– Вот именно. – Кивнула Мерцела. – Он не мог навредить твоему телу. Ему нужен был твой страх, ибо он поглощает это чувство. И через него призраки способны добраться до самого светлого, что в тебе существует. Обычные люди не видят их. Но эти создания имеют возможность влиять на реальный мир в той или иной степени. Те, кто обитают в темнице, могут управлять прахом, к которому привязаны. Такие, как они или я, жаждут жизненной силы, заключенной во всех живых существах. И люди – самый сладкий ее источник.

– Такие, как ты?

– Не буду лгать, – робко начала она, – я тоже понемногу вытягиваю из тебя жизнь. Именно поэтому у меня теперь достаточно сил, чтобы появляться в мире людей, пусть только и перед твоими глазами. Поверь, – вдруг встрепенулась девочка, заметив, каким серьезным стало мое лицо после ее слов, – я беру самую малость, необходимую для существования.

– То, что ты делаешь, опасно для меня?

– Нет. – Ответила она, выдержав мой взгляд. – Ты чувствуешь лишь легкую усталость, и только. Думаю, никак иначе мое присутствие не повлияет на тебя. Это вызывает злость? Ты презираешь меня?

Я улыбнулся и покачал головой в знак того, что она ошибается.

– Разве можно презирать кого-то за желание провести еще немного времени в этом мире? – Сказал я и увидел, как смятение, овладевшее девочкой, быстро уходит, возвращая ее лицу прежние черты. – Расскажи, что это было за существо?

– Души погибших в темнице людей, отчаявшиеся и озлобленные, объединившие свою силу, дабы создать нечто чудовищное. Так и появился тот фантом. Когда же они ощутили твой страх, то попытались добраться до тебя, желая навечно утопить в море их нескончаемой ненависти.

– А ты? Как получилось, что в итоге я встретил тебя и могу тебя видеть? – Вопросы были излишни, ведь я, как и прежде, уже знал на них ответ. Но мне нужно было услышать все это от нее.

– Брошь. – Тихо произнесла Мерцела. – Все дело в ней.

– Но что в ней особенного?

– Когда я умирала, она была со мной. Мое тело так и осталось в той темнице. После того, как оно истлело, часть праха проникла в металл, а моя душа навеки связалась с этой драгоценностью. Кто бы мог подумать – вещь, доставшаяся мне некогда от матери, в итоге спасет меня от безумия обреченных и дарует свободу.

Воцарилось молчание. Гроза, начавшаяся где-то вдалеке, теперь значительно приблизилась, а капли дождя уже начали с шумом хлестать по оконному стеклу. Поезд, замедлившийся было на несколько минут, теперь снова набирал ход. Мерцела смотрела на меня, но я чувствовал, что сейчас она где-то далеко, окруженная собственными мыслями.

– Я не заставляла тебя брать ее. Каким-то чудом в тот момент тебе удалось выхватить украшение из грязи и праха. Должно быть, нас действительно свела судьба. – Грустно улыбнулась она. – Можешь не верить мне, но все и правда произошло случайно.

А затем твоя кровь попала на брошь, образуя меж нами незримую связь. И чем больше крови оказывалось на ней, тем сильнее эта связь становилась. Твое желание постоянно носить брошь с собой тоже проистекает из нее. Этот предмет теперь принадлежит тебе так же, как и мне.

– Если ты говоришь правду, как тогда тебе удалось запечатлеться на фотографиях? Ведь я делал снимки, когда еще не нашел брошь.

– Не забывай, я довольно сильный призрак. С момента моей смерти прошло уже несколько столетий. В отличие от тех несчастных, которые навеки заключены в темнице, мне единственной почти полностью удалось сохранить разум. Наверняка потому, что всю жизнь принадлежавшая мне вещь осталась со мной и после моей гибели. Она по-своему спасла меня от тьмы, поглощающей остальных. В какой-то момент я вдруг ощутила, что кто-то чужой забрел в мой замок. Тот, в ком теплилась жизненная сила. В отличие от остальных, я не была привязана к одному лишь подземелью. Я решила посмотреть на тебя. Называй это любопытством, если хочешь. Пока ты ходил по руинам, я все время была рядом.

– Тогда почему мне ни разу не удалось увидеть тебя?

– Потому что лишь немногие люди на это способны. Между нами не было никакой связи. И все же фотографии способны запечатлеть в себе даже то, что скрыто от человеческих глаз. Ты не увидел меня и в тот момент, когда впервые разглядывал снимки. Вспомни сам. Наверное, чтобы обрести способность воспринимать духов, нужно для начала было узреть меня, связанного с тобой призрака, воочию. Такова одна из особенностей переплетения наших судеб.

– Как вообще мы можем с тобой общаться? Признаться, это удивило меня уже при нашей первой встрече. Ты родилась в другой стране и не должна знать моего родного языка. Но почему-то это не мешает нам свободно разговаривать.

– Видишь ли, благодаря твоей крови, твоей жизненной силе, я способна заглянуть тебе в душу. Я могла бы сказать, что способна читать твои мысли, но это оказалось бы явным преувеличением. Мне доступны только те дороги твоего разума, которые открывают двери лишь к некоторым из имеющихся у тебя знаний. Владение твоим родным языком я почерпнула благодаря тому же способу. Порой я могу видеть твои эмоции. Точнее, часть из них. На самом деле уместнее было бы сказать, что мы общаемся без слов. Особенно, если учесть, что кроме тебя меня никто не видит и не слышит. Но я предпочитаю называть это хотя бы иллюзией разговора, потому что так будет удобнее тебе и мне.

А еще не забывай, что нас с тобой разделяют столетия. И в то время, когда мне было позволено ходить по этой грешной земле, люди выражались совсем иначе. Мне пришлось подстраивать свою речь, стараться, чтобы со стороны она не звучала слишком необычно.

– Понятно. – Произнес я, пытаясь осмыслить все услышанное. – Мерцела, ответь еще на один вопрос.

Девочка внимательно смотрела на меня.

– Кто ты на самом деле?

– Мне казалось, ты знаешь и сам. Я уже показывала тебе это в твоем сне прошлой ночью.

– Разве? В сновидении я действительно видел тебя, но это длилось очень недолго. Мы стояли друг напротив друга, а потом ты обратилась в тлен прямо на глазах.

Мерцела лишь кивнула.

– Однако продолжение сна было совершенно о другой девушке, гораздо старше тебя. Хотя, судя по всему, смерть она встретила в том же подземелье.

– Ты не заметил меж нами сходства?

– Да, вы и правда похожи. Я мог бы предположить, что она, к примеру, твоя сестра. Но если хочешь сказать, что вы с ней – один и тот же человек, тогда я действительно ничего не понимаю. В отличие от нее, ты все еще ребенок.

– Поделиться с тобой тем, что помню, и показать, какой я была при жизни, не сложно. Связь между нами позволяет без труда сделать это. А вот чтобы принять прежний облик в реальности, мне потребовалось бы слишком много твоей жизненной силы. И еще больше – для поддержания его, пока я здесь. Возможно, это убило бы тебя, не знаю. Мой выбор оказался не велик. Предстать перед тобой в виде бесформенной тени или в виде безобидного ребенка. Само собой, я выбрала последнее. По крайней мере, так нам обоим было бы проще общаться, и мне не стоило опасаться, что, завидев меня, ты в ужасе попытаешься убежать прочь. На самом деле я уже слишком давно не являюсь тем дитя, которым ты меня видишь.

– Остальные призраки тоже выглядят, как тени?

– Нет, но они черпают силы немного из других источников.

– Можешь рассказать о себе подробнее? – Осторожно спросил я.

– Говорить особенно не о чем. – С безразличием пожала плечами Мерцела. – Почти всю свою жизнь я провела в том замке, в руинах которого ты и нашел брошь. Я была единственным ребенком в семье. Мой отец, принадлежавший к старому знатному роду, бесконечно любил и баловал меня. Возможно, это и сыграло с ним злую шутку. Дело в том, что когда мне было чуть больше двадцати лет, в наши земли пришел жестокий захватчик. Он без труда разбил вышедшую против него армию. Но, зная обо мне, предложил родителям выбор: жизнь и возможность бежать из страны в обмен на мою руку.

Не желая отдавать меня тирану, они в гневе отказались. Само собой, вскоре их убили, а меня силой привели посмотреть на безжизненные тела отца и матери. Не знаю, что овладело мной тогда, но вместо страха я испытала чудовищную ярость. Схватив первый оказавшийся под рукой острый предмет, я порезала этому человеку лицо. Вместо дрожащей от ужаса покорной рабыни получивший лишь уязвляющую самолюбие рану, он решил, что быстрая смерть станет для меня слишком легким наказанием. По его замыслу я должна была заживо сгнить в темнице собственного замка, страдая от жажды и холода. Так и произошло. Жизнь оставила меня, когда я была переполнена глубочайшей ненавистью.