— Судя по «Империусу», вряд ли Крауч-старший добровольно сотрудничал с сыном. Ну и с Томом тоже. А когда он сбежал… Его либо опять в покорность приводить, либо, если уж он один раз удрать смог, вообще… ликвидировать.
— Но… Может, он снова взял отца под контроль? — спросила Гермиона.
— У Барти тогда уже шла, да и сейчас идет, Операция по срыву планов близнецов — ему омнинокли-наблюдатели на Третьем Испытании совершенно не нужны, ведь он меня попытается к Тому отправить, когда я в Лабиринте, вне зоны видимости буду. А у начальника Отдела по Международному Сотрудничеству, куда и поступила жалоба, в этом деле ключевая роль. И если бы он просто восстановил над отцом контроль — тот бы и под «Империусом» сделал бы так, что мадам Боунс ничего не смогла бы предпринять. А это значит, теперь он и отца под Непростительным в Министерство не может отправить, и сам под его обороткой туда через камин сбегать не может. То есть может, конечно, и даже, наверное, бегает по утрам, потому что я его по Карте не засек, но только как Грюм.
— Да, выдать себя за Крауча-старшего у него уже не получится. Волосы мертвых не годятся для Оборотного Зелья, — подтвердила Гермиона. — И другие части тела тоже.
— Так что, если Барти-старший все еще жив — это будет всего лишь приятным сюрпризом, — констатировал Гарри. — Для меня и Сириуса приятным. А для него нет. Одно дело, если бы он просто беспощадным был, а когда к одним беспощаден, а к другим нет…
— А… Этот младший… Он не может перепрыгнуть еще в кого-нибудь? — с нешуточным страхом в голосе осведомилась Джинни; видимо, маггловские комиксы про супергероев и, соответственно, суперзлодеев, среди которых такой modus operandi встречался достаточно часто, оказали на нее изрядное влияние.
— Теоретически может, — признал Гарри, — а практически… Практически это дополнительный риск, а он и так по краешку идет. Плюс позиция Грюма сейчас просто идеальная. Он же и ко мне близко, и на Турнире в команде обеспечения работает. Нету Барти смысла личину менять. И, кстати, теперь понятно, как Барти проник в Хогвартс: Хагрид же засек его следы, которые к замку ведут. У него, я думаю, есть та самая мантия-невидимка, в которой он квиддич смотрел. Ну, а потом, когда Грюм, скорее всего, тоже под «Империусом», сбежал из Больничного Крыла, Барти его облик и принял. Так что…
— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!
— Так, — сказал Гарри командным тоном, — Гермиона. Когда мы тут закончим, ты идешь в библиотеку и роешь хроники Хогвартса на примерно пятнадцать-двадцать лет назад. Ищешь все по этому самому младшему Барти. Потом — подшивки газет.
Подруга кивнула.
— Лаванда, уведоми Виктора, кто у нас сегодня главный злодей. Детали — на твое усмотрение. Попроси не трепаться, чтобы наш новый учитель ЗОТИ не насторожился.
Лаванда достала из кармана спортивного костюма изящное зеркальце и постучала по нему палочкой.
— Da lubov? — услышали они голос Крама.
Лаванда что-то быстро спросила по-болгарски и потом в паре фраз ясно и четко (причем на том же языке, так что остальные поняли только «профессор Грюм», «Крауч» и «Азкабан») ввела Виктора в курс дела.
— Мне надо снять себя с Изпита, — произнес голос Виктора. — Ты слишком быстрый, Гарри. Понял, Лаванда. Я подарит снитч прямо Грюму, раз маленкий Барти так любит квиддич. До встречи.
— Флер уведомит Бродяга, я не верю, что он не побеспокоился о связи. Джинни, мне нужна встреча с Дином и близнецами в их лаборатории. Сегодня.
Джинни достала из кармана блокнотик — не из той пары, что Гарри, Лаванда и Гермиона подарили им с Невиллом на помолвку, а другой, с Томом и Тэдом Триггерами на обложке. Написав несколько строк, она подняла глаза:
— В четырнадцать в общей гостиной. Мы… Мы будем выручать профессора Грюма, Гарри? — осведомилась она.
— Если профессор Дамблдор не стал этого делать…
— Он знает? — вытаращила глаза Джинни.
— Гермиона… нет, не Гермиона – это будет нечестно. Лаванда, скажи. Если бы, скажем, Малфой под моей обороткой подошел к тебе, на какой минуте ты его раскусила бы?
— На третьей, — не задумываясь, ответила блондинка. — То есть, то, что с тобой что-то не так, я поняла бы сразу. На второй минуте его прорвало бы в какой-то мелочи. А третью я использовала бы для какого-нибудь невинного, но очень коварного уточняющего вопросика. А Гермиона ничего не поняла бы, точнее, не осознала, но оглушила бы его уже в конце первой минуты. А уже потом разбиралась бы.
— Ну вот и я примерно так же увидел, что с Грюмом что-то не так на первой же встрече, — согласился Гарри. — Только сегодня я вместо вопросика кличку Тома использовал.
— То есть Директор знает, что его друга держат в плену, и ничего не делает?! — возмутилась Джинни. — Ну и гад!
— Я такой же гад, Джинджер, — повинился Гарри. — В позапрошлом году… В позапрошлом году мы знали, что дневник завладел именно тобой, но… мы ничего не могли сделать. Потому что Лорд Малфой уже был директором, временным, и он-то уж законопатил бы тебя в Азкабан, просто чтобы нагадить вашей семье. А остальных окаменевших он просто убил бы. Ну или оставил бы медленно, очень медленно, умирать. И… мы использовали тебя, чтобы василиском окаменить мелкого Малфоя. Прости. И… с профессором Грюмом сейчас все точно так же. Я… наверное, я становлюсь таким, как Дамблдор.
— Нет, — сказала Джинни, — ты не такой. Я не могу объяснить это, но…
— Я могу, — заявил Наследник Рода Лонгботтом. — Ты действительно скрываешь что-то важное, но ты скрываешь только то, что никак нельзя разглашать. Или что касается только тебя и Гермионы лично. А в остальном ты рассказываешь все, чтобы…
— …Чтобы, случись что, мы могли завершить, как ты говоришь, Операцию и без тебя! — медленно проговорила Джинни.
— Да, — разлепила губы Гермиона. — Близнецы знали. Всё знали. И если бы с Гарри что-то действительно случилось, ну или если бы Том месяц-другой промедлил, то на Пасхальных Каникулах тебя отвезли бы в Нору и… разобрались бы с этой гадостью там, подальше от Малфоя.
— А дневник просто сожгли бы не в Тайной Комнате, а в бункере твоего папы, — добавил Гарри.
— То есть ты ведешь себя, как взрослый, — продолжил Невилл. — А Дамблдор… Он играется в секретики и дергает за ниточки. Как ребенок с куклами. Я ведь тоже не дурак и понимаю, что случайно забыть в своем кабинете настолько подходящие воспоминания просто невозможно. И… ты строишь Организацию. Не Пирамиду, как Темные, когда один наверху, а остальные снизу, а Организацию. Из нас. Из близнецов. Из взрослых даже. И если с тобой что-то случится….
— …То дело может закончить любой из вас, — сказал Гарри. — Любой. К тому же… То, что Виктор назвал меня быстрым — это несправедливо. Быстрые — это мы все. Я один вспоминал бы все эти детали месяц, пока поздно не стало бы. А может быть, и вообще никогда не вспомнил бы, обязательно упустил бы что-нибудь. И не свел бы всю картинку. А вот так… У магглов это называется «Мозговой штурм». Так что спасибо вам. И… Невилл, тебе Дамблдор жаловался? На меня? Что я, совсем как Том, когда тот в школе учился, набираю сторонников?
— Ага, — ответил Невилл. — Я ему не возражал, конечно. Только брови хмурил и челюсть напрягал. Разницу-то я видел, но не понимал. А теперь… теперь понял. Но возражать все равно не буду.
— Тогда учи окклюменцию.
Невилл усмехнулся и продемонстрировал всем тяжелое золотое кольцо на пальце, не обручальное, а другое, с крупным синим камнем; почему-то Гарри раньше совершенно не замечал его. Джинни с почти зеркальной усмешкой указала на украшенные кожей василиска гребни, а Лаванда только улыбнулась:
— А нас теперь двое, — сказала она, и Гарри на мгновение испугался решительности Крама. — Валькирия и Лав-Лав, — Гарри отпустило, он заметил, что Гермиона смотрит на него немного хитрыми глазами. — Но Лав-Лав такая глупенькая, что просто дура! И почему-то профессору Снейпу и профессору Дамблдору все время попадается только она! — сердито-жеманно пожаловалась она, надув губки.
