Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Это классно, – говорю я и указываю на радио в надежде смягчить неловкость: – Кто это?

Она делает музыку погромче.

– «Хайм». Три сестры из Калифорнии. Сейчас это самая круть, понятно?

В заполненном музыкой маленьком «Фиате-Пунто» Эллы мы проезжаем по краю Шордитча. Я опускаю стекло; в салон влетает воздух, а из салона вытекает музыка. Мои развевающиеся пряди приклеиваются к губам, покрытым блеском. Я стираю блеск, а волосы убираю за левое ухо. Девушки уже вышли на улицы, по двое, по трое или группами побольше. Взяв друг друга под руку, они спешат в бары Олд-стрит, где кипит жизнь. У них голые ноги, а юбки едва прикрывают причинное место.

На светофоре Элла проверяет, как у нее лежит помада. Она языком снимает остатки с зубов и щелкает пальцем по лимонному освежителю, свисающему с зеркала заднего вида. Она отпускает сцепление. Медленный вокал и несбалансированная перкуссия убеждают меня расслабиться, расслабиться, расслабиться. Я закрываю глаза, разжимаю некоторые мышцы и мысленно подкидываю это слово, словно йо-йо.

«Вот и правильно, – шепчет Онир, – остынь».

Я чувствую, как Тело наполняется легкостью, и когда моя рука поднимается и распускает волосы, наружу выходит Раннер.

– Куда ты нас везешь? – резко спрашивает она.

Элла смотрит на меня – на нас, – она почувствовала переключение и давит на газ.

– В секс-клуб, – отвечает она, – так что либо присоединяйся, либо убирайся внутрь.

* * *

Мы паркуемся под уличным фонарем на Хокстон-сквер.

У входа толпятся те, кому за тридцать, сбиваются в группки. Свет от неоновой вывески «Электры» набрасывает пурпурную дымку на обнаженные плечи и целующиеся парочки. Две девицы поспешно подтаскивают к себе своих парней при виде Эллы с царственной осанкой и гордо вскинутой головой. Своей грацией она напоминает рысь, крадущуюся в ночи.

– Он сказал, чтобы шли через черный ход, – говорит Элла, заглядывая за толпу, и тащит меня к задней части клуба.

В переулке темно и воняет.

Снаружи курят девушки «Электры». Я внутренне готовлюсь к их реакции на нас: дружелюбной, пренебрежительной – кто знает? Одна, рыжеволосая и очень красивая, роется в клатче от «Прада», достает сигарету и, склонив голову набок, прикуривает от зажигалки, поданной подругой. Она отбрасывает волосы за плечи, чтобы случайно не опалить их, затягивается и выпрямляется. Брюнетка атлетического телосложения убирает зажигалку в карман джинсов, которые сидят на ней как вторая кожа, приваливается к стене и упирается в кирпичи ногой в туфле с прозрачной шпилькой. Между глубокими затяжками подруги нежно обнимаются.

К ним присоединяются две хрупкие блондинки, близняшки, у обеих волосы собраны в высокие прически, напоминающие мороженое «Мистер Софти». Обе моложе двух других, они то и дело бросают на них оценивающие взгляды и улыбаются, и их сильно подведенные глаза мечут молнии.

– Ты не обязана это делать, – говорю я, поворачиваясь к Элле, которая трижды сжимает мне руку.

– Все в порядке, пошли, – говорит она. – Мы здесь ненадолго. Слово даю.

Пауза.

– Как там те, что внутри? В порядке? – шепчет она, подтягивая меня к себе.

– А ты как думаешь, черт побери? – огрызается Раннер, перехватывая Тело.

Элла останавливается и осмысливает мои слова.

– Извини, – говорю я, заталкивая Раннер внутрь, – ты же знаешь Раннер. Временами ее трудно заткнуть.

Взяв меня за плечи, мой Здравый смысл смотрит мне прямо в глаза.

– Слушайте меня все, – говорит она, желая подбодрить нас. – Все будет отлично. Доверьтесь мне.

Мы идем по переулку. От звона бьющихся бутылок я подпрыгиваю и жмусь к Элле.

Я неожиданно вспоминаю – нервы-то натянуты, – что рыжеволосая – это та, что обвивалась вокруг хромированного шеста в среду вечером. Подойдя поближе, я понимаю, что она старше, чем мне казалось. На губе у нее родинка, возраст спрятан под толстым слоем грима и обтягивающей одеждой. Ее глаза широко распахнуты и шальные – верный признак того, что она обкурилась.

– Мне нужен Навид, – заявляет Элла.

Учуяв ее неуверенность, девицы улыбаются. Кажется, им нравится, что у них превосходство над ней.

– А ты кто такая? – спрашивает одна из сестричек «Софти».

– Элла.

– Он никогда не говорил ни о какой Элле, – говорит она.

– Мне сказал прийти Шон, бармен, – говорит Элла. – Сказал, что Навид ищет кого-то на должность администратора или в бар.

Девицы переглядываются и хмыкают. Атлетическая брюнетка поправляет бретельку бюстгальтера и изучает свои ногти.

– Классная курточка, – говорит рыжеволосая, ощупывая ворот нового кожаного прикида Эллы. – Где взяла?

– Подарок, – врет Элла.

Рыжеволосая гладит кожу и одобрительно кивает.

– Он в баре, – снисходит она. – Вверх по лестнице, потом налево.

– Спасибо, – улыбается Элла.

Пожимая плечами, остальные три дают ей пройти. У меня по спине бегут мурашки, потому что я знаю, что они смотрят нам вслед, пока мы поднимаемся по лестнице. Когда я быстро оглядываюсь, я замечаю, что неподвижный взгляд рыжеволосой все еще устремлен нам в спины. Затем она моргает, коварная, как кошка. Заволновавшись, я улыбаюсь ей.

* * *

Внутри пол выложен зигзагом из черно-белых плиток. Показная пышность представлена геометрическими формами, хромом и зеркалами, в которых отражается настроение людей. В среду вечером я не заметила – мой взгляд был прикован к одному бармену, – как роскошное полированное ореховое дерево и черные лакированные стулья сочетаются с атласом и мехами. Диваны низкие и обтекаемой формы, для удобства они расставлены поодиночке, а не группами. Над барной стойкой парит огромный серебристый аэроплан с крыльями шириной три фута и пропеллерами, напоминающими гигантские венчики для миксера.

Нам навстречу выходит девушка-азиатка. Ее плотно сжатый рот окружен морщинками и похож на кошачью задницу. На девушке короткая черная юбка, чулки и жемчуга. Она поглаживает длинные анисово-каштановые волосы, ниспадающие каскадом завитков. Плотная повязка, охватывающая ее голову, приподнимает челку.

– Это парик? – шепчет Онир, завладевая Телом.

«Ну-ка внутрь», – снова приказываю я, возвращая себе Тело.

Азиатка ловит свое отражение в травленом зеркале рядом с кремовым двухместным диваном, обитым бархатом, и ей явно не нравится то, что она видит. Она хмурит нарисованные брови, поправляет локон. Я улыбаюсь ей, однако она тут же осаживает меня воинственным взглядом и пренебрежительно изогнутыми губами. Ее лицо застывает в жестком выражении.

Она поворачивается ко мне спиной.

– Господи, – говорю я, – я просто хотела проявить дружелюбие.

– Здесь такое не практикуется, – хмыкает Элла.

– Ну и где он, этот Навид? – спрашиваю я, уже испытывая отвращение к этому заведению.

Элла пожимает плечами и оглядывает зал, который медленно заполняется мужчинами в дорогих костюмах. Мужчины собираются группками и курят толстые сигары. Типичные городские франты.

– Не знаю, – отвечает она. – Наверное, нам стоит подождать здесь.

Взобравшись на серовато-белый барный табурет, я, чтобы унять тревогу, считаю бутылки за стойкой – одиннадцать, двенадцать, тринадцать, – затем поворачиваюсь и наблюдаю, как официантка, еще одна азиатка с фальшивой грудью, несет бутылку шампанского, к которой прикреплены горящие разноцветные бенгальские огни. Группа мужчин радостно приветствует ее. Она смеется, ловким движением открывает тяжелую бутылку, кокетничая с мужчинами, откидывает голову и демонстрирует идеальные белые зубы. Она даже позволяет одному из мужчин похлопать ее по попке, а потом легонько пихает его. При каждом движении на ее короткой черной юбочке подпрыгивает шелковый бант.

Разлив по бокалам шампанское, она ставит бутылку в ведерко со льдом и берет кредитную карточку. Мужчины расслабляются. Один пыхает сигарой, выпуская толстое дымовое колечко. Он ладонью стучит по дивану рядом с собой – это приглашение присоединиться к их маленькой вечеринке. Но администраторша улыбается и указывает на бар. Мужчина изображает разочарование, уголки его рта мгновенно опускаются вниз, как у клоуна. Белая нейлоновая рубашка туго натянута на его пузе. Он запихивает сложенную банкноту за чулок девушки.

14
{"b":"705944","o":1}