Гарри увидел, что Драко обернулся к подруге и что-то сказал ей, но прозрачные стены не пропускали ни звука. Он сосредоточился и первым делом добавил силенок Специальному Гарри. Прежде всего надо было избавиться от боли — очень скоро это понадобится.

Слизеринец обернулся к Гермионе.

— Начнем, Малфой? — вздернула подбородок девушка.

— К чему торопиться, мисс Грейнджер? — улыбнулся тот. — Когда еще нам с Вами представится шанс пообщаться вот так, лицо к лицу, без постороннего вмешательства? А поскольку я играю белыми, что, с одной стороны, довольно иронично, а с другой — крайне удачно, то именно мне определять, когда начнется игра и когда начнет действовать эта глупая клятва. Главное — подобрать нужную формулировку, не так ли? — усмехнулся он.

— Т-ты сказал: «Д-да»! — давя в себе ужас, тихо сказала Гермиона. — На последний вопрос ты ответил «да», но никто не обратил на это внимания! То есть, у тебя есть что-то… та самая диадема, которую все искали? Ты нашел ее! — она только сейчас заметила обрамленный серебром синий камень, венчающий голову слизеринца.

— В самом деле?! — усмехнулся блондин. — Как жаль, что кое-кто этого не знал, правда? Да и сейчас они не видят ничего необычного, потому что для того, чтобы увидеть, надо знать, что искать. А теперь он, этот «кое-кто», не сможет вмешаться. Как и Поттер. Ему придется смотреть на наш милый интимный разговор, знаешь?

— Когда кончится матч…

— Для этого он сначала должен начаться, — возразил слизеринец. — А мне почему-то вовсе не хочется спешить с этим. Да, когда он начнется, я буду вынужден подчиниться правилам, хотя в силу ряда причин моя клятва и не бесспорна. И, наверное, даже сниму диадему. Но тогда для тебя будет уже слишком поздно. Сначала мы немного поговорим… Мне не терпится получить ответы на некоторые вопросы.

Он подошел к ней и взял ее за подбородок. Девушка попыталась извернуться и пнуть его, но блондин оказался удивительно быстр и ловок. Он увернулся, заглянул ей в глаза, и ее тело будто бы окаменело.

— Ну-ну-ну, — сказал он, — не стоит опошлять благородное искусство шахматной игры принятой у магглов дракой. Так вот, сначала я проясню некоторые интересные мне моменты, а затем… Затем, когда партия все-таки начнется, тебя уже мало будет интересовать выигрыш. На самом деле, тебя к тому времени будет интересовать только смерть. Да и Поттера, я полагаю, тоже. По крайней мере, я постараюсь добиться такого эффекта. Ты знаешь, что ты его слабое место, Грейнджер?

— Он все равно…

— Он все равно умрет, причем скоро. Он слишком опасен для меня.

— Ты… Ты не… — прохрипела она.

— Все-таки вынужден взять свои слова обратно. Слухи о Вашем непревзойденном интеллекте несколько преувеличены, мисс Грейнджер. Догадаться, когда это уже не имеет никакого значения — вовсе не признак ума. Впрочем… Видимо, это характерно что для Гриффиндора, что для Хаффлпаффа — даже лучшими из них оказалось так легко управлять…

Он снова поймал ее взгляд своими водянистыми глазами. Гермиона почувствовала, что нечто страшное и темное вторгается в ее мозг, и почти сразу же ощутила сильный удар под коленку.

Она упала назад, расшибив локоть о камень доски, но боль, которую она испытала, принесла облегчение: чужое присутствие в ее голове прекратилось. Под рукой она ощутила что-то твердое и колючее: это оказался опал с режуще-острыми гранями, который метнул в нее Черный Король. Вероятно, это было навершие меча, который повелитель черных фигур теперь держал в боевой позиции: Гермиона пару раз наблюдала ее в исполнении Невилла, но не запомнила названия. Король смотрел вперед, ведя безмолвный диалог с кем-то за спиной Малфоя.

Она бросила взгляд по сторонам: пешки-пехотинцы, и белые, и черные, выставили копья, нацеленные теперь в грудь и спину Драко. Верхние площадки ладей ощетинились стрелами миниатюрных лучников, все четыре коня били копытами.

— Стоять! — вальяжно произнес слизеринец. — Я еще не давал приказа!

— Это он и был, кретин! — усмехнулась сквозь боль Гермиона. — Твое «Стоять!» и было первым приказом. В волшебных шахматах это именно так, и партия только что началась. Надо хоть иногда читать правила, придурок!

— Все-таки в мэнорах учат вежливости лучше, чем в маггловских домах, не так ли, мисс Грейнджер? — усмехнулся блондин. — Но я готов дать Вам пару уроков, более того, это доставит мне изрядное удовольствие! — и он замедленно-манерным движением вытянул в ее направлении руку.

Оба короля — Черный и Белый — обменялись взглядами, затем Белый Король кивнул, перехватив меч поудобнее. Он вытянул руку в повелительном жесте, и Гермиона увидела, как второй слева, если смотреть с ее стороны, пехотинец устремился вперед, пытаясь поразить Драко или, скорее, того, кто был вместо него, копьем.

К сожалению, грохот от его движения был слишком громким, и белобрысый поганец успел среагировать и увернуться.

Блондин снова вытянул руку. Что-то явно неприятное, а может быть, и смертельное, уже было готово сорваться с его ладони, когда стоящая прямо перед своим королем черная пешка выступила вперед. Каменный воин отшвырнул девушку назад и прикрыл щитом, тут же разлетевшимся в куски от ударившего в него проклятия.

Еще одна белая пешка, стоявшая на одну вертикаль ближе к середине доски, выступила вперед, прикрывая соседку и тоже пытаясь достать отпрыгнувшего назад слизеринца копьем, но тот опять отскочил.

Грохот, послышавшийся за спиной Гермионы, звучал для нее музыкой: черная каменная валькирия, с готовой к бою булавой, двинулась по черной же диагонали вперед и к самому краю доски. Она не пыталась достать слизеринца, который был слишком далеко от нее. Вместо этого она повернулась к Белому Королю и отдала ему салют.

Тот, все еще стоящий на своем месте, кивнул, снял с головы корону и бросил ее на доску, признавая поражение.

— Шах и мат, Том, — прохрипела укрывавшаяся за черным пехотинцем Гермиона. — И, между прочим, это был даже не Детский, а Дурацкий Мат! — (1: g4 e5; 2: f3? Qh4Х, самый быстрый мат, в принципе возможный в шахматах, к тому же, что немаловажно в данном случае, не бьется ни одна фигура — АФ.)

Партия закончилась, и возведенные Дамблдором прозрачные стены опали. Грохот каменных фигур, атаковавших блондина — и черных, и белых — разнесся по трибунам.

— Главы домов! Уводите студентов! — услышал Гарри голос Дамблдора.

Он рванулся вниз, пытаясь вытащить из кобуры «Вальтер», но сильная рука схватила его за плечо.

— Стоять, Поттер! — услышал он голос Люпина.

— Гермиона! — Гарри попытался технично вырваться или, хотя бы, освободить руку, чтобы все-таки достать пистолет, но сила и рефлексы оборотня многократно превосходили таковые у Лесли или МакФергюссона.

Он увидел, как Малфой, взмахом руки разнеся на мелкие обломки атаковавшего его коня, отскочил к краю доски и требовательно проорал что-то в сторону трибуны, что-то неслышимое за шумом схватки.

Хорошо знакомая крыса выскочила из-под ног Гарри и рванулась к полю, хотя и, как показалось, Гарри, несколько неуверенно. Внимательный Гарри с удивлением заметил в ее зубах палочку, тогда как понукаемый попным мозгом Шустрый Гарри попытался снова вырваться из хватки Люпина и перехватить Коросту, но, увы, оказался недостаточно Шустрым — возможно, из-за последствий «Конфундуса».

Люпин тащил Гарри в сторону выхода, а лежащая поперек другого его плеча Лаванда колотила профессора по спине кулачками.

Крыса подскочила к блондинчику, и тот схватил палочку, причем тот же самый Внимательный Гарри заметил, что это была не привычная по прошлым столкновениям палочка Малфоя и даже не пропавшая палочка Филча. На самом деле ему показалось, что крыса несет в зубах человеческую кость.

Лицо слизеринца скривилось в торжествующей гримасе, он снес с доски сразу двух атакующих его слонов — белого и черного — и, указав костяной палочкой на приближающихся к нему строй черно-белых пехотинцев, произнес: