Литмир - Электронная Библиотека

Пролог.

Если бы совсем недавно мне рассказали, к чему именно приведет меня странная череда случайностей, я был бы искренне уверен, что человек, поведавший мне об этом, полностью выжил из ума. Еще меньше я поверил бы словам о том, сколь невероятной и судьбоносной встречей обернутся все эти события. Я был слишком наивен, а нелепая убежденность, что окружающий мир – лишь то, что мы видим, затмевала мой разум.

Мне многое хочется сказать тебе. За многое поблагодарить. Ты, как всегда, стоишь рядом и заранее догадываешься обо всех мыслях, что рождаются в моей голове. Потому что для родственных душ просто не может быть иначе.

И все же существуют слова, которые я просто обязан произнести вслух: «Спасибо, что излечила меня от присущей мне ранее слепоты. Ведь это одновременно самое страшное и самое прекрасное, что когда-либо со мной происходило».

Глава 1.

День стоял ясный и безоблачный. В далекой бездонной синеве неба не было даже слабого намека на приближающуюся грозу. Сколько бы я ни разглядывал ее, мне так и не удалось обнаружить хотя бы малейшее свидетельство того, что жара скоро спадет, а ее место займет приятная прохлада. Яркий свет солнца слепил, вызывая в глазах нестерпимую боль с настойчивостью искушенного в своем деле палача, словно бы говоря, что мне здесь не место.

Чего уж таить, солнце я не любил, ровно как и порождаемую им жару. Но даже ощущение собственных неудобств теряло свою значимость в сравнении с тем праведным негодованием, которое возникало, когда что-то мешало мне фотографировать. И какая разница, кто был причиной этих помех, человек, или сама стихия?

Нажав на кнопку камеры, я услышал щелчок затвора. Наверняка мои попытки получить хороший кадр в очередной раз ни к чему не приведут. Фотография выйдет засвеченной. На жестком листе бумаги будут видны лишь размытые, едва различимые контуры, утопающие в расползающейся по ней, словно опухоль, белизне. Такое происходило со мной нередко. Хотя, если взглянуть с другой стороны, всегда существовала небольшая вероятность, что снимок все же выйдет удачным. В данном случае наиболее приемлемо было бы слово «судьба», для тех, кто в нее верит.

Главная проблема состояла в том, что я фотографировал только так, как мне нравится, и профессионалом в этом деле точно не являлся. Дополнительную сложность вносило мое решение отказаться от цифровой камеры и использовать «старую добрую пленку».

Замок поодаль от меня темной скалой возвышался над зеленым холмом, в подножие которого врезался густой лес. Чтобы очутиться у его входа, нужно было еще некоторое время идти по узкой извилистой тропинке, петлявшей среди деревьев и беспорядочно разбросанных вокруг, покрытых мхом валунов. В центре ровной глубокой линией лес надвое рассекали воды небольшой реки, дарующей слабую надежду на то, что у ее заросших берегов жара хотя бы немного спадет. Однако чуть левее массив деревьев тоже обрывался, сменяясь желтоватой, выгоревшей под гнетом палящего солнца травой. Она покрывала оставшуюся часть холма, с одной стороны подступая к руинам замка, с другой – спускаясь к казавшемуся почти неподвижным омуту. Идти оставалось недолго.

Несмотря на все буквально преследовавшие меня трудности и опасность быть арестованным за нарушение границ частных владений, мне до безумия нравилось все это. Ничто не могло сравниться с возможностью запечатлеть навеки мимолетные моменты, которые, если бы не мой случайный снимок, навсегда исчезли как из этого мира, так и из моей собственной памяти. Мне приятно было думать, что я составляю таким образом своего рода летопись мест и событий, не доступных остальным. Все, кого я знал, без исключения считали это занятие глупым и наивным. Но что поделать? Порой люди находят себя в довольно странных вещах.

Разъезжая по разным странам, я фотографировал все, что хотя бы немного заставляло трепетать незримую нить моей души. Города, живописные места, эмоции людей – это могло быть все, что угодно. Особенно меня привлекали старинные особняки и полуразрушенные замки, закрытые для обычных туристов. Мне казалось, что история любого, особенно старого жилища, начиналась еще на подступах к нему. Как приближаясь к живому человеку, можно почувствовать его дыхание, теплоту тела, ощутить на себе его взгляд, так и в случае с строениями древности. Их влияние присутствует везде. В воздухе, застывающем меж теней, в тяжелом сладковатом запахе камня и исходящем от него холоде.

Я жил так уже почти год. В городе, где ранее протекало мое существование, мне удалось открыть два магазина, которыми руководили доверенные мне люди. Еще время от времени я писал статьи для одного не слишком известного журнала. Денег для путешествий мне хватало, поэтому возвращался из них я крайне редко.

В свои двадцать шесть лет я был одержим изучением новых языков, камерой, которую не выпускал из рук, и неугасаемым желанием перебираться с места на место. Часто быстрым перелетам я предпочитал долгую дорогу в поездах. Путешествуя именно таким образом можно было отдохнуть и утомиться одновременно. В завершении подобного переезда любой, даже самый дешевый отель, скрывал на время свои недостатки. А после крепкого сна я просто переставал обращать на них внимание. Первый взгляд на чужую страну оставался чист и не испорчен влиянием незначительных мелочей.

Размышляя об этом и безуспешно пытаясь спрятаться в собственных мыслях от палящего зноя, я приближался к замку.

Теперь дорога уходила вниз, по краю склона, к слабому изгибу ленты реки. Я не слишком-то спешил. Какое-то потаенное чувство подсказывало, что вскоре мне доведется увидеть нечто грандиозное. И сейчас я стремился продлить нарастающие внутри ощущения нетерпения и восторга.

Наконец, я остановился всего в нескольких метрах от кромки воды. Здесь действительно было прохладнее, однако изнуряющие потоки тепла, ранее обрушивавшиеся сверху, уже успели лишить меня большей части сил. Оказавшись в тени, я в полной мере ощутил гнетущую тяжесть, разливавшуюся по всему телу.

Сделав шаг вперед, я вдруг почувствовал почти неуловимую перемену. Как будто сам воздух стал немного более густым, обволакивая меня плотной незримой оболочкой. В нем появился слабый, совершенно незнакомый мне аромат. Река, и без того тихая, застыла окончательно. Все мои попытки услышать хотя бы мимолетный звук, отдаленно напоминавший журчание воды, ровным счетом ни к чему не привели. Ее поверхность, несмотря на зной, прямо на глазах медленно покрывалась белой прозрачной испариной.

Деревянный мост, по которому я теперь шел, озираясь по сторонам, словно зачарованный, представлялся мне хрупким, готовым в любой миг разрушиться строением. С каждым шагом необъяснимый и нелепый страх сгинуть в темных неподвижных глубинах реки, только усиливался.

Откуда-то возник странный шипящий шум. Стоило ему появиться, мир тут же утратил остатки реализма. Свет, пробивавшийся сквозь густую листву нависших над водой деревьев, приобрел заметный багровый оттенок. Пространство вокруг стало раскачиваться подобно маятнику. Перила и без того не внушавшего доверия моста, начали тлеть и осыпаться прямо на глазах. Вода внизу по-прежнему походила на ровное темное зеркало. Двигалась лишь испарина поверх ее глади.

Ужасающий приступ боли вспыхнул внутри моей головы, нарастая подобно приливной волне. Я инстинктивно притронулся ладонью к виску, но это, конечно же, не возымело ни малейшего эффекта.

Превозмогая себя, я пошел дальше. Шаг за шагом преодолевая вязкий воздух, я представлял, как, добравшись до противоположного берега, упаду прямо на землю, чтобы перевести дух. Если мне, конечно, вообще удастся ступить туда.

Когда мост, наконец, остался позади, все вернулось к своей прежней норме. Вода опять текла где-то за спиной, послышались звонкие голоса затихших на несколько мгновений птиц, а мое тело, вновь обретшее способность передвигаться, как и прежде безуспешно пытался охладить ленивый летний ветер. Я оглянулся. Мост оставался таким же, каким я увидел его впервые. Грубо сколоченные перила чудесным образом вернулись на свои места.

1
{"b":"706364","o":1}