— Видишь ли, Гарри, продажа магглам волшебных предметов, к примеру, зелий или зачарованных амулетов — тяжкое нарушение Статута Секретности. Но если ты продаешь им обычные, неволшебные вещи, пусть и изготовленные с помощью магии — ты должен всего лишь получить в Министерстве соответствующую лицензию. К сожалению, еще четверть века назад, с выходом на арену определенных… политических сил, такие лицензии выдаваться практически перестали, но…

Дамблдор объяснял, а Гарри думал. Миссис Кейн всегда говорила ему на их вечерних занятиях, что не экономика следует за политикой, а политика за экономикой. И может быть, ограничение торговли магов с магглами — не следствие, а самая что ни на есть причина этой войны?! Ведь если такие чистокровные волшебники, как родители Мэри или тот же Малфой все равно взаимодействуют с обычными миром, то… Это же та самая монополия, вот что это! И если Малфой готов был убить нескольких детей ради одной-единственной монопольной сделки, то… ради постоянной монополии аристократы половину Магической Британии убьют и не поморщатся!

— …так что пойти навстречу Августе, Артуру и Молли было бы и в твоих интересах, Люциус, не так ли?

Малфой кивнул. Счастливым он не выглядел, но и вконец убитым тоже.

— Профессор Дамблдор, сэр, — Гарри поднял руку, как Гермиона на уроке, — но ведь пострадали и другие ученики, например, Джастин. Ну, Джастин Финч-Флетчли, с Хаффлапаффа… Я думаю, было бы неплохо, если бы его семья… Ну, отец там… Он хоть и маггл, но…

Малфой, как ни странно, оживился. Видимо, про «магглов и магглов» на их позапрошлой встрече он говорил не просто так. И, видимо, ему действительно очень, очень нужно было принести отцу Джастина действительно серьезные извинения.

— В самом деле, отличная идея, Альбус! Думаю, предоставление лицензии мистеру Финч-Флетчли, разумеется, младшему и, разумеется, отсроченной до его совершеннолетия, тоже было бы прекрасной идеей!

Теперь слегка скривился Дамблдор. Представители семейства Финч-Флетчли в его команду не входили. «А зря, между прочим», — подумал Гарри.

— Что же, лицензии для Лонгботтомов, Уизли и Финч-Флетчли и в самом деле были бы неплохим выходом, — с лучащейся доброю улыбкой согласился наконец директор.

— Но ведь пострадали не только они, мистер Малфой, сэр, профессор Дамблдор, сэр! Мистер Криви, мисс Клируотер (она, между прочим, префект и к тому же совершеннолетняя!), мисс Грейнджер, Драко Малфой… Ну, думаю, у Малфоев все лицензии есть и так, правда? И у Крэббов?

Люциус кивнул.

— Ну вот. А, еще Дин Томас же. И Шимус Финнеган. Они же тоже… помогли принять решения. Гермионе, Дину и Колину можно отсроченную лицензию выдать, а у Финнегана мама ведьма, так что можно и ей вместо него, ну, как Уизли.

— У Вас… есть деловая хватка, мистер Поттер. Но я не услышал в этом списке Вашей фамилии.

— Спасибо, что не возражаете против остальных, Лорд Малфой, сэр. Здорово, господин директор, правда? А что до меня…

Говорить о том, что Гарри еще надо было дожить до того времени, когда он сможет воспользоваться этой лицензией, мальчик не стал, это было бы, как говорила миссис Кейн, «потерей лица».

— Я…не чувствую, что мое предназначение в бизнесе, сэр. Оно… другое. Ну, Вы знаете.

Дамблдор сверлил его пронзительно-голубыми глазами. Люциус задрал подбородок еще выше.

— Малфои… не любят оставаться в долгу. Ни в каком отношении, Лорд Поттер, — к смирившемуся с неизбежным Малфою явно вернулось самообладание. — Что Вы хотели бы… потребовать лично для себя?

— Ага, — сказал Гарри, — я тоже. Я имею в виду, что я тоже предпочитаю отдавать долги. И тоже, ну, во вс-с-сех с-с-смыс-с-слах. И вот… о долгах. Ну, с Драко-то я долг стребую, но он такой… маленький.

— Я бы не сказал, что освобождение домового эльфа — нечто мелкое, — задумчиво произнес Дамблдор. — Даже переход к другому хозяину — уже неординарное событие, но вот освобождение… В сочетании со стремлением самого эльфа к свободе… я бы сказал, что это довольно беспрецедентно. Столь детский разум в сочетании со столь… серьезными возможностями… Это может быть… весьма опасным.

— Ну, у этого Добби же хватило разума… предупредить о том, что будет что-то плохое? А вот у взрослых волшебников… В общем, вряд ли он будет опаснее, если его освободят, чем тогда, когда, ну… — Гарри не договорил, но его поняли.

— И еще, — продолжил мальчик, — этот Добби же письма мои тырил, и бладжер заколдовал, и взорвать меня хотел этой вытяжкой, не насмерть, а так… И он же ваш слуга, правда? — Малфой снова попытался надеть на себя маску невозмутимости. — Ну… Он там пытался еще что-то сделать, чтобы мне повредить немного. И окаменел, а Вы же раскаменять его не хотели? Там же, ну, в том разговоре через камин, речь обо всех мандрагорах шла? Обо всех-всех-всех?

Малфой ожидаемо не прокомментировал, хотя в его почти белых глазах плескалась самая настоящая ненависть.

— Хотя я читал про этих – про вассалов и сюзеренов… — продолжил мальчик. — Там тоже какие-то взаимные долги есть, правда? Конечно, в основном, у вассала перед сюзереном, но и наоборот тоже должны быть? Ну там защищать, заботиться… Но Вы, как я понял, не особенно заботились о его раскаменении. А когда сюзерен не заботился о вассале, ну, в старые времена — вассал мог просто уйти. Ну и Добби пусть уйдет. С-с-соглас-с-сны? В смысле, согласны, Лорд Малфой?

Малфой кивнул. Змея моргнула.

Гарри выдохнул. Про себя.

— А насчет большого долга… Понимаете, у меня и так дел полно. Учеба, экзамены… квиддич… А тут еще магглорожденных волшебников спасать… Давайте, Лорд Малфой, Вы просто не будете ничего… эээ… злоумышлять против… магглорожденных? Никак?

— «Ни словом, ни делом; ни железом, ни златом; ни силою, ни магией», так, Люциус? — спросил Дамблдор. Малфой кивнул.

— Вы могли бы потребовать большего, Лорд Поттер.

— Ну, слишком много ведь тоже нехорошо! — пожал плечами Гарри. — А потом — ну это ж только за этот раз.

— Сомневаюсь, что Вам представится еще один случай оказать Роду Малфой сравнимую услугу, — процедил Люциус.

— Ну, не знаю, — сказал Гарри. — Я же не профессор Трелони, ну, та, которая прорицания ведет, — и уловил едва заметное моргание Дамблдора. Да, похоже, старушки опять попали в цель, когда заставляли его читать Библию и историю Эдипа. — Там увидим.

— Ну что ж, — преувеличенно-бодро воскликнул Дамблдор, — приступим к клятвам, Люциус?

Ноги Гарри не были такими ватными, даже когда он выбрался из Тайной Комнаты, так что по коридорам — все еще пустынным — он шел медленно, можно сказать — по стеночке. И когда прямо из стены коридора — ноги снова сами собой занесли его в Тот Самый Коридор — наперерез ему выплыла Миртл, он чуть не рухнул.

— Представляешь, Гарри, — в голосе привидения зазвучали плаксивые нотки, — пришел директор и запечатал дверь в мой туалет! И получается, что я теперь буду тут совсем одна, так что ли?

— Ну, ты же вроде не любишь, когда к тебе кто-то заходит?

— Миртл не любит, когда над ней насмехаются! Миртл не любит, когда над ней издеваются! А как только появляется кто-то, кто не насмехается и не издевается над Миртл, приходит директор и запечатывает дверь, чтобы тот-кто-не-насмехается над Миртл не мог к ней пройти. И представляешь, — ее голос из плаксивого стал ехидным, как будто она собиралась сделать кому-то мелкую пакость, — тебя он тоже обидел! Он, когда запечатывал дверь, сказал, что ты хуже Тома, вот!

— Да и ладно, — сказал Гарри. — Хотя погоди. Там же… Ну да, и с тобой поболтать тоже здорово. Запечатывал… и сказал… Как он сказал, ты говоришь?

— «Он хуже Тома». Но это же неправда! — подмигнула ему Миртл с особенно хитрой ухмылкой и легким кивком в то место, где, предположительно, раньше была дверь. — Том меня убил, а ты отомстил за меня, вот! Значит, ты лучше!

— Ага, — сказал Гарри-Который-Лучше-Тома, устраиваясь на собственных ногах потверже, — как бы тут… Вот она! — он нащупал пальцами ту самую выбоину в стене, куда ударила дубина тролля, не отрывая руки от углубления, встал спиной к стенке и пересек коридор под как можно более прямым углом. Вспомнив ту запертую дверь, за которой сидел цербер по имени Пушок, он трижды постучал по стене палочкой и заявил: «Он хуже Тома!»