— Но… я думаю, эта девушка еще не раз тебе поможет, хотя на этот раз ей придется знакомиться уже с другими людьми, — подтвердила его догадку миссис Кейн.
— Я понял, мадам. Мне… грустно, — если пожилая леди считает, что теперь Гермиону придется просить встретиться не с ней, а с мисс Стрит или МакФергюссонами… Значит, миссис Кейн точно знает, что не доживет до Рождества.
— Мне, признаться, тоже, — ответила миссис Кейн. — Знаешь, она напомнила мне меня саму в молодости. Такую же неуверенную в себе, ушедшую в книги, демонстративно-активную, а на самом деле ищущую за этой активностью хоть какую-то точку опоры в жизни. Моя семья… Она была несколько излишне викторианской, знаешь ли, чуть более викторианской, чем это было пристойно к тридцатым годам. А я… Я старалась не разочаровывать их. Наверное, это было неверным… пока не стало неважным.
— Мистер Прюэтт… Вы знаете его? — сменил тему Гарри. — Я встречался с ним сегодня по поводу ссуды дяде Вернону, и он сказал, что Вы…
— Да, Гарри, когда компания мистера Дурсля чуть было не сменила владельца, а сам он только чудом, — это слово Саманта-Шарлин подчеркнула особо, — удержался на своей должности, изрядно, впрочем, потеряв в доходе… Я была не в восторге от перспективы лишиться твоего общества на это лето и организовала фонд, который позволил Дурслям сохранить свой дом… как я полагаю, на время. Мистер Дурсль кажется мне слишком самонадеянным, чтобы выплатить ссуду до августа девяносто шестого, когда ты сможешь подать заявление об эмансипации. О признании тебя дееспособным и самостоятельным, — пояснила она.
— Думаете… я смогу? — Гарри имел в виду то, что Дамблдор, директор школы, имевший собственные виды на жизнь (и, кстати, смерть) Гарри, позволит ему обрести самостоятельность в шестнадцать лет, пусть и только в маггловском мире.
— С высокой долей вероятности, Гарри. Признаться, когда я наняла мистера Прюэтта и мы оформляли бумаги, мы… столкнулись с некоторыми странностями. Однако, несмотря на «забывчивость» некоторых официальных лиц и на «внезапное исчезновение» неких бумаг, мы все-таки смогли довести дело до конца. При этом странностей было так много, что они уже стали привлекать внимание в определенных сферах, — подмигнула она, — так что, если они продолжатся, возможно вмешательство достаточно… нетривиальных фигур. Так что, если у этого решения — решения о твоей самостоятельности — вдруг появятся противники, им придется не очень легко, знаешь ли.
Гарри понял, что Уже-Снова-Саманта имела в виду Четвертую Пожилую Леди, на которую, прямо и непосредственно, в обход всех официальных структур, работал майор Бутройд.
— Итак, мистер Поттер, — продолжила миссис Кейн, — давайте вернемся к нашим с Вами делам. Полагаю, за это лето Вы уже полностью закроете свой долг.
Саманта имела в виду тот самый фиктивный долг за разбитую Гарри китайскую вазу. Этот долг позволял ему посещать дом миссис Кейн, следовало лишь отдавать половину заработанных денег тете Петунье. И если миссис Кейн сказала, что за это лето Гарри свой долг закроет, значит надежды уже нет…
— Вы… умрете? — прямо спросил он.
— Несомненно, — кивнула миссис Кейн. — И не сказать, что это так уж огорчает меня. Вы, мистер Поттер, сами видели, что случается с теми, кто не собирается этого делать. Вопрос в том, когда это случится, а мое время уже близко. Даже с Вашей помощью, мистер Поттер, — намекнула она на то самое зелье, которое ей привозила Гермиона, — вряд ли мне удастся дотянуть до зимы. Но это лето я, пожалуй, еще успею проводить. Поэтому…
— Я буду приходить к Вам каждый день, — пообещал Гарри, давя в душе Плаксивого Себя, — а тетя будет не против.
— О да, милейшие Вернон и Петунья будут рады каждому фунту, — жестко усмехнулась Саманта.
— Мы уже договорились с тетей, что дома на мне остается только приготовление завтрака и работа в саду, — ответил Гарри. — Так что времени мне хватит. Знаете… Я, пожалуй, напишу своему однокласснику, чтобы он помог мне с садом. Он, точнее, они еще с одним моим приятелем, научились получать совершенно замечательную селитру! Для… э-э-э… подкормки всяких там цветочков. В том числе.
— О. Полагаю, — прищурилась Снова-Шарлин, — это тот самый твой приятель, который, кроме прочего, умеет готовить неплохое ирландское рагу?
— Ну… Он точно прочитал Поваренную Книгу, — с хитрой усмешкой ответил Гарри. — И Святой Патрик им бы гордился!
Говоря о Святом Патрике, как известно, избавившем Ирландию от змей, Гарри имел в виду сумку с тремя фунтами смеси драконьей селитры и гноя бубонтюбера, которой его одногруппник Шимус Финнеган подорвал гигантского василиска. К сожалению, прямо он говорить не мог, но хотя бы намекнуть на свои приключения стоило.
— Как жаль, что наслаждаться ароматом роз мне мешает насморк, — миссис Кейн приложила к носу аккуратный платок. — И боюсь, этим летом даже в парке запахи могут быть… слишком навязчивыми. Но это, полагаю, вовсе не повод не выезжать на природу. Разумеется, только после чая с восхитительным яблочным пирогом, который Вы, мистер Поттер, так любите.
Теперь Гарри бывал у миссис Кейн ежедневно. Тетя не возражала, ведь этим летом он приносил вдвое больше откупных в конце каждой недели.
К сожалению, «насморк» у миссис Кейн все никак не проходил: видимо, директор Дамблдор решил обложить Гарри настолько плотно, что даже в абсолютно пустом с виду парке они не чувствовали себя наедине и не могли поговорить о том, что случилось с Гарри во время его второго курса в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Ну да, когда в пяти шагах от тебя в совершенно безветренную погоду беззвучно приминается трава на газоне, становится не до секретных разговоров.
Именно поэтому они не могли ни съездить на ферму к МакФергюссонам, ни встретиться с майором и Деллой Стрит.
Гарри полагал, что им удастся переговорить у Финч-Флетчли, когда отец Джастина пришлет ему приглашение, и тогда он расскажет обо всем и получит необходимые советы, а может быть и указания. Он рассчитывал, что приглашение от Финч-Флетчли придет в течение пары недель после его возвращения, но… тридцатого июня миссис Кейн дала сигнал отбоя встречи.
Намеками и полунамеками она дала понять Гарри, что опека со стороны волшебников, конечно, слишком плотная, но и никакой срочности в их разговоре нет. Гарри кивнул: если у майора, как он полагал, появился еще один источник информации о школьных и вообще волшебных делах, то вот второй миссис Кейн у самого Гарри не было, так что он пытался просто побыть с ней как можно больше, уже не подозревая, а точно зная, что следующим летом он пожилую леди уже не увидит. Та, хотя они больше и не затрагивали этой темы, была полностью согласна с мальчиком и, как и он, просто наслаждалась теми мгновениями, которые они проводили вместе: на прогулках, за столом в гостиной, в саду дома по улице Глициний и в редких поездках в кафе.
Вместо разговоров о Дамблдоре, Томе и волшебстве они говорили о жизни. Разумеется, говорила в основном либо Саманта, либо Шарлин, а Гарри главным образом слушал. Шарлин рассказывала о войне, Саманта — о школе, о том, каково это быть учителем, и о своем муже Патрике, который потерял руку под Арнемом, чуть не попал в плен, а потом почти до самой смерти работал директором той самой школы, где позже учился Гарри. Гарри очень жалел, что не застал этого примечательного джентльмена.
— Патрик был пулеметчиком в том самом батальоне Джона Фроста, который все-таки пробился к этому чертовому мосту, — сказала ему как-то Саманта, — и очень серьезно относился к вопросу подавляющей огневой мощи, даже после войны. Думаю, вы с ним нашли бы общий язык.
Гарри кивнул. Из тех книг, которые он читал между работой в саду, прогулками с миссис Кейн, выполнением заданий на лето, книги о войне, об армии и о секретных службах составляли не меньше трети. И принцип подавляющей огневой мощи казался ему совершенно естественным. А война на дворе или не война — вопрос не столь однозначный, как кажется живущим тихой и мирной жизнью людям.
