– Да-а-а, блинов. Он их обожает. Сметана есть?

– Вроде видела…

– Вот со сметаной больше всего. Или с соусом таким, как в детском саду делали. Сметана пополам с маслом, и сахар.

Лиза улыбнулась. «Как в детском саду». Володя казался ей взрослым, ещё взрослее Дениса, а тут – блины и детский сад…

– Ладно. А что ещё?

– Сырники, – ответила Маша, подумав. – Но это на завтрак надо. Из супов он больше всего борщ любит, причём без мяса.

– Ну вот, а ты говорила, всё ест!

– Да он и на мясе съел бы… А из горячего – всё с макаронами.

– Это как?

– Вот так. Всё, что хочешь – с макаронами. Курицу, говядину, грибы, овощи… И всё с макаронами. Мы с мамой Володю итальяшкой дразним за эту любовь к спагеттям. В общем, корми. А то вдруг, – Маша смешливо вздохнула, – он отощает…

Когда Лиза услышала, как открывается замок входной двери, блинов она напекла уже целую гору и теста в миске оставалось совсем чуть-чуть.

Через пару минут Володя, с любопытством поводящий носом, зашёл на кухню и, увидев тарелку с блинами, расцвёл.

– О-о-о! – протянул он, улыбнувшись. – Замечательно. Оказывается, сдавать комнату прекрасной девушке – это не только приятно, но и полезно. Особенно для желудка!

Лиза смутилась и чуть не налила тесто мимо сковородки.

– Блины не слишком полезны для желудка…

– Поверь мне, – сказал Володя уже из коридора – видимо, пошёл мыть руки, – после тяжелого и нервного рабочего дня блины – лёгкая закуска. И отличное лекарство для нервной системы. А все болезни – от нервов! Это я тебе как врач говорю. Так что очень даже полезны блины, очень.

Лизе стало так смешно, что даже руки затряслись. Она с трудом дожарила последние три блинчика – и тут вернулся Володя. С упаковкой сметаны в руке.

– Ты, я надеюсь, не на диете и сама будешь есть? – поинтересовался он, и тон его голоса настолько походил на врачебный, что Лиза как наяву увидела его в медицинском халате среди больничных коридоров.

– Буду.

Она опустилась на табурет. На соседний тут же вспрыгнул Тутанхамон, а напротив сел Володя. Положил себе сразу пять блинов, сметаны и принялся есть, чуть ли не причмокивая от удовольствия.

Лиза тоже съела парочку, но больше не хотелось. Да и вообще – когда Володя ел и ничего не говорил, её вновь начинали посещать разные унылые мысли. На работе их почти не было – на них просто не имелось времени, – но как только Лиза оставалась в тишине и одиночестве, её будто бы кто-то грыз изнутри, особенно в области сердца.

– А моя комната раньше была детской?

Володя кивнул, прихватывая очередной блинчик.

– Да. Здесь жила семья с ребёнком, я у них эту квартиру купил. Просто не успел ещё ремонт сделать, да и нет острой необходимости, тут и так хорошо. А что? Тебе неуютно?

– Нет, нормально. А… – Она поёрзала на стуле, но всё же спросила: – А как ваша… то есть, твоя девушка отреагировала на то, что ты комнату мне сдал?

– Она пока не знает, – огорошил Лизу Володя. – Я попозже скажу. Набираюсь смелости.

– Смелости?..

– Ну да. Женская ревность – страшная сила.

Лиза почувствовала, что у неё дрожат губы.

– А она ревнивая?

– Ещё как, – он засмеялся и вытаращил глаза. – Катя просто бой-женщина. Как бы не оторвала чего-нибудь в порыве ревности. С другой стороны, что оторвёт, я пришью…

Лиза спрашивала ещё и ещё – и Володя отвечал. Она спрашивала, какие операции он делает – он сказал, что на брюшной полости, – и где учился, и защитил ли диссертацию, и на какую тему она была, и где познакомился со своей Катей, и почему она работает в Таиланде, и…

Лизе было необходимо слушать эти ответы. Иногда она теряла нить разговора, погружаясь в себя – но тут Володя улыбался, и это как будто переключало её обратно в реальность.

Она ужасно не хотела идти спать, боясь остаться одной, да ещё и в темноте. Когда Денис её… в общем, тогда тоже было темно. А накануне она была слишком уставшей, чтобы о чём-то думать, теперь же… вряд ли она вообще уснёт…

Так и оказалось. Как только Лиза умылась, переоделась, легла и выключила свет, её затрясло. Хотелось плакать, выть и кусать подушку от боли, обиды и отчаяния. Между ног до сих пор саднило – днём почему-то было легче, а сейчас…

Лиза встала, включила ночник, села на постели. Кожа покрывалась мурашками, по телу пробегали судороги, и даже внутренние органы, казалось, сводит, выкручивает, словно половую тряпку.

Лиза всхлипнула и, разозлившись на себя, упрямо потёрла глаза кулаками. Щёки уже были мокрыми, хотя она старалась, старалась не плакать.

– Лиза.

От неожиданности она подпрыгнула на постели, обернулась – и задохнулась от страха, таким жутким показался ей силуэт Володи в чёрном проёме двери, которую она не закрыла на ночь.

– Лиза, это я, – повторил он спокойным голосом и сделал шаг вперёд. Ночник осветил его лицо, грудь, ноги. Он был в футболке и штанах, и это почему-то немного успокоило Лизу. – Я тебе сейчас тут оставлю кое-что. И свет не выключай. И вот ещё. – Он положил на край постели какой-то пузырёк.

– Что это? – спросила Лиза непослушными губами.

– Успокоительное. Стакан с водой я на комод поставлю. Выпей и ложись. – Володя медленно обошёл разложенный диван, на котором сидела Лиза, приблизился к комоду, положил туда что-то, чем-то щёлкнул, зашуршал – и секундой после по комнате полилась негромкая инструментальная музыка. – Всё, спокойной ночи. – Лиза не успела произнести ни слова, как он быстро вышел за дверь, оставив её открытой.

Она сделала всё, как сказал Володя. Выпила успокоительное и легла спать. Какое-то время – довольно-таки недолгое, – Лиза лежала, слушая музыку и глотая слёзы. От музыки почему-то сильнее плакалось, но… как-то иначе. Если раньше слёзы приносили только боль, то теперь они несли и облегчение.

А потом она всё-таки уснула, вцепившись в подушку сведёнными пальцами.

Пару секунд, когда Лиза проснулась на следующее утро, ей казалось, что всё по-прежнему.

Она по-прежнему дома, и где-то рядом ходит Вера, собирая Маришку в детский сад, а мама на кухне что-то разогревает и оттуда вкусно пахнет, и в окно заглядывает жаркое летнее солнце, и Лиза по-прежнему влюблена в…

…И тут её небо раскололось, разлетелось на тысячи осколков.

Рядом ходила не Вера – Володя. И он же, наверное, что-то разогревал на кухне. Скорее всего, вчерашние блины. Солнце действительно заглядывало в окно, пробиваясь сквозь не голубые, а персиковые шторы, а любовь…

Разве цветы любят человека, который их растоптал?

– Лиза, вставай, – раздался от двери голос Володи. – Пора.

Он прошёл в комнату, встал возле комода – и Лиза, приподнявшись, заметила, что он забирает оттуда свой телефон. Вспомнила вчерашнюю музыку – значит, вот откуда она играла.

– Разрядился, – пробурчал Володя, – ладно, сейчас исправим. Сегодня, когда буду ставить тебе музыку, заодно зарядку принесу.

– Не нужно, – Лизе стало неловко. – Я и так усну.

– Возможно. Но лучше всё-таки перестраховаться.

Когда Володя вышел, Лиза поднялась и, надев халат, отправилась в ванную. Возле двери остановилась, заглядывая на кухню – Володя как раз нёс к столу тарелку с блинчиками, – и заметила, что он, в отличие от вчерашнего утра, одет в футболку и штаны. Как ночью, когда он приходил к ней.

Лиза почему-то сразу поняла – это из-за её страха. На улице тридцать с лишним в тени, и даже по утрам жара такая, что одежда кажется лишней. Получается, она его стесняет…

Лизе стало стыдно. В конце концов, она чужой человек, живёт тут бесплатно, ещё и мешается. Что же Маша сказала брату, из-за чего он на такой кошмар согласился? Неужели рассказала?..

Лиза, покраснев, зашла в ванную. Сердце колотилось, как шальное, и щёки горели. Стало ещё стыднее. Умом она понимала, что ни в чём не виновата, но ум с сердцем у неё сейчас были совершенно не в ладах.