— Добрый день, Министр Фадж, — прогудел великан. Гарри вспомнил, как тогда, в лодке, Хагрид говорил что-то про «старого Корнелиуса Фаджа», который если слушает Дамблдора, то хороший, а если нет, то плохой. Судя по озабоченному лицу директора, сегодняшний Фадж был так себе.

— Не такой уж добрый, Хагрид, — преувеличенно-печально ответил Фадж. — На самом деле, хуже некуда. Надо что-то решать. Уже два ученика окаменели, так что дело зашло слишком далеко. Министерство обязано принять меры.

— Я… это… я никогда… — Хагрид умоляюще посмотрел на Дамблдора. — Вы ведь знаете, это не я… Я никогда… профессор Дамблдор, сэр…

— Мне бы хотелось внести ясность, Корнелиус. Хагрид пользуется моим полным доверием, — твердо сказал Дамблдор, еще больше нахмурив брови. — Он вне подозрений.

— Послушайте, Альбус, — пафосно возразил Фадж. — Мы же уже обсуждали это! Прошлое Хагрида ясно говорит против него. У Министерства нет выхода. Необходимо действовать. Попечительский совет в курсе дела, и даже больше скажу — он настаивает! Я даже боюсь, что…

— Я вам еще раз говорю, Корнелиус: удаление Хагрида не поправит дела, — в голубых глазах Дамблдора горел огонь, какого Гарри еще никогда не видел. Гарри даже записал ему плюсик, мысленно, разумеется.

Фадж нервно повертел в руках котелок.

— Взгляните на случившееся с моей точки зрения, Альбус. На меня оказывают давление. Требуют действий. Если будет доказано, что Хагрид не виноват, мы привезем его обратно. И тогда, поверьте, никто больше слова худого не скажет. Но сейчас я вынужден забрать его с собой. Вынужден. Это мой долг.

— Забрать меня? — повторил Хагрид, его колотила дрожь. — Куда?

— Совсем ненадолго, — Фадж избегал взгляда Хагрида. — Это не наказание, Хагрид. Скорее, предосторожность. Настоящего преступника найдут — вас отпустят с подобающими извинениями…

— В Азкабан? — хрипло спросил Хагрид.

— Боюсь, именно туда, друг мой, — сказал Дамблдор. — Я не могу передать, как я огорчен и как беспокоюсь за тебя, и меня утешает только то, что это не кто-то из наших учеников… или учениц. Было бы намного хуже, если бы для… успокоения общественности и сохранения реноме нашего дорогого Министерства Министр Фадж отправил бы туда ребенка. Понимаешь меня?

— Понимаю, профессор Дамблдор, сэр, — Хагрид как будто стал вдвое меньше ростом, — я… это… ну… Но тут же тогда… Вдруг кто-нибудь приберется и старый хлам выбросит?

Последняя фраза была совершенно не к месту, но ни Даблдор, ни Фадж не обратили на нее никакого внимания.

— Я позабочусь обо всем, друг мой, — сказал директор. — Конечно, я не могу требовать от тебя такого, но…

— Ладно, министр, зовите вашего аврора или кто у вас там, — голос Хагрида наполнился решительностью, хотя за ней и скрывался самый настоящий ужас, — только про Клыка не забудьте, не так уж много у него игрушек, а?

Гарри показалось, что с этими словами Хагрид взглянул прямо в его глаза.

— Джон, — прокричал в открытую дверь Фадж, — мистер Хагрид добровольно согласился пойти с нами. Сопроводи его. Вежливо.

В хижину вошел аврор, то есть, простите, старший аврор — тот самый, что выписал им индульгенцию на вокзале Кингс-Кросс. Он взял полувеликана за рукав и вывел наружу. «Из такого захвата даже выворачиваться не надо», — подумал Гарри. Хотя как захватить великана, запястье которого толще, чем бедро этого самого мистера Долиша?

Дамблдор оглядел хижину, и, как уже случалось раньше, Гарри показалось, что он разглядел и его, и Гермиону под мантией.

— Ты же понимаешь, Корнелиус, что это не остановит… того, кто ответственен за нападения?

— Я должен был сделать хоть что-то, — возразил Фадж, — и очень надеюсь, что общественность — и, кстати говоря, Совет Попечителей — остановятся на этом. Есть… веяния… — и он неопределенно помахал рукой.

Директор и министр вышли, Клык бросился к двери и начал, подвывая, скрестись в нее. Гарри выскочил из-под мантии и бросился в угол, где обычно лежала собака Хагрида. Там, на драной подстилке, валялась обгрызенная почти до неузнаваемости подметка. Подметка кроссовка. Подметка кроссовка с совершенно таким же рисунком, как и те, что были на Гарри и на Гермионе. Он на всякий случай проверил это, разувшись и приложив игрушку Клыка к собственной подошве. Один в один, не считая отметин от зубов волкодава. Гермиона, сунувшая мантию-невидимку под мышку, с ужасом смотрела на него. Клык скулил.

— Ноль-ноль, — сказал Гарри. — И теперь я уже не догадываюсь, а точно знаю, кто это. И, пожалуй, как Малфой заколдовал… ее — тоже. Надо бежать к Дамблдору, без него… Я просто не знаю, что мне без него делать.

====== Вопрос О Власти Есть Вопрос О Деньгах ======

Гарри и Гермионе удалось проскочить в Главные Ворота прежде, чем провожавший Фаджа завхоз закрыл их. Им повезло, что Филч, подобострастно прощаясь с Большой Шишкой, не обратил внимания на появившиеся ниоткуда мокрые следы, так что его брань настигла их, только когда они были уже далеко.

— Стой, — прошептал Гарри, — смотри, это же Ник!

Почти-Безголовый-Ник куртуазно болтал с Полной Дамой, которая прикрывалась чем-то вроде веера и глупо хихикала. Гарри сдернул мантию и прокашлялся.

— Сэр Николас!

— О, мистер Поттер, мисс Грейнджер! Что Вы делаете здесь, ведь школьникам запрещено покидать общежития!

— Простите, сэр, нам… мне просто необходимо увидеть директора! Дело касается школы, всей школы! Не могли бы Вы…

— Только если вы немедленно проследуете в Общую Гостиную, господа студенты. Иначе…

— Да-да, сэр Николас, мы именно туда и идем! «Призрачный Корабль», — назвал он пароль Полной Даме.

— Ждите в гостиной и никуда не уходите! — скомандовал Ник.

Они уселись в относительно свободном углу, не в том, который был достаточно-комфортабельным-и-без-портретов, и Гермиона наложила на них Чары Неприметности, а чтобы они уж точно сработали, достала из сумки книжку побольше.

— Смотри, Гарри, — шепнула она, — видишь?

— Не понимаю, о чем ты.

— Она пишет. Она. Пишет. В книжке. Не в тетрадке, не в блокноте — в этой своей книжке с принцессами, видишь?

Гарри хлопнул себя по лбу. Такое действие было совершенно обычным делом для гостиной Гриффиндора, и значит, чары не должны были слететь.

— И… я слышала, сразу после каникул, как она спрашивала у мадам Пинс про специальные книгоремонтные чары. Я еще подумала тогда, какая она молодец. Учебники-то у нее старые…

— Ты умница, Гермиона. Я этого как-то не заметил.

Портрет Полной Дамы отошел в сторону, и в гостиную вошла профессор МакГонагалл. Поскольку ей был нужен именно Гарри, она нашла его взглядом и поманила за собой.

— Жди здесь, — сказал он Гермионе, подхватил сумку, в которой теперь соседствовали мантия и изжеванная Клыком подошва, и подошел к декану.

— Надеюсь, Ваше дело достаточно важное, мистер Поттер, — сказала она, ведя его по коридору и держа палочку наготове. Гарри не стал говорить ей, что замок сейчас безопасен, поскольку Наследник, точнее, Наследница сидит и пишет что-то в замаскированный книжной обложкой ежедневник.

— Да, профессор, — сказал Гарри, — я думаю, что достаточно.

— «Всевкусные Драже», — сказала МакГонагалл пароль, и стоящая у входа на лестницу горгулья пропустила их.

Лестница подняла их обоих ко входу в кабинет, и МакГонагалл открыла дверь.

— Я привела Вам Поттера, директор, — сказала она.

— Спасибо, Минерва, — ответил тот, — а теперь…

— Я не против, если профессор МакГонагалл будет присутствовать, — быстро сказал Гарри и увидел мелькнувшую в глазах МакКошки радость, — это… это касается ученика Гриффиндора.

— Я думаю, Минерва знает, какого именно ученика это касается, — мягко сказал Дамблдор, — но, в силу… некоторых обстоятельств лучше, если мы побеседуем с глазу на глаз. Прости, Минерва, и иди туда, где ты должна быть.

МакГонагалл кивнула и вышла. Гарри на секунду задумался.

— Вы знали, что это Джинни? — спросил он.