— Ну что ж, Минерва… Тогда, полагаю… нам снова придется… сменить декорации… — зал окрасился в синий и бронзовый, но, к удивлению Гарри, Гриффиндор зааплодировал этому как бы не громче, чем Рэйвенкло. — Префект Клируотер! Проводите, пожалуйста, мистера Поттера в Больничное Крыло. Поппи, убедитесь, что... эээ… с мальчиком все в порядке.

Гарри обернулся и успел заметить лишь горящие прежней ненавистью глаза Перси, раздосадованную крысиную физиономию Драко и потерянный взгляд мисс Грейнджер.

— Это уже четвертый был, ну, снимок, — уже почти в коридоре услышал он виноватый голос Криви. — В смысле, сначала третий, а потом четвертый. Ну, просто и профессор Локхарт же давно просил тебя с ним сфоткать, да и тебя с Пенни я упустить не мог…

Пенни тянула Гарри за руку так сильно и шла так быстро, что мальчик еле успевал перебирать ногами. Они двигались куда угодно, но только не во владения мадам Помфри. Они прошли по коридору второго этажа, и Пенни в нерешительности замерла, разглядывая сплошную стену.

— Пусти, — сказал Гарри, — тут Дамблдор похозяйничал немного. «Он хуже Тома!» — пробормотал он, постучав по стене палочкой, и открыл появившуюся дверь.

…Пенни практически подхватила его под мышку, и они ввалились в ту кабинку, где стоял стол и лежали диванные подушки. Гарри снова уткнулся в знакомые мягкости, но теперь его макушке было очень, очень мокро.

— Эээ… Пенни, — пробурчал Гарри в это мягкое несколько десятков секунд спустя, — а ты «Обливиэйт» не на себя случайно сказала? А то похоже ты все остальные слова, кроме «Прости», напрочь забыла! За что извиняться-то? Ты ж его заколдовала, а не меня!

— Молчи, — зашипела Пенни, отстранив мальчика, — ты… Ты ничего не знаешь, ловец! Я… Я и тебя тоже заколдовала… тогда.

— Тогда — это… когда окаменили Колина? Когда мы с Гермионой по часу потеряли? Но… зачем?!

Пенни села на стол и уперла взгляд в собственные коленки. Очень красивые коленки.

— Тогда… Тогда я… вышла из класса ЗОТИ. А ты подошел и… И сказал, что урок кончился… полчаса как он кончился уже, вот! А я этого времени не помнила совершенно! И чувствовала себя… Ты не поймешь. Не потому, что ты глупый, а…

— Ага. Физиология, гидравлика, — он увернулся от взмаха палочкой, к счастью — холостого, — гормоны эти…

— Что-то там профессор МакГонагалл про балаган говорила, — вздохнула Пенни, — но… это правильно. А то бы я… не могла рассказать. И… я не знаю, что там «этот» со мной эти полчаса делал. И… очень испугалась. Испугалась узнать. И тогда я… стерла тебе память. Чтобы ты не напоминал мне и… не копался. А ты докопался бы, ты до кого угодно докопаешься! Так что… «Обливиэйт» этот… когда ты все забыл… Я ЭТО БЫЛА! Я! И МИСС ГРЕЙНДЖЕР — ТОЖЕ Я! Она видела, как я тебя… А т-теперь… Я себя т-такой т-тварью чувствую…

— Мы же уже договорились, что тварь в этой истории — кто-то другой. И… Лаванда знает одно заклинание…

— Я тоже знаю. Уже. Она мне его показала. Но… если бы оно получилось у меня… Сейчас вот… Я бы точно знала, что он что-то со мной сделал. Не там, ну, в смысле, не в… не в туда. Но… есть… разные… способы.

— И ты…

— И я стерла ему память именно поэтому! Чтобы он тоже не помнил! Чтобы никто не помнил и не знал! Только перестаралась, похоже.

— Ну и… нормально, — сказал Гарри. — «Чего душа не знает, о том не страдает!» А перестараться тут трудно, после такого. Где ж ты тварь-то?!

— Я… тебе не рассказала, — Пенни опустила голову еще ниже. — Я… я боялась. Признаться боялась. И поэтому…

— Ну да, — вздохнул Гарри, — нам все время что-то мешало. Я же помню, ты ж хотела, несколько раз!

— Ничего нам не мешало, — возразила Пенни, — в смысле, мешало, но… если бы я решилась…

— Забей, — решительно сказал Гарри, беря ее ладони в свои. — Я вон тоже на много чего не решался, и из-за этого… тоже было… всякое. Но в конце концов все кончилось хорошо. И с твоей помощью тоже. Если бы не твой «Фиделиус»… Кстати, я тут притащил книжки кое-какие… Нет, — сказал он решительно, — книги я тебе уже в следующем году покажу. С налета их, пожалуй, опасно изучать, а нас уже скоро искать начнут. Если не ищут уже. Так что приводи себя в порядок – и пошли! — сказал он, пряча стартовый револьвер Локхарта в сундук, к тем самым книгам. Трофей же. В соответствии с обычаями и установлениями. Ну и вдруг пригодится?

Пенни привела себя в порядок, и они действительно пошли в Больничное Крыло.

Мадам Помфри так долго искала на Гарри раны от несуществующих пуль, что мальчик чуть было не опоздал на поезд. Но они успели — сначала камином до Хогсмида, а потом бегом до станции. Багаж уже ждал его в купе, где сидели Невилл, Шимус и Дин. Уизли, не выпускавшие сестренку из вида весь последний триместр, ехали вместе — даже Перси не пошел к префектам, а близнецы — к своим проказам. Непривычно тихая Гермиона поехала с девочками.

А Малфой вообще добирался до дома совсем не «Хогвартс-экспрессом», что свидетельствовало о том, что какие-то мозги у него все-таки были. Так что задать белобрысому парочку-другую вопросов под дых, за ту самую подставу в коридоре, не получилось. Пока.

Гарри представил, как миссис Кейн снова говорит ему: «Ну что ж, Гарри, приемлемо, но помнишь, как мы предупреждали тебя насчет мистера Малфоя? Ты слишком привык к легким победам и возмутительно расслабился. А если бы револьвер был не стартовым или если бы мистер Локхарт не был бы таким идиотом?» – и настроение у него испортилось. Так что он просто сидел и смотрел в окно.

— Невилл, — спросил Гарри, когда поезд тронулся, — а за что тебе эту специальную награду дали?

— Ну…  я меч Гриффиндора спас, — смутился Наследник Рода Лонгботтом.

— Ты что, лазил туда?! — распахнул глаза Шимус. — В Тайную Комнату?! То-то нас за него не отругали!

— Нет, — сказал Невилл, — там… там странно было.

— Рассказывай, — сказал Гарри, — а то ты убьешь нас вместо василиска. Мы ж от любопытства умрем.

Невилл оглянулся, потом покрепче прижал к себе банку с Тревором.

— Ну, я это… Джинни нес, — смущенно сказал он, — к мадам Помфри, сразу после того, как… А Шляпа на голове же. Тут она как заорет: «Вынь его из меня, — кричит, — вытащи скорее! Я вся горю, этот жар, — говорит, — сжигает меня изнутри», – представляешь?!

— Чего это она?! — удивленно спросил Гарри, ему тоже стало неловко. Чем-то эти слова старой тряпки напоминали ему страстно-стыдные стоны Семерых Пенни в кабинете Локхарта. И уж совсем не соответствовали ужасу момента, как он его помнил.

— Ну, я тоже не понял, но Шляпа умная же. Хотя и странная немного. Значит, лучше делать так, как она говорит, думаю. Я тогда Джинни на пол опустил аккуратненько, Шляпу с себя снял, руку сунул внутрь…

— И чего?

— И рукоятка там, снова, представляешь?! Горячая, жуть! Я меч вытаскиваю, руке больно так, а клинок весь светится аж, красным таким…

— Он, наверное, от Адского Огня нагрелся, — сказал Дин. — Еще немного бы…

— Ага. Еще немного — и меч бы сгорел, и Шляпа — они ж связаны так… хитро, а потом и мы с Джинни. И огонь выбрался бы в коридоры. Ужас просто.

— Не говори, — покачал головой Гарри, — Минута Смертельной Опасности, точно как в инструкции! А потом что?

— А ничего. Я стою, как дурак, с мечом в руке, держу клинок в терции, ну, чтобы остыл… И слышу — Джинни всхлипнула. Ну, я вниз посмотрел, а она тоже на меня… смотрит… И говорит так: «Не-евилл…»

— Э, друг, ты пропал! — вздохнул Гарри. — Ну вот представь себе, что она увидела?

— Ну, не знаю что. Она лежит… я стою… Грязный, в драной мантии. Коридор пустой… Лужа эта вонючая, с меня натекла…

— Ага. Так вот, увидела она вот что: она лежит у ног высокого плечистого парня, с нехилыми мускулами и во-от такенной челюстью. Этот здоровенный парень держит в боевой позиции пламенеющий меч. На голове у него — легендарная Шляпа. И вокруг вместо жуткого подземелья, где она сознание потеряла — родные и где-то даже безопасные коридоры. Дальше продолжать?