– Привет, Володь. У меня к тебе дело.

– Так. Какое?

– Я к тебе сейчас привезу коллегу… подругу мою… В общем, будешь сдавать ей одну из комнат, скажем, за десятку в месяц.

Молчание.

– Маш… ты хорошо себя чувствуешь?

– Если честно, не особо. Короче, мне сейчас некогда… Давай начистоту. Помнишь, сколько я потратила своего драгоценного времени на перевод этой грёбаной огромной медицинской статьи с китайского для твоего диссера?!?!

– Маш…

– Я уже двадцать пять лет «Маш»! Ты мне что тогда сказал?! Я твой вечный должник. Вот. Отрабатывай.

– Ну, знаешь, это как-то слишком.

– Володя! Пожалуйста.

– Маш…

– Очень надо, честно. Ей некуда идти. Спаси девушку.

– Думаешь, из меня получится хороший спаситель девушек?

– Отличный. Первоклассный. Только ты… аккуратнее с ней. Её очень обидели. Очень-очень…

– Что-то мне не нравится вот это «очень-очень». И на какой срок твоей коллеге нужно жильё?

– Я не знаю. И пока сложно сказать. Ну… хотя бы на три месяца.

– Зашибись…

– Володя!

– Ладно, Маш. Привози. В конце концов, с этой статьёй ты меня тогда действительно спасла…

– Вот именно.

– Да и квартира большая, как-нибудь переживу. Симпатичная девочка хоть?

– А вот об этом даже не думай. Табу.

– Да больно надо…

***

Когда Маша вновь вошла в туалет, Лиза уже успела умыться и почти успокоилась. Лицо, правда, всё равно было красным, как варёный рак, и белки глаз от него не слишком отличались.

– Маш… я тут подумала… Не нужно этого… Твой брат не сдаёт ведь никому, да? Ты это сейчас придумала.

– Чего это я придумала? – возмутилась коллега, но глаза отвела. – И вообще, не вали с больной головы на здоровую. Вот ты, например. Почему в полицию не пошла?

– Ты что… – Лиза вздохнула. – Я же Дениса с детства знаю, и маму его. Я им зла не желаю. Особенно Ольге Николаевне. Она же со мной языками занималась…

– Ты – понятное дело, не желаешь. А этот Дениска тебе вот пожелал. Простила, что ли?

– Как такое можно простить? – Лиза покачала головой. – Нет. Но толку от этой полиции? Я не хочу, чтобы его сажали, деньги мне не нужны и…

– А чтоб неповадно было!

– Да как ты не понимаешь! – заорала Лиза, вновь сорвавшись в истерику. – Я НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ РАЗГОВАРИВАТЬ! Я ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕ ХОЧУ! Я ВИДЕТЬ ЕГО НЕ ХОЧУ!!!!!

– Тихо, тихо… – Маша прижала зарыдавшую Лизу к себе и виновато пробормотала: – Прости, я дура, не подумала…

– Там же… – шептала Лиза, заливая слезами Машино плечо. – Надо… рассказывать… показывать… встречаться… с ним… как это? Как я буду? Ты… с ума?.. Да ты что…

– Да дура я, дура.

– Я забыть хочу… и жить дальше… понимаешь?

– А вот это отлично, Лизок. – Маша кашлянула и дрожащим голосом продолжила: – Надо тебе опять умыться, наверное. И поедем. Володя ждёт.

– Может…

– Нет, Лиз. – Голос коллеги вновь затвердел. – Нельзя тебе туда возвращаться. По крайней мере сейчас. Потом либо другое жильё найдёшь, либо… разберёшься, в общем. А пока – к брату. Не бойся его, он хороший. И кстати, – Маша улыбнулась и, заглянув Лизе в глаза, продолжила: – Он хирург. Так что… может отрезать этому Денису что-нибудь лишнее. Или наоборот, пришить. Совесть, например.

Лиза промолчала. Ей действительно очень не хотелось больше об этом разговаривать. И плакать тоже не хотелось.

И к Машиному брату не хотелось. Нет, она верила, что он хороший, но… мужчина же.

А все мужики – козлы, как говорит Вера.

Квартира Машиного брата была всего в получасе езды от их работы – удобно. И дом Лизе понравился, и двор, и большой парк рядом. Там даже был пруд и велосипедные дорожки – Лиза любила и воду, и кататься на велосипеде.

– Ты это, – Маша неуверенно покосилась на неё, но продолжила: – Сходи к врачу. Как я понимаю, он…

– Угу. Завтра схожу к платному, чтобы быстрее.

– А у тебя какой день цикла?

– Двадцать шестой.

Маша громко вздохнула.

– Тогда маловероятно. Не хватало ещё…

– Из меня очень много крови вылилось. – Лиза поморщилась. – Прям очень. Я не врач, конечно, но мне кажется…

– Беременность – дело такое. Там кажется-не кажется, а что угодно может быть. И кровь, и день цикла – не панацея. Лучше бы таблетки выпить. Давай в аптеку зайдём? Она на первом этаже Володькиного дома как раз располагается.

– Думаешь, не поздно?

– Нет. Самое время.

В аптеке Лиза купила и минеральную воду, и таблетки – и, выйдя на улицу, сразу выпила первую. Посмотрела на Машу – и не удержалась от вымученной улыбки, увидев облегчение на её лице.

– Одной проблемой меньше, – сказала коллега преувеличенно бодрым голосом. – Ну, поднимаемся?

– Да, – вздохнула Лиза и поёжилась. Маша заметила этот жест и повторила:

– Не бойся Володю. Он правда хороший. И врач, и человек. И совершенно не пьющий, даже пиво не пьёт. Кефир только. Но на кефире далеко не уедешь.

– Я понимаю, Маш. Не обижайся… это просто…

– Да я знаю, инстинктивно.

– А на сколько он тебя старше?

– На десять лет. Ему тридцать пять.

– Почти как Денису.

– Поверь… у моего брата намного больше мозгов.

Открывший дверь Володя был очень похож на Машу. Тоже светловолосый – впрочем, как и Лиза, – голубоглазый, очень высокий, но не худой, скорее спортивный мужчина с приятной вежливой улыбкой и уставшим взглядом.

– Добрый вечер, – сказал он. – Привет, Маш.

– Ага, – коллега осторожно выдвинула Лизу вперёд. – Вот, знакомьтесь. Мой брат Володя Климов – моя коллега и подруга Лиза Ерохина. Живите дружно.

– Не волнуйся, сестрёнка, я вообще пацифист, – кивнул Володя, разглядывая Лизу. Нет, во взгляде этом не было ничего пошлого, ехидного или насмешливого – он просто смотрел. Но ей всё равно было неловко и страшно. – Идёмте на кухню, ужинать будем и чай пить.

– О! – Маша даже подпрыгнула. – Ужин! Спасибо, братец, я ужасно хочу есть.

– Я тоже. Ванная там, – он указал на дверь неподалёку. – Мойте руки и приходите.

Поев макарон с котлетами, Лиза расслабилась и почти перестала бояться. А ещё её начало очень сильно клонить в сон – всё же бессонная ночь и нервный день давали о себе знать.

– Пожалуй, я пойду, – услышала она тихий голос Маши и вдруг осознала, что уже почти лежит головой на столе. Выпрямилась и, часто-часто заморгав, посмотрела на Володю и его сестру. – Дашь ей что-нибудь для сна? А то у неё только эта одежда.

Кажется, он удивился, но тем не менее промолчал.

– Дам, у меня футболок старых полно, – сказал Володя негромко и, повысив голос, чтобы услышала почти уснувшая Лиза, продолжил: – Лиза, я завтра ухожу на работу в восемь, у меня рабочий день с девяти. Ты во сколько?

Она никак не могла сообразить – мозги уже спали.

– Я думаю, в восемь тридцать будет нормально, – вместо Лизы ответила Маша. – Тут до нашей конторы полчаса всего.

– Хорошо. Тогда я встаю в семь, иду в душ, как выхожу, бужу тебя, сам сажусь завтракать. Ты выходишь – я заканчиваю завтракать, ты садишься.

– Я обычно не завтракаю…

Лицо Володи расплывалось, но Лиза всё-таки смогла рассмотреть его скептическую улыбку.

– Боюсь, пока ты живёшь у меня, тебе придётся завтракать.

– Это почему?

– Он же врач, – ответила Маша таким тоном, будто бы это всё объясняло.

Денис проснулся от того, что кто-то настойчиво его тряс. Голова разламывалась, в висках будто барабаны стучали, а во рту вообще целая армия мышей скончалась.

– День! Деня-я-я! – в голосе матери отчётливо слышалась паника. – Деня, проснись!

– Уже, – прохрипел он, разлепляя глаза. Вокруг всё расплывалось.

– Слава богу! – Ольга Николаевна вздохнула с облегчением. – Я думала, что… Ты не ранен?