– Вы говорите по-русски? – неожиданно спросил незнакомец.

«Ну вот, – подумал я, – контакта избежать не удалось».

– Да.

– А вы откуда? – продолжал свои расспросы уже немолодой дядька.

– Я из Украины, но жил долгое время в Кишиневе.

– О, как интересно! – как-то очень жизнерадостно воскликнул мой неугомонный земляк.

Ну и пошло-поехало. Я понял, что знакомства мне уже не избежать, постарался не напрягаться и поддержать беседу. Моего нового знакомого звали Борисом, родом он был из Петербурга, но ещё в конце 80-х уехал в Израиль вместе с женой, с которой там же и развелся. Жена была еврейка, а он русский. Он успел ещё до развода получить израильский паспорт, но что-то там не сложилось, и решил проведать старушку Европу. Он прилетел в Италию уже около полугода назад и через какое-то время оказался без средств. Перебивался непостоянными заработками, ночевал в ночлежках, даже иногда на улице, питался в основном при католических церквях. А тут недавно узнал про бесплатную столовую – и вот он тут. В данный момент он ночевал в ночлежке, что находилась прямо рядом с центральным железнодорожным вокзалом Термини. Человеком он оказался ненавязчивым и интересным, так что все мои предрассудки по поводу него, возникшие вначале, испарились так же быстро, как и появились. Его мечта теперь – вернуться обратно в Израиль. «В прекрасный родной Израиль». Только денег на это не хватало. А заработать так, чтобы сразу всё не потратить, трудно. Слишком редки были заработки. В израильском посольстве ему не отказывались чем-то помочь, но этой суммы было недостаточно, и Борис решил действовать самостоятельно.

Как оказалось, он каждый день ходит на так называемый «депозит», что находился рядом с каким-то складом. Так называлось место, где несколько десятков человек стояли в ожидании работы, пока не останавливалась рядом какая-то машина, которую желающие поработать сразу окружали со всех сторон. Каждый надеялся получить вакансию. Чаще машины тормозили немного поодаль от толпы, и водитель или пассажир рядом выкрикивали, есть ли специалисты, допустим, имеющие навыки работы с отбойным молотком, сварщики или строители. Тогда редкий человек поднимал руку, его приглашали в машину и увозили. Но чаще искали просто либо кого-то покрепче, либо того, кто быстрее садился в автомобиль, потому что водители не любили там долго стоять. Ведь напротив этой нелегальной трудовой биржи располагалось здание карабинеров. На этом «депозите» Борис находился обычно приблизительно с семи до одиннадцати утра. Дольше этого времени там оставаться смысла практически не имело. Кроме того, нужно было ещё успеть на обед. Желающих подзаработать приходило много, в основном румыны, люди довольно непривередливые. Поэтому бороться с конкуренцией было сложно… Некоторые соглашались работать за половину той суммы, что предлагали обычно, и это сильно сбивало цену. А за половину обычной ставки работать смысла не имело. Это четверть нормальной зарплаты итальянца. И если труд тяжел, то надо ведь еще и хорошенько пообедать, в итоге оставались гроши. Хорошо, если имелась возможность пообедать бесплатно, но обычно это не получалось, ведь Рим – огромный город, и редко кто работал поблизости от благотворительной столовой.

Борис узнал совершенно недавно о существовании такой столовой, и, вне сомнений, она стала для него реальным спасением. Побыв ещё немного в этой конторе и получив свои пропуски, мы отправились на бесплатный обед. По дороге я заскочил в женский монастырь, ведь надо было отметиться для ночлежки. К моему удивлению, монашка, узнав меня, попросила подождать за дверью. Вскоре вышла с запиской, которую попросила передать заведующему ночлежкой, объяснила, как туда добраться, и сказала подойти ровно в назначенное время. Потому что если дверь закроется, то я останусь на улице. «Потом уже вас никто не пустит», – предупредила Христова невеста. Я понял, что сегодня предстоит переезд из отеля. Окрыленный быстрым и неожиданным успехом, я вместе с Борисом продолжил путь в спасительную столовую. Там, как всегда, было всего много и вкусно. Из столовой я просто выкатился, как и в прошлый раз. Мне ещё предстоял насыщенный день, было грустно осознавать, что моя эра беззаботного путешествия закончена и что наступают будни, в которых нужно действовать. Только от моих личных действий будет зависеть моя дальнейшая судьба. Ну и совсем чуть-чуть от удачи.

К вечеру, в назначенное время я со спортивно-дорожной сумкой был возле ночлежки. Перед этим попрощался с сотрудниками молодежного отеля, где провел в общей сложности около месяца (включая двухнедельное пребывание в другом филиале отеля). К ночлежке пешком было идти всего минут десять. Она располагалась в полуподвальном помещении на первом этаже недалеко от Термини. Возле двери в ожидании уже стояли временные постояльцы (таким образом я убедился, что не ошибся адресом). Большая половина из них были румыны. Также марокканец, алжирец, один молодой сицилиец и ещё пара-другая представителей иных национальных меньшинств. Всего максимум два десятка человек. Наш ночлег был скромным, но уютным. Каждому новоприбывшему полагались чистая постель, полотенце, другие принадлежности. Всё почти как в отеле. Кровати двухъярусные. Также были там, конечно, и все элементарные удобства современной цивилизации. Я оглянулся и вздохнул с облегчением: теперь мне тут предстоит жить один месяц, и это залог того, что получу одноразовую помощь в количестве 1 миллиона лир. Там было несколько душевых, но не все сразу спешили принять душ, поэтому столпотворения и толкучек не было. Нам выдали скромный ужин в виде сэндвича, йогурта, сока и ещё какой-то мелочи. Соблюдающим Рамадан дали более обильный паек, так чтобы они могли наесться на день вперед.

Я познакомился с некоторыми своими соседями, был там один молодой марокканец, который учился в Москве и прекрасно говорил по-русски. Правда, просклонять слово «потолок» в дательном падеже ему всё-таки правильно не удалось. Всё началось с того, что он начал высмеивать русский язык из-за его легкости. Также я пообщался с сицилийцем, был удивлен, что тот оказался в таких условиях. Но он сказал: у него на малой родине нет работы, приехал сюда в её поисках, но пока ничего постоянного не смог найти. Основная же масса румын работала, и это было заметно сразу: общая усталость, запачканная одежда или даже робы. Они часто первыми шли в душ. Потом что-то ели и сразу ложились спать, и это при включенном свете. Ребята очень трудолюбивые. Готовы были работать за копейки, чем значительно сбивали общую стоимость чернорабочего. Были и случаи обмана со стороны работодателей. Оставляли работать на себя месяц и больше, а потом даже маленькие зарплаты не хотели выплачивать.

Коммунистическая партия Италии оказывала живую поддержку в борьбе с такими явлениями. Один раз я был свидетелем того, как они помогли одному румыну вернуть свои деньги, заработанные за три месяца по-черному. Хозяин только и отделывался обещаниями. Тогда обманутый румын пошел к коммунистам, офис которых, кстати, находился недалеко от вокзала Термини, и попросил помочь. Они ему сказали, что он должен выбить из хозяина подписку о том, что тот обязуется выплатить положенную зарплату и тем самым признать, что должен деньги. Хозяин-итальянец, видимо, надеялся, что сможет таким образом надолго избавиться от нудного румына, и подписал бумажку. Тут его и настигла беспощадная Фемида, которая обязала его не только выплатить по долгам, но ещё и отдать огромный штраф за то, что нанимал чернорабочих. Наверное, не многим так повезло, иначе бы случаев обмана в итоге было гораздо меньше. Итальянские коммунисты занимались благотворительностью, трудоустройством, распределением жилья для бездомных и нуждающихся и многим другим. Иными словами, никакого сравнения с коммунистами советскими.

В этой ночлежке я познакомился и подружился с некоторыми ребятами, которые показали и рассказали интересные вещи. Например, где можно ещё поесть бесплатно, где проводить время, пока закрыта ночлежка. Насколько я помню, арабы, будь то марокканцы или алжирцы, меньше всего работали. Их будто всё устраивало. Может, они занимались чем-то другим. Но они очень любили проводить время в центре для беженцев (а туда пускали только тех, кто имел статус просящего убежище или беженца) при англосакской церкви. В итоге моё расписание стало выглядеть приблизительно следующим образом: рано утром в 6 часов – подъем. Причём поднимали нас как в армии: наш смотритель включал очень яркий свет и громко выкрикивал: «Buon Giorno!»[21] В первый раз я опешил от этого. Сердце просто в пятки выскочило. Потом привык.