Во-первых, месторасположение – в центре, совсем рядом с базарчиком, где все продукты в несколько раз дешевле, чем в прилегающих к вокзалу Термини супермаркетах. Бананы, которые слегка начинали чернеть, можно было просто забирать бесплатно. Но и зрелые обходились ненамного дороже, чем бесплатные. Помидоры, цитрусовые, большие зеленые оливки, рыба, сыр, вяленое мясо – всё было в изобилии! Единственное, чего нам не хватало, это хорошего вкусного хлеба (хлеб в Риме продавался только белый и только с сухой коркой). Во-вторых, сама квартира была огромной! Точно даже не помню, сколько там было комнат, так как ни разу не обошёл всю квартиру. Наша – приблизительно 20 квадратных метров – располагалась прямо у выхода. Чуть правее находилась общая кухня, а ещё немного дальше – ванная и туалет. Нас проживало четверо в комнате. В каждом углу по кровати. Места было предостаточно, так что мы друг другу практически не мешали. За обитателями этой жилплощади присматривал итальянский студент, которому приходилось жить с нами. Но у него была отдельная комната для одного человека. По всей видимости, он, кроме жилья, ещё получал какую-то зарплату. Звали его Мануэле, внешне он мне очень сильно напоминал Квентина Тарантино. Был довольно забавным. Бывало, сидим в комнате, а тут чья-то ладонь ныряет в проём открытой двери. Потом полностью рука, нос и постепенно вся голова: «Ciao ragazzi, andiamo a caccia!»[22]
Мне было интересно с ним общаться с целью интеграции и лучшего понимания местного населения. Мы, бывало, выходили вместе погулять на улице, он хотел, чтобы я для него знакомился с девушками. Правда, ничего путного из этого не выходило. Мы общались ещё на разные философские темы. Но эта относительная дружба не давала нам никаких поблажек. Из квартиры нужно было уходить самое позднее к десяти утра. Если только не наша очередь дежурить, т. е. убирать квартиру. Убирать свою комнату, кухню и ванную, что были в общем пользовании. Тогда можно было уйти и ближе к обеду. Но потом, к пяти-шести вечера, можно было возвращаться. То есть тем самым мотивировали чем-то заняться.
С нами жили, в отличие от других мест, в основном индусы и пакистанцы. В этой квартире разрешалось проживать до трёх месяцев. Кому-то удавалось и больше, но надо было иметь хорошие аргументы или железные нервы, как у одного из индусов, «проживавших» с нами. Он безо всяких аргументов, но точно с хорошими нервами, просто внаглую решил остаться в квартире. Никто не мог его выгнать. Он ещё долго, после того как мы уже заселились, лежал в коридоре на кровати, оказывая таким образом своего рода мирное сопротивление. Я всего один раз видел, когда он с нее поднялся. Он постоянно там лежал. И его никто не мог оттуда прогнать. Даже днем в виде исключения оставался. Просто как мебель. Но даже самые терпеливые когда-то теряют терпение. И через две недели после нашего заселения (а поговаривали, что этот человек так уже чуть ли не три месяца «живет») его силой выставили на улицу. Просто вынесли вместе с кроватью. Он так и пролежал ещё какое-то время на улице, но к вечеру его уже там не было. И в нашей квартире воцарилась более спокойная атмосфера, то есть снялось напряжение и восстановился порядок.
Как-то мои соседи по комнате познакомили меня ещё с одним парнем из Молдавии. Он был из той же деревни, что и Валера с Ваней, звали его Гена. Ментально, однако, он больше напоминал мне жителя Кишинева. И, как оказалось, он жил в Кишиневе одно время. Парень был тоже высоким и чернявым, добродушным, постоянно улыбался, чем и выдавал запущенное состояние своих почерневших зубов, пораженных кариесом. Жил он где-то в городе с ещё несколькими румынами на съемной квартире. В отличие от нас, он чаще работал, хоть и тоже не постоянно. Но, живя в Риме уже достаточно долго, знал разных работодателей, у которых периодически появлялась работа. Поэтому у него была определенная денежная стабильность. Мы стали часто видеться, он навещал нас или же мы выходили куда-нибудь в город. В этом случае обычная программа – это пиво с крупными «малосольными» ярко-зелеными оливками, которые продавались на развес за прилавком прямо на выходе из супермаркета.
В центре для беженцев при англосакской церкви я также познакомился с одним таджиком. Он был очень маленького роста, как говорится, метр с кепкой, а если точно, метр пятьдесят. Звали его Джав. Он был очень отзывчивым и добрым человеком. Очень дисциплинированным. По утрам бегал по 15 километров. Любил марафоны. Как-то даже участвовал в Римском забеге. Но, видимо, ввиду отсутствия надлежащих документов ему разрешили бежать только половину пути. И победил тогда, как всегда, какой-то эфиоп, Moges Taye. А мог ведь и Джав… Я тогда верил, что он был способен если не на победу, то по крайней мере на достойное место. Кстати, причины побега из Таджикистана были идентичные моим – уклонение от армии. Но в отличие от моих проблем в его стране всё было намного напряженнее и опаснее: во-первых, местные исламисты, во-вторых, граница с Афганистаном. Шансы у него удачно выйти из положения на родине были гораздо меньшими. Мы с ним как-то быстро нашли общий язык и подружились. После неудачных ожиданий на бирже труда совместно направлялись в центр для беженцев, где основное время проводили за игрой в настольный теннис.
Оказалось, что у таджиков и курдов очень похожи языки. Общались они без особых проблем. Таким образом, география общения расширялась. Хотя по большому счёту разные языки не являлись преградой для общения: практически все знали итальянский или английский. Но знакомства через друзей были, есть и будут гораздо эффективнее. В центре для беженцев преподавали английский. Готовили к выезду из Италии. Я редко встречал какого-то беженца, который собирался оставаться в этой стране. Все собирались ехать дальше. Мечта номер один – Канада, реальная цель номер один – Англия. Потом следовали Голландия и Германия. Причем Голландия казалась более привлекательной. Я и Джав тоже как-то решили совместно продолжить наше путешествие, искать счастья в другой стране. На кону оказалось три страны на выбор – Англия, Голландия и Швейцария. Последняя была самая загадочная и не часто обсуждаемая среди беженцев.
Единственное, что я раз услышал, так это то, что беженцы в Швейцарии живут как вареники в масле. Один камерунец на полном серьезе утверждал, что после того, как ты приезжаешь в Швейцарию, тебя поселяют в пятизвездочный отель до рассмотрения твоего дела. Но отказывают почти всем, разве только если ты не приехал из страны, где идет война. Непонятна была также ситуация с языком. На каком языке говорят в Швейцарии? Ходили слухи, что это какой-то свой язык, который невозможно выучить. Таким образом они отличают своих от чужих. И всё же Швейцария имела одно большое преимущество – реалистичность попадания в эту страну.
Канада оставалась мечтой номер один практически для всех, с кем бы я ни общался. Но попасть туда было почти нереально. Я всё ещё стоял в очереди в конторе, которая организовывала эмиграцию в Канаду, но не был уверен, что смогу дождаться когда-нибудь этого счастливого дня. Кроме того, хоть надежда и тлела, но шансы, что ожидаемый вскоре ответ от итальянского правительства окажется положительным, стремились к нулю. И тогда мне придется покидать пределы страны и я не смогу дождаться счастливой повестки о разрешении уехать на постоянное место жительства в Канаду. Так что решение надо было принимать уже сейчас. Как-то с Джавом мы кинули жребий, куда же предстоит наш дальнейший путь. Решение после многодневного анализа принималось между двумя странами: Швейцария или Англия. Жребий выпал на Швейцарию. Мы переглянулись… Потом скептически скривились и решили, что нет, мы всё же поедем в Англию…
Незадолго до получения решения от итальянских властей, которое я должен был забрать из окружного суда, вышел закон, позволяющий остаться нелегальным и относительно легальным мигрантам типа нас. Для этого нужно в течение ограниченного времени найти работодателя, который бы гарантировал принятие иностранца на работу. После чего правительство выдавало вид на жительство на два года. Это был реальный шанс. Подобные амнистии проходили в Италии не раз. Однажды уже такое было, и один мой знакомый из православной церкви рассказывал об этом. Когда-то он тоже жил на птичьих правах в качестве просящего убежище и ночевал где попало. В основном в поездном депо, в стоящих поездах. Как-то раз проводилась облава карабинеров, и всех, кто ночевал в ту ночь в депо, арестовали и привезли в участок. С ним были люди разных национальностей, и из этой группы ни у кого не имелось вида на жительства. Его выдали всем в штемпельном режиме с правом работы на два года. Когда дошла очередь до моего знакомого, то выяснилось, что у него уже есть вид на жительство. И неважно, что он был никчемным и срок его действия истекал через пару месяцев. Вот же кусал он себе потом локти, что показал этот документ!
