— Итак, не освоив даже базовых понятий о стерильности и аккуратности, Вы, Поттер, претендуете на то, чтобы разобраться в теории флегматизаторных комплексов?

— Простите, профессор, — Гарри упер глаза в парту, — но… мне очень надо. Ну, Вы же знаете, Невилл…

— Проблема мистера Лонгботтома, Поттер, заключается не в этом, — профессор брезгливо тыкнул пальцем в открытый разворот, — а вот в этом! — потряс он слегка запачканным платком. — То, что Вы сейчас пытаетесь постичь своим куцым мозгом, в случае неаккуратности и ошибок в приготовлении просто убьет в лучшем случае Вас, а в худшем — того, кому Вы дадите зелья. А то и окружающих. Так что… десять баллов с Гриффиндора за неуважение к личной собственности преподавателя и, как я и говорил, дополнительная неделя отработок, — он схватил журнал (Гарри едва успел заметить, что это был майский номер за восемьдесят седьмой год) и бросил его в сыто чавкнувший дверцей шкаф.

— Да, профессор, — внутри Гарри кипел от возмущения, но внешне постарался не подать виду. В конце концов, как сказала в прошлом году Шляпа, у всего на свете есть своя цена, и часто она не вполне обычна. Если за возможность сварить это чертово зелье для миссис Кейн придется отработать две недели, драя кабинет Снейпа — это даже и недорого.

— Он не логичен, — осуждающе сказала Гермиона, делая очередную пометку в пергаменте и задвигая очередной ящик с ингредиентами, — то он придирается к тебе из-за того, что ты не интересуешься зельями, то назначает отработки и снимает баллы именно за то, что интересуешься… Что ты должен сделать, чтобы он, наконец, перестал к тебе придираться?

— Наверное, сдохнуть, — пожал плечами Гарри, выжимая тряпку; на самом деле он был очень рад, что его ожидания оправдались и Гермиона присоединилась к нему сразу по прибытии, — и то не уверен, что этого хватит. Понимаешь, мой папа отбил у него мою маму, а потом родился я, да еще и так получилось, что я на папу похож в основном, вот он и…

— Но это же низко! — возмутилась мисс Грейнджер. — Лок… другие преподаватели никогда не опустились бы до такого!

— Снейп — это Снейп, — возразил Гарри, стирая пыль со стоящей на шкафу банки, внутри которой плавало что-то очень жуткое, но, к счастью, крепко заспиртованное. — Я его, конечно, тоже ненавижу — есть за что. Но у других преподавателей другие недостатки. Возьми хоть Локхарта, которого ты сейчас упомянула, точнее, чуть не упомянула. Думаешь, он идеален?

Гермиона покраснела, закатила глаза и отвернулась. И, кажется, это было «Да», точнее, «Да, да, ДА!!!»

Гарри едва успел прикусить язык: он просто не мог, не имел права рассказать подруге некоторые детали из биографии красавчика-профессора. Оставалось надеяться, что умная подруга сама дойдет до некоторых несообразностей в той макулатуре, которую Локхарт навязал им вместо учебников.

— Кстати, а что с Роном? — спросила она. — И с Дином Томасом? Говорят, их не было в поезде. И я их тоже не видела, хотя и искала. Я вас всех искала! — быстро добавила она.

— Нас барьер не пропустил, который на платформу, — объяснил Гарри. — В результате я камином отправился, а Дин с Роном на машине полетели.

— Полетели?! — распахнула глаза мисс Грейнджер. — Но это же… опасно! Они же столько правил нарушили. Их… их же исключат!!!

Гарри чуть не прыснул: Гермиона даже не подумала, что Рон с Дином могут, например, разбиться. Отличница и заучка до сих пор считала исключение из школы худшим вариантом, чем смерть.

— У них разрешение есть, — успокоил он девочку, — от настоящего аврора. Так что вряд ли. Хотя Снейп, конечно, попыта…

Раздался треск, дверь в кабинет распахнулась, и упомянутый профессор втолкнул в кабинет двух упомянутых же учеников. Оба они — и Рон, и Дин — выглядели поцарапанными и помятыми, их багаж тоже пребывал в изрядном беспорядке. Но, по крайней мере, оба гриффиндорца были живы.

— Сидеть здесь! — рявкнул профессор. — Я, к сожалению, не могу решать вопрос о вашем исключении, так что ждите, пока ваш декан соизволит заняться вами!

Он щелкнул замком ведущей в соседнее помещение двери, скрылся за ней и через несколько секунд появился оттуда еще более раздраженным. Бросив напоследок испепеляющий взгляд на четверку гриффиндорцев, он вышел в коридор, хлопнув дверью так, что с потолка на свежевымытый пол посыпалась пыль.

— Не исключат, — флегматично заметил Гарри, снова окуная тряпку в ведро.

— ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ? — с надеждой и недоумением хором спросили Рон и Гермиона.

— У него под мышкой альбом с песнями «Битлз». С нотами. А он поспорил с Распределяющей Шляпой на то, что вас не исключат. На этот самый альбом. Ну и, раз он потащил его Шляпе, то он проиграл, вот и все.

— Ага, — кивнул Дин, — его аж перекосило, когда он твою расписку прочитал. Я его никогда таким расстроенным не видел.

— Гарри Джеймс Поттер! — уперла руки в боки Гермиона. — Что значит «твоя расписка»? Ты тоже как-то поучаствовал в этом?

— Ну… Она не моя на самом-то деле, а как раз того аврора. Я им только задницу прикрыл, запиской этой, — пожал плечами Гарри. — Точно как адвокаты советуют. А то…

— Что это за слова на букву «З», Гарри Джеймс По!..

Она не договорила. Дверь распахнулась в очередной раз, и в кабинет вошла профессор МакГонагалл, сердитая и с поджатыми губами.

— Мистер Уизли, мистер Томас, — сухо произнесла она, — мне хотелось бы выслушать Ваши объяснения. Про то, что барьер не пропустил вас на платформу, я знаю, и теперь я хочу узнать, как вам вообще пришла мысль лететь в Хогвартс на виду у всего Лондона.

— У нас было разрешение, профессор! — воскликнул Томас. — Мы обратились к аврору…

— Точнее, он к нам подошел, — поправил его Рон.

— И Гарри…

Гермиона закатила глаза.

— Так, стоп, — сказала МакГонагалл спустя три минуты, — могу я ознакомиться с этим документом?

Дин протянул декану вырванный из блокнота листок. МакГонагалл провела над ним палочкой; текст засветился зеленым.

— Разрешение подлинное, — с некоторым даже удивлением сказала профессор. — Я не буду спрашивать, как Вам пришла в голову такая идея, мистер Поттер, но полагаю, это снимает все вопросы и по запрету на волшебство вне стен школы, и по нарушению Статута Секретности. Вы не знали? — строго спросила она, глядя на шокированного Рона. — Магглы заметили летающий автомобиль над Лондоном! И даже написали об этом в своей газете!

— У нас кнопка заела, — потерянно пояснил Рон, — та, которая невидимость включает. Теперь мама меня убьет!

— А профессор Спраут добавит, — безжалостно продолжила профессор МакГонагалл. — Это же надо! Повредить своим автомобилем Дракучую Иву!

— Да уж, — проворчал Дин Томас, — угораздило же тебя, Рон, врезаться в то единственное дерево, которое способно дать сдачи!

— Машина-то хоть цела? — спросил Гарри.

— Была цела, — почесал кудрявую голову Дин, — в основном. По крайней мере, удирала она очень резво.

— Удирала?!

— Ну… «Фордик», когда его эта самая ива бить начала, выкинул и нас, и сундуки, и ка-ак дернет в лес! В Запретный. Эта ива на самом деле здорово дерется.

— Папа очень расстроится, — мрачно сказал Рон.

— Это будет самой маленькой из ваших проблем, джентльмены. Итак, за повреждение уникального экземпляра волшебной флоры Вам, мистер Уизли и мистер Томас, будет назначена отработка с мистером Филчем. Что же касается баллов… Вы хотите что-то сказать, мистер Поттер?

— Ну… Они ведь тоже сели в этот автомобиль еще до начала учебного года, профессор?

— Хм. Да. Таким образом, снятия баллов с факультета я производить не буду. А сейчас я покину вас, мне необходимо присутствовать на пиру.

Рон хотел что-то сказать, но МакГонагалл осадила его взглядом.

— Ваш поступок, несмотря на… формальную законность, возмутителен! И я не желаю, чтобы вы получили хоть какое-то… моральное удовлетворение от этого. Поэтому до окончания пира оставайтесь здесь. И да, если Вы беспокоитесь о своей сестре, мистер Уизли, — она распределилась на Гриффиндор.