— Моника Манч, — кивнула Гермиона, — ее в Хаффлпафф распределили. Она одна с таким именем в этом году была. И…

— И я написал «Монике с пожеланиями удачи, Гарри Поттер». Так вот, та записка — она именно что часть этого самого автографа. Тоже отрезанная. А ты помнишь, как мистер Бэгмен о чем-то говорил с мелкой хаффлпаффкой? Это же как раз та самая Моника и была, так что он вполне мог выцыганить у нее мой автограф. И отпечатки его на записке ничего не дадут — Дамблдор-то ее Бэгмену передал, то есть у него есть объяснение. Поэтому он и улыбался как идиот, когда контрольные пальчики прокатывал.

— То есть ты думаешь…

— И Дамблдор тоже, — вздохнул Гарри. — Не случайно он Бэгмена вместе с Краучем в замке задержал. Но поскольку Людо все-таки сработал на его собственный план, точнее, один из планов, раскрывать его он не будет. Надо, кстати, по карте посмотреть, как они там…

Гарри открыл Карту Мародеров и всмотрелся в нее.

— Ага, — сказал он, — втроем сидят, в кабинете директорском. Дамблдор, Бэгмен и Барти Крауч. А Грюм, кстати, в гостиной Хаффлпаффа, разговаривает с той самой Моникой. Все-таки он хороший опер. Невезучий, но хороший, — процитировал он МакФергюссона с той самой давней встречи.

— Будем его разоблачать? — спросила Гермиона. — Мистера Бэгмена?

— Нет. В смысле, не публично. Во-первых, мне все равно от этого Турнира не отвертеться, ну и я же и сам не могу отлынивать, если ты участвуешь!

— Тогда ты не будешь отлынивать и от экзаменов, Гарри Джеймс Поттер! — строго сказала мисс Грейнджер. — Я все равно собираюсь их сдавать — турнир там или не турнир!

— Я так и знал, — вздохнул Гарри. — А, во-вторых, если даже Бэгмен работает на Тома — пусть он и ведет себя, как полный идиот, но мадам Боунс меня предупреждала, что он как-то во всей этой истории замазан был… В общем, мне и правда нужно, чтобы Том выполз из своей норы, так что разоблачать его еще и по этой причине не надо.

— И что нам теперь делать? — спросила Гермиона.

— Прежде всего нам надо найти Дина, — сказал Гарри. — Школа Удачи нуждается в своей собственной эмблеме. Я собираюсь всячески подчеркивать, что выступаю не от Хогвартса, иначе у Дамблдора все время будет соблазн как-то тебя убрать.

— Я не хочу идти в Гостиную, — уткнулась ему в плечо мисс Грейнджер. — Представляешь, что там творится?

— А что там может твориться? Либо праздник, либо подготовка очередного бойкота, — пожал плечами Гарри. — По карте непонятно. Но ни в том, ни в другом случае мы там лишними не будем.

— Но я…

— Ты пойдешь туда так же, как Лаванда в Большой Зал, — отрезал Поттер. — С высоко поднятой головой!

— Ай-ай, сэр, — всхлипнула ему в подмышку Гермиона, — разрешите выполнять, сэр?

Одна часть Дома Храбрецов действительно готовила бойкот, а другая — и в самом деле праздник. А потом оно все как-то само собой совместилось.

— Я не знаю, что ты сделала с Кубком, Грейнджер, — шипела на Гермиону Анжелина, которую близнецам убедить, по-видимому, не удалось, — но, когда ты обделаешься на первом же испытании, я устрою тебе настоящий ад, да такой, что ты сама сбежишь из школы, поняла? И не вздумай покрывать ее, Поттер! — ткнула она в юношу надкусанным сэндвичем.

— Или? — спокойно спросил Гарри и, подумав, тоже взял с большого блюда сэндвич и откусил от него: проголодался все-таки от волнения.

Анжелина не ответила, только зыркнула совершенно не по-доброму.

— Что, думаешь, что самый крутой? — наехал на него Кормак МакЛагген, учившийся на курс старше, здоровый и драчливый.

— ДА! — возникли за его спиной близнецы Уизли.

— ГАРРИ ПОТТЕР КРУЧЕ ВСЕХ! — поддержали братьев мальки, ведомые Деннисом Криви.

— Гарри, Гарри, а как ты это сделал? — это был сам Деннис, сующий в свободную руку Гарри бутылку сливочного пива.

— Не знаю, — отмахнулся от него сэндвичем изрядно раздраженный и злящийся из-за этого сам на себя Поттер.

— Понимаю, секрет! — воскликнул первокурсник. — Я-то из рогатки в него, в кубок этот, попал. Надо было мне тоже от другой школы заявиться, от Молочной Фермы Криви! Такая реклама здоровская была бы! Как ты думаешь, выбрал бы меня Кубок?

— Наверное, выбрал бы. Грюм говорит, на кубок этот «Конфундус» наложили, как на шахматы и на метлы в прошлом году. Так что он не помнил, что школ всего три. А что бы ты дальше делал?

— Придумал бы что-нибудь! — уверенно заявил малек. — Ты же придумаешь?

— Придется, — вздохнул Гарри. — Дина Томаса не видел?

— Он в спальне вашей, знамя Гриффиндора ищет.

— Нашел! — сбежал по ведущей из спален лестнице Дин с ало-золотым полотнищем в руках.

— Стоп! — отгородился сливочным пивом Гарри. — Знамя — Гермионе. Чемпион Хогвартса — она.

— А ты? — удивленно вытаращил глаза Томас.

— А я тебя сейчас работой загружу, — ответил Гарри, пока Лаванда оборачивала знамя Дома вокруг плеч подруги.

Та дернулась было протестовать, но, наткнувшись на жесткий взгляд командира, только вздернула подбородок, вызвав хоровое шипение Анжелины, Кормака, Рона и еще пары дюжин учеников.

— Какой работой? — удивился Дин.

— Надо нарисовать герб Школы Удачи.

— Это я запросто! — он снова скрылся в спальне и через несколько секунд вернулся с коробкой, в которой держал перья, фломастеры и краски. — Что рисовать?

— Клевер четырехлистный? — оживился Шимус.

— Нет, это как-то просто. Моя удача… Она такая… — задумался Гарри. — Во! Живоглота нарисовать можешь?

— М`няу? — удивился шмыгавший под ногами полуниззл.

— Как живой будет, — уверил Гарри Дин.

— Ага. Значит… На черном фоне…

— Почему на черном? — удивился мулат.

— Потому что Блэку понравится. Значит, на черном фоне гордо шествующий полуниззл цвета пламени, держащий в пасти крысу с перебитым хребтом. Беспалую. В смысле, одного пальца на передней лапе у нее быть не должно.

— Ты про Коросту, Поттер? — вызверился Рон. — Ты еще и гордишься этим?

— Я про Питера Петтигрю, он же Хвост. Про того Пожирателя Смерти, который предал моих родителей!

— Это была Короста! — уперся младший Уизли.

— Считай как хочешь, Рон. Я видел его своими глазами.

— А я нет! Поэтому для меня это все равно Короста! А ты… ты обманщик, Поттер!

— Увы, мистер Уизли, мистер Поттер — не обманщик, — услышали они голос Дамблдора; директор стоял рядом с портретной дырой. — Я сам видел доказательство обратного. Впрочем, я здесь не за этим. Мисс Грейнджер, — обратился он к Гермионе, — Министр Фадж только что посетил мою скромную обитель, и мы… имели с ним небольшую беседу. По Вашему поводу.

— Ее исключат? — резко спросила Анжелина, и Гарри с удовлетворением и благодарностью услышал в ее голосе не злорадство или торжество, а беспокойство.

— Вряд ли, мисс Джонсон. Хотя, не скрою, вопрос с требованием родителей мисс Грейнджер забрать ее из Хогвартса довольно сложен в юридическом смысле. В любом случае, Министр Фадж хотел бы задать мисс Грейнджер несколько вопросов, чтобы убедиться… в добровольности ее решения остаться и в Хогвартсе, и в числе участников Турнира.

— Я не буду выступать за Хогвартс, — набычился Гарри.

— Я и не собирался требовать этого, — строго посмотрел на него Дамблдор, — однако я вынужден настаивать, чтобы никто не оказывал на мисс Грейнджер никакого давления. Так что Вам, мистер Поттер, придется остаться здесь, тем более что уже время спать. Я понимаю, что все вы предпочтете дождаться мисс Грейнджер, но… хождения по коридорам, как, впрочем, и длительная задержка после ее, как я надеюсь, благополучного возвращения, приветствоваться не будут. Мисс Грейнджер?

Гермиона встала и, по-прежнему обернутая знаменем Гриффиндора, посмотрела на директора.

А директор посмотрел в ее глаза.

Гарри показалось, что столкновение взглядов Повелителя Памяти и его лучшей подруги, и не только подруги, длилось вечность, но его правая рука не успела даже коснуться спрятанной под бинтом палочки Миртл, когда Дамблдор слегка дернулся и отвел взгляд.