Николас видел все эти эмоции на ее лице, поэтому, когда она покинула его объятия, а потом встала с кровати, накинув халатик из шкафа, он не сопротивлялся. Только усмехнулся, потянулся к джинсам, в кармане которых была пачка сигарет, но вспомнил, что те остались на кухне, и откинулся на подушки снова, наблюдая, как Эмили измеряет шагами спальню.

— А смысл, Ник? — все же взглянула она на него и устроилась на подоконнике, убрав прядь волос за ухо.

— Ну, даже не знаю, маленькая. Чтобы быть вместе, наверное.

— Мы уже пробовали, у нас не получилось.

— У нас не получилось, потому что я облажался. Сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторил, Эмили? И больше так делать не собираюсь, поэтому и здесь. Ты начинаешь ходить по кругу.

— Я не хожу по кругу, — вздохнула она, потеребив подол халатика, и подняла на Ника серьезный взгляд, — просто дело не только в твоей измене.

— То есть ты сейчас серьезно? — с усмешкой переспросил он и поднялся с кровати, обернув простынь вокруг бедер, за пару шагов преодолел расстояние между ними и за подбородок поднял лицо Эми, — Ты мне говорила про ложь и измену, а сейчас оказывается, что дело вовсе не в этом?

И все-таки секс с Николасом был отличным лекарством от потери самообладания.

— Да, оказывается, — твердо ответила она и убрала руку от лица, — просто это было вершиной огромного айсберга.

— И что же у нас сам айсберг?

— Мы разные, неужели ты этого не видишь.

— Так противоположности притягиваются, — ухмыльнулся он, — что-то до этого тебя это не смущало.

— Да потому что я старалась закрывать на это глаза! Но ведь я лгала сама себе. А это хуже, чем твоя ложь.

Она прикусила губу и опустила взгляд, когда ухмылка окончательно застыла на его лице, только вот глаза не выражали ничего хорошего. Она почему-то вспомнила ту ночь, когда, испугавшись его, пряталась от него в гостевой спальне…

— И о чем же таком страшном и ужасном ты лгала себе?

— Я ведь говорила, Ник, — она все же решилась посмотреть на него, — что ты убиваешь людей. Мы и правда ходим по кругу. Ты говоришь мне одно, я повторяю тебе из раза в раз одно и то же. И от наших разговоров ничего не изменится. И от того, что я тебе дам шанс, тоже. Как ты представляешь все? Ну, хорошо, я дала тебе этот самый пресловутый шанс, мы вернулись обратно в Лондон и сделали вид, что этой ссоры и этого месяца и вовсе не было. А что потом? Ты будешь уходить до рассвета и возвращаться после полуночи, будем проводить вместе те крохи времени, каждую из которых я стараюсь запомнить. И знаешь, у меня получается, потому что запоминать нужно так мало. А все оставшееся время я буду сидеть дома и гадать, а что там с тобой? Убил кого-то? А может, убили тебя? Или ранили… Тогда где тебя искать? Я выучила номера всех больниц. А может, тебя арестовали? И ты сядешь на двадцать пять лет, а то и на всю жизнь. А может, ты снова решил не идти домой, потому что не хочешь моей реакции, и целуешь какую-то другую? Думаешь, эти мысли покидают мою голову? Нет, они роятся там, изводя меня, стоит тебе задержаться на минуту, не позвонить или не ответить на мой звонок. Я ложусь спать в еще холодную постель, боясь, что именно сегодня ты не вернешься, а просыпаюсь в уже холодной, только мысли у меня все те же. Я жду тебя дома, но ты не приходишь, я пытаюсь быть счастливой за нас двоих, а тебя нет рядом, чтобы даже это почувствовать, я всегда честна с тобой, а ты мне врешь в глаза, что теперь я не знаю, когда ты честен со мной и честен ли со мной хоть когда-то. Я даже не знаю, честен ли твой порыв вернуть меня, а может, это чувство собственности или что ты там чувствуешь. Я люблю тебя, а ты ищешь утешения в объятиях другой. Вот айсберг, Ник. Вот он весь. И его невозможно исправить, просто дав шанс. Потому что все гораздо глубже. Что будет через пять лет, ты думал об этом? В самом идеальном развитии событий. Я буду видеть тебя по часу в сутки и, возможно, два часа в праздники? Буду твоей вечной любовницей? Буду сидеть в гордом одиночестве, потому что ты не хочешь детей? Это тупик. Все это время я старалась не думать об этом, но твоя измена не дала мне шанса, став вишенкой на этом торте из проблем.

Когда она закончила, ухмылки на его губах уже не было. Николас смотрел на нее внимательно и даже задумчиво что ли.

— Почему ты мне ни разу не сказала, что тебе не хватает меня?

— Потому что я не хотела конкурировать с твоей… работой.

— Глупая, — он взял ее руку в свою, — тебе не нужно было молчать об этом. Это все можно изменить ведь. Я обещаю тебе, что больше не совру тебе и тем более не изменю. Я обещаю тебе, что буду уделять тебе гораздо больше внимания, ты не будешь конкурировать с работой. Единственное, чего я не могу обещать тебе, что я завяжу с криминальной частью своей жизни, но я прошу пойти мне навстречу и принять это. Я знаю, что это сложно, но прошу тебя постараться. А я постараюсь сделать все, чтобы ты была счастливой.

— А ради чего, Ник? Призрачных надежд на нормальное будущее?

— Выходи за меня, — неожиданно даже для самого себе предложил он.

— Что? — опешила Эмили.

— Будущее не будет призрачным, а ты не будешь вечной любовницей. Выходи за меня, Эмили Уилсон. Выйдешь?

========== Эпилог ==========

Год спустя.

Об этой свадьбе говорили многие в Лондоне, но приглашены были лишь самые близкие. Последние приготовления перед церемонией проходили в новом загородном доме Андреы, фамильном особняке, купленном почти за бесценок у разорившегося аристократа, предки которого получили землю от самого короля в далеком восемнадцатом веке. Андреа была как никогда довольна покупкой, огромные сады с конюшнями и ни души по близости. Ее маленький рай, в котором должно было пройти долгожданное событие.

Николас стоял на одной из многочисленных террас огромного дома, прикурив очередную сигарету. Поднял взгляд в небо. Даже и намека на облака, солнечный теплый июньский день обещал приятный вечер. Слишком идеальная погода, будто даже она благословляла этот странный брак. Нужно было идти, гости уже собирались в саду, занимая места на мягких стульях, перетянутых белыми атласными лентами, но он не торопился, хотелось побыть одному.

— Угостишь сигареткой? — рядом с ним появилась мать, мягко улыбнулась, положив руки на мраморные перила и тоже взглянула в небо, — странно, на сегодня обещали дикий ливень.

— Видимо, наверху решили дать право на счастье, — хмыкнул Ник и прикурил матери сигарету, наблюдая, как изящно, словно настоящая леди, истинная владелица этого замка, она делает затяжку, — не знал, что ты куришь.

— Только по особым случаям. Сегодня как раз такой.

Наверное, свадьба действительно была особым случаям, но для нее ли?

— Счастлива?

— Я счастлива тогда, когда счастливы мои дети. А все мои дети собрались сегодня под этой крышей, даже Дэниэль прилетел, хотя, если честно, я его не ждала. Разве что… — она осеклась и затушила недокуренную сигарету, — но в моем сердце вы всегда все со мной. Так что да, милый, я впервые за долгие годы могу сказать, что я действительно счастлива.

— Я рад за тебя.

— Но ты… — она внимательно посмотрела на задумчивый профиль сына, — что беспокоит тебя? Вы поссорились?

— Что? — он удивленно взглянул на мать и привычно хмыкнул, — нет, на удивление у нас все гладко. Почти год без ссор, это странно.

— Это нормально, милый, — он молчал, а она вздохнула, — так что тревожит тебя?

— Ты знала, что она замуж выходит? — Ник удостоил мать короткого взгляда.

— Кто?

— Эмили.

— Нет, не знала, — покачала головой Энди.

— За спасателя, — криво улыбнулся Ник, затушив сигарету и тут же прикурив следующую, — из части, где она работает парамедиком. Спасает котят, а не сбивает их по ночам, это забавно.

— Ник… — почти невесомо она положила руку на его плечо, — не изводи себя. Вы оба сделали правильный выбор. Ты отпустил ее, она нашла свое счастье, разве не здорово? Ты сделал любимого человека счастливым, это лучший подарок, который ты мог ей сделать. Помнишь наш разговор?