домашними делами, до которых вчера так и не дотянулась рука.
Аккуратно накрываю одеялом своего мальчика до шеи, тихонько встаю и иду в ванную. Надо закинуть одежду Ромы в машинку, пусть постирается как следует… Конечно, дома я хотел бы всегда видеть его голым, но надо же ему во что-то одеваться, когда он будет выходить на улицу… Поднимаю его скомканную грязную футболку, отмечаю про себя её плачевный вид. Шорты выглядели не лучше, особенно с этим жировым пятном посередине… Кофта, вот, неплохо сохранилась на фоне всего остального, но это была самая обычная, ничем не выделяющаяся бежевая кофта, каких миллионы. Нет, я одену своего мальчика в новую одежду, а эту… Даже и не знаю, куда её теперь девать… Для начала, пожалуй, просто простирну, а там видно будет… Закидываю в машинку вещи Ромы, и вспоминаю, что эту одежду ему подарила та самая старушка, тётя Света, которой Рома должен был позвонить вчера вечером… Блин, забыл ему об этом сказать! Память никакущая, похоже, пора записывать все важные дела на бумажку, по старинке… Добавляю к вещам Ромы парочку своих, засыпаю порошок и пока закрываю дверцу. Саму машинку включу потом, чтобы не шуметь.
Закончив с делами в ванной, иду на кухню, ставлю на плиту воду в отдельной кружке из нержавейки, чтобы попить чаю и взбодриться. Пока греется вода, открываю окно и облокачиваюсь на подоконник, гляжу во двор. Люди суетятся, куда-то бегут, едут, торопятся, а мне хорошо… Сегодня утром, впервые за долгое время, я проснулся не один, а рядом с любимым. И теперь каждое утро я буду видеть его прелестную мордашку рядом с собой, все выходные мы будем проводить вместе, а когда буду приходить с работы, меня будет встречать мой Ромка… О да, именно мой… Чувствую, как на глазах выступают слёзы. Слёзы великой радости, слёзы безграничного счастья. Хотелось неустанно благодарить судьбу за то, что она свела нас вместе, позволила нам увидеться в тот день, и дала сделать первые шаги навстречу друг другу… Преисполненный чувством благодарности, я хотел было высунуться по пояс и прокричать на весь двор «Спасибо!», но меня опередил другой крик:
