– А где таких взять, чтоб были мне под пару? – огрызнулся Квилп. – Держи ключ, собака, а то я тебе голову им размозжу. – И в подтверждение своих слов он больно щелкнул его бородкой ключа по лбу. – Поди открой контору.

Мальчишка повиновался с большой неохотой, но, уходя, буркнул что-то себе под нос, оглянулся и тут же прикусил язык, ибо карлик строго смотрел ему вслед. Здесь не мешает заметить, что этого юнца и мистера Квилпа связывала какая-то непонятная взаимная симпатия. Как она зародилась и крепла, чем питалась – колотушками ли и вечными угрозами с одной стороны, дерзостями и пренебрежением – с другой, – не столь важно. Во всяком случае, Квилп никому не позволил бы перечить себе, кроме этого мальчишки, а тот вряд ли стерпел бы побои от кого-нибудь другого, кроме Квилпа, тем более что при желании от него всегда можно было убежать.

– Присматривай тут, – сказал Квилп, входя в свою дощатую контору, – а если посмеешь опять стать на голову, я тебе одну ногу отрублю.

Мальчишка промолчал; но стоило только Квилпу запереться в конторе, как он сейчас же стал на голову перед самой дверью, потом прошелся на руках к задней стене, постоял там, а потом тем же манером проделал весь путь в обратном порядке. Контора была, разумеется, о четырех стенах, но той стороны, куда выходило окно, мальчишка избегал, опасаясь, как бы Квилп не выглянул во двор. Предусмотрительность оказалась не лишней, потому что Квилп, зная, с кем имеет дело, притаился за ставнями, вооружившись увесистой доской, которая была вся в зазубринах и гвоздях и могла причинить серьезные увечья.

Так называемая контора Квилпа представляла собой не что иное, как грязную хибарку, где все убранство составляли две табуретки, колченогий стол, вешалка для шляпы, старый календарь, чернильница без чернил, огрызок пера да часы с восьмисуточным заводом, не заводившиеся по меньшей мере восемнадцать лет и даже потерявшие минутную стрелку, так как она употреблялась в качестве зубочистки. Дэниел Квилп нахлобучил шляпу на нос, забрался на стол, вытянулся во весь свой короткий рост на этом, по-видимому привычном для него, ложе и сейчас же задремал, намереваясь вознаградить себя за прошлую ночь долгим и крепким сном.

Сон его был, вероятно, крепок, но не долог, потому что не прошло и четверти часа, как дверь в контору приотворилась и из-за нее высунулась голова мальчишки, совершенно взъерошенная, точно на ней росли не волосы, а клочья пакли. Квилп, всегда спавший чутко, сразу же встрепенулся.

– К вам пришли, – сказал мальчишка.

– Кто?

– Не знаю.

– Спроси! – крикнул Квилп и, схватив все ту же увесистую доску, запустил ею в вестника, да так ловко, что, не успей мальчишка шмыгнуть за дверь, она угодила бы прямо в него. – Спроси, собака!

Не рискуя больше подвергаться действию таких метательных снарядов, мальчишка благоразумно пропустил вперед гостью, которая, собственно, и была причиной всего беспокойства, и она появилась на пороге.

– Как! Это ты, Нелли! – воскликнул Квилп.

– Да, – сказала девочка, не зная, входить ей или бежать прочь, так как поднятый со сна карлик, в желтом платке, из-под которого длинными космами свисали волосы, представлял собой страшное зрелище. – Это я, сэр.

– Входи, – сказал Квилп, не слезая со стола. – Входи! Впрочем, нет! Выгляни сначала во двор и посмотри, не стоит ли там мальчишка на голове.

– Нет, сэр, – ответила Нелл. – Он на ногах.

– Ты правду говоришь? – спросил Квилп. – Ну, ладно. Входи и затвори за собой дверь. С чем ты пришла, Нелл?

Девочка протянула ему письмо. Мистер Квилп повернулся немного на бок, подпер подбородок рукой и в этой позе приступил к чтению.

Нелл робко стояла перед мистером Квилпом, читающим письмо, и не сводила с него внимательного взгляда, ясно говорившего, что она была не прочь посмеяться над уродливым карликом и его нелепой позой, хотя он и вызывал в ней чувство недоверия и страха. Но мучительное беспокойство и опасение, как бы ответ не оказался неприятным и даже огорчительным, так противоречили улыбке, просившейся на губы девочки, что ей легко было побороть ее.

Содержание письма озадачило, весьма озадачило мистера Квилпа, это было совершенно очевидно. Пробежав первые две-три строки, он выпучил глаза, свирепо насупился, после третьей-четвертой начал яростно скрести в затылке, а под конец уныло засвистал, выражая этим свое полное недоумение и тревогу. Потом, сложив письмо и бросив его на стол, карлик принялся остервенело грызть ногти на обеих руках, но тут же снова схватился за листок и опять пробежал его сверху донизу. Вторичное чтение дало, по-видимому, столь же неудовлетворительные результаты и погрузило карлика в глубокое раздумье. Очнувшись, он с новыми силами накинулся на свои ногти и долго не сводил взгляда с девочки, которая стояла, потупившись, и ждала, что ему заблагорассудится сказать ей.

– Слушай! – крикнул карлик, да так неожиданно, что она вздрогнула, точно у самого ее уха выпалили из ружья. – Нелли!

– Да, сэр?

– Нелл, ты знаешь, что здесь написано?

– Нет, сэр.

– Правда не знаешь? Так-таки ничего и не знаешь, честное слово?

– Правда, сэр.

– А ну скажи: умереть мне на этом месте!

– Я ничего не знаю, сэр, – повторила девочка.

– Ну, ладно, – пробормотал Квилп, глядя на ее серьезное личико. – Я тебе верю. Гм! Все уплыло? Уплыло за одни сутки? Куда же он их дел? Вот загвоздка-то!

Карлик снова принялся скрести в затылке и грызть ногти. Потом, не прекращая этого занятия, он вдруг заулыбался довольно приветливо, хотя у всякого другого человека такую улыбку можно было бы принять за мучительную гримасу, и девочка, подняв глаза, поймала на себе его благосклонный и ласковый взгляд.

– Какая ты сегодня хорошенькая, Нелли, просто прелесть! Ты не устала, Нелли?

– Нет, сэр. Я очень тороплюсь домой, дедушка будет тревожиться, что меня так долго нет.

– Куда тебе спешить, Нелли? Вот еще выдумала! Скажи лучше, ты не хотела бы стать моим номером вторым, Нелли?

– Чем, сэр?

– Моим номером вторым, Нелли, моей следующей… моей миссис Квилп?

Девочка испуганно посмотрела на него, но, видимо, не поняла, чего он от нее хочет; и, заметив это, мистер Квилп поспешил изложить свою мысль более вразумительно.

– Я предлагаю тебе стать миссис Квилп второй, когда миссис Квилп первая умрет, очаровательная Нелл, – сказал он, щурясь и подманивая ее к себе крючковатым пальцем. – Стать моей женушкой – щечки-розаны, губки-вишенки! Если миссис Квилп проживет еще пять лет – нет! четыре года, – к тому времени ты как раз подрастешь. Ха-ха-ха! Будь умницей, Нелли, будь паинькой! Глядишь, годы пробегут, и станешь ты миссис Квилп с Тауэр-Хилла.

Вместо того чтобы воспрянуть духом и возликовать в предвидении столь блестящей партии, девочка вздрогнула и отшатнулась от него. Может быть, мистер Квилп испытывал истинное наслаждение, пугая людей? Может быть, его привела в восторг мысль о смерти миссис Квилп номер один и переходе ее звания и титула к миссис Квилп номер два? Или же ему, по каким-то особым причинам, важно было показать сейчас свою обходительность и благодушие? Так или иначе, но он рассмеялся и сделал вид, будто не замечает испуга девочки.

– Мы с тобой сию же минуту поедем на Тауэр-Хилл, и ты повидаешься с теперешней миссис Квилп, – сказал карлик. – Она очень тебя любит, Нелл, хотя и не так сильно, как я. Пойдем, Нелл, пойдем.

– Нет, мне правда надо домой. Дедушка велел скорее принести ему ответ.

– Так ведь ответа еще нет, Нелли, – возразил карлик, – да и не будет, и не может быть, пока я не побываю дома. Значит, чтобы выполнить поручение, тебе придется пойти со мной. Дай мне мою шляпу, милочка, и мы сейчас же отправимся. – С этими словами мистер Квилп начал постепенно сползать со стола и наконец коснулся своими короткими ножками пола. Приняв таким образом вертикальное положение, он вместе с Нелли вышел из конторы во двор, где взору его прежде всего явился мальчишка (тот самый, что стоял на голове) и еще один юный джентльмен, примерно одного с ним роста, которые клубком катались в грязи и с азартом тузили друг друга кулаками.