— Дурное знамение, мадам, — ответил Гарри и сел на полу. — Похоже, кто-то скоро умрет.
— Это… студент? — профессор Трелони подалась вперед всем телом, ее глаза сияли неземным огнем предвкушения. — Вы знаете его имя?
— Один беглый преступник и, может быть, еще один служащий Министерства, профессор. Это не считая тех двух, что уже умерли. Ну, вроде как умерли, по крайней мере, я так видел.
— Сразу двое?! И… еще двое, о смерти которых никто не знает? Прекрасно, мой мальчик, просто прекрасно! Я знала, что Сириус Блэк недолго будет наслаждаться свободой, я всегда это знала! И… И я выставляю Вам в этом году «Превосходно», мой мальчик, можете вместо моего экзамена сосредоточиться на подготовке к предстоящей Вам кровавой жертве! Это будет вскоре после Летнего Солнцестояния, — немного гулким голосом сказала она.
— Благодарю, профессор Трелони! — кивнул Гарри. — Я тогда пойду покажусь мадам Помфри. Голова раскалывается. Ну и… подготовлюсь. К жертве. Спасибо, мадам!
Разумеется, ни в какое Больничное Крыло Гарри не пошел. Он пробежал по коридорам до подножия Главной Башни и назвал горгулье вчерашний пароль. Та смерила его оценивающим взглядом, но все-таки пропустила. Поднявшись на площадку перед слегка приоткрытой дверью, Гарри услышал голоса. Это было здорово — не надо было снова прыгать на карниз и использовать фонендоскоп. Ну, а если его застанут за подслушиванием — дело житейское, обычное поведение для школьника.
— Боюсь, Дамблдор, я не вижу связи. Просто не вижу, вот и все, — услышал Гарри голос Корнелиуса Фаджа. — По словам Людо, Берте ничего не стоит заблудиться. Согласен, что слишком долго мы не можем ее найти, но ведь нет никаких доказательств, что с ней что-то случилось. И уж тем более я не вижу здесь никакой связи с исчезновением или странным поведением Барти Крауча. В конце концов, она исчезла задолго до того, как Барти… начал показывать признаки, скажем так, переутомления.
— И Вы считаете, что он треснул меня каменюкой от переутомления, Министр? — раздался хрип Грюма; Гарри обрадовался, что не попытался спрятаться на карнизе, ведь глаз калеки нашел бы его и там.
— Ну, тут либо-либо, Аластор. Либо Барти действительно… тронулся, ударил тебя и сбежал и теперь бродит где-то в глуши… Тем более, что, учитывая его биографию, это весьма вероятно…
— Либо?
— А вот про второе «либо» я бы предпочел помолчать до получения веских доказательств. Кстати, Альбус. Если память мне не изменяет, все произошло недалеко от кареты Шармбатона? Что ты можешь сказать о мадам Максим?
— Она хороший директор и замечательно танцует, Корнелиус!
— Будет вам, Дамблдор, в самом деле! — рассердился Фадж. — Можно подумать, если она нравится Хагриду, так она и впрямь безобидна. Они далеко не все такие уже безобидные. И ваш Хагрид, кстати, тоже — с его пристрастием ко всяким чудовищам…
— Мадам Максим я подозреваю не больше, чем Хагрида, Корнелиус. А в вас просто-напросто говорит предубеждение, — как и прежде, спокойно сказал Дамблдор.
— Не пора ли нам закругляться? — прохрипел голос Грюма.
— Да, верно, пойдемте прогуляемся, — подхватил мысль Грюма Фадж.
— Я не про то, Дамблдор: Поттер за дверью, и он явно хочет поговорить. Проходи, Поттер!
Дверь кабинета открылась.
Портреты на стенах большого круглого кабинета спали: видимо, Дамблдор счел разговор достаточно секретным.
Министр Фадж прижал к груди нежно-зеленый котелок и изобразил радость на лице:
— Здравствуй, Гарри! — поприветствовал он юношу. — Как дела?
— Замечательно! — солгал ему Гарри с намного более художественно исполненной улыбкой.
— Мы обсуждали исчезновение несчастного Барти, — проинформировал юношу Фадж, — это ведь ты его нашел?
— Мы с мистером Крамом, сэр! — еще шире улыбнулся Туповатый Гарри. — Но мадам Максим там точно не было, ей, знаете ли, не так-то просто спрятаться!
Стоящий за спиной Фаджа Дамблдор улыбнулся и подмигнул Гарри.
— Хм… да, — Фадж выглядел несколько разочарованным, но потом просиял: — Но, по крайней мере, мы избавлены от возможного международного скандала. Эм-м-м… Гарри… Мы хотели бы немного прогуляться вокруг замка и… Не пора ли тебе вернуться в класс?
— Профессор Трелони отпустила меня, господин Министр, и… мне надо спросить кое о чем профессора Дамблдора.
— Тогда ты вполне можешь подождать меня здесь, Гарри, пока мы отсутствуем, — Дамблдор указал Гарри на кресло, стоящее у директорского стола. — Полагаю, наша… прогулка не займет много времени.
Все трое покинули кабинет, а Гарри подошел к насесту, на котором восседала переливающаяся огненными цветами птица величиной с лебедя.
— Привет, Фоукс! — поприветствовал юноша феникса Дамблдора. — Как поживаешь?
Феникс курлыкнул и переступил лапами. Гарри достал из кармана несколько завалявшихся там орешков и предложил птице. Та с достоинством приняла подношение.
Гарри хотел было покормить и Распределяющую Шляпу, которая мирно спала рядом с украшенным рубинами мечом Гриффиндора в стеклянной витрине, но подходящего сборника стихов или кассеты с музыкой у него с собой не было, так что он не стал будить ее.
Он послонялся туда-сюда по кабинету и даже выглянул в окно. Внизу, чуть поодаль от замка, он заметил Панси Паркинсон в сопровождении Крэбба и Гойла. Она стояла, поднеся кулачок ко рту и вроде бы что-то говорила в него. Осиротевшие слизни звонят Дракусику в надежде, что тот вернется?
Наконец, его внимание привлек серебристый отсвет из-за неплотно закрытой дверцы небольшого черного шкафчика. Заглянув через щелочку, он увидел неглубокую каменную чашу с рунной резьбой по ободу. В омуте переливалось что-то серебристое — то ли газ, то ли жидкость.
Четыре года обучения в Школе Чародейства и Волшебства и почти пять лет знакомства (правда, частично-заочного) с Дамблдором говорили, что раз уж Директор оставил дверцу открытой, значит это «что-то» было очень интересным. Хотя и не очень-очень-очень: в этом случае Директор обязательно предупредил бы его о жуткой опасности.
«Пора ломать систему!» — решил Гарри-Слизеринец. Он прикрыл дверцу и действительно плюхнулся в предложенное ему ранее кресло, достав из сумки учебник по нумерологии. Минут через тридцать он услышал шаги. Дамблдор был один, и слишком разочарованным его лицо не выглядело, хотя Гарри с большим интересом посмотрел бы на него те самые полчаса назад.
— Итак, не только Берта, но и Барти, вероятнее всего, мертвы, а Том… Том готовится встретиться с тобой, и совершенно определенно с недобрыми целями… — голос Дамблдора был задумчив.
— Ну… вряд ли это что-то новое, насчет встречи и целей, сэр, — пожал плечами Гарри. — А… А можно задать вопрос, профессор?
— Конечно, Гарри, — кивнул Дамблдор. — Но ты же помнишь?
— Ага. Вы можете о чем-то умолчать, но врать не будете. В общем… Вон у того шкафчика дверца была приоткрыта, и я… увидел там чашу. Мне очень захотелось ткнуть палочкой в то сияние, которое там, внутри.
— И ты удержался? — лукаво спросил Дамблдор.
— Ну… У меня был довольно сложный выбор, сэр. Но… я решил спросить Вас прямо.
— Это Омут Памяти, — вздохнул Директор. — Временами мне кажется, что мои воспоминания уже не умещаются у меня в голове, и тогда я сбрасываю их туда, чтобы просмотреть их.
— Тогда, наверное, здорово, что я туда не полез, — ответил юноша, — вдруг там что-то личное.
— В моем возрасте личного остается не так уж и много, — вздохнул Дамблдор. — Сейчас там воспоминания о судах над Пожирателями Смерти. Не желаешь ли посмотреть?
— Ну… Меня, если честно, больше всего интересуют суды над Сириусом и профессором Снейпом.
— Их там нет, — просто ответил Дамблдор. — Про Сириуса ты знаешь, а что касается Северуса… Я поручился за него, и его не судили.
— Несмотря на то, что он выдал Тому Пророчество обо мне? — прищурился Гарри.
— Вследствие того, что он пришел в ужас от того, что натворил, — возразил Дамблдор. — Не думаю, что он пожалел бы твоего отца или даже тебя, но… твоя мать — это совсем другое дело.
