– Тайлер, я уверен, вы там, в Афганистане, тоже лакомитесь жарким, – воскликнул отец.

– Ну если можно лакомиться сушёным мясом, то да, вы правы, сэр, – ответил Тайлер.

– У вас там всё хорошо, ребята? Вам удаётся не вляпываться в неприятности? – спросила мама.

– Мы сами создаём неприятности, – сказал Тайлер, – плохим парням, конечно.

– Ур-р-р-ра-а-а! – насмешливо крикнул Джастин. Тайлер ему никогда не нравился. Всё детство Джастина он вёл себя с ним подчёркнуто мило, когда родители были рядом. А когда их не было поблизости, то дразнил и задирал его.

– Довольно, Джастин, – сказал отец ледяным тоном.

Из компьютера послышался низкий голос, произнёсший что-то неразборчивое, и Кайл с Тайлером подняли глаза. Затем вскочили на ноги.

– Нам пора, – сказал Кайл, – люблю тебя, мама.

– И я тебя, дорогой, – она поцеловала кончики пальцев и прижала их к экрану. – Джастин, попрощайся с братом.

Джастин не отреагировал.

– Джастин! – резко сказала она.

Джастин повернулся к экрану, но он уже потух.

Пение церковного хора не могло перекрыть рыданий матери. Джастин чувствовал, как от её всхлипываний трясётся скамья. Мама была разбита горем, но Джастин не чувствовал в себе особой грусти. Он вообще ничего не чувствовал.

Позади Джастина и его родителей сидели друзья и родственники, знавшие Кайла всю жизнь. Попрощаться с ним пришли даже его учителя и бывшие подружки. Джастин знал, что Кайла бы позабавило, что все эти люди собрались в одном помещении – конечно, если бы поводом для этого не стали его собственные похороны.

Джастин старался смотреть по сторонам, избегая задерживаться взглядом на гробе, в котором лежал брат. Он потаращился в сводчатый потолок, потом уставился на пол. Посмотрел на высокие окна и сосчитал количество цветов на витраже. Затем обратил внимание на озабоченное лицо священника и задумался, сколько времени у него заняла выработка «похоронной гримасы». Джастин смотрел на хористов, округливших рты и выводивших длинные «о-о-о». Но как он ни старался, взгляд его всё время возвращался к гробу, стоявшему перед ним.

Гроб был сделан из тёмного дерева, его рукоятки тускло блестели, а сверху лежал американский флаг. Рядом стояла большая фотография Кайла, на которой он с улыбкой позировал в военной форме. Джастин терпеть не мог это счастливое выражение на лице брата – оно напоминало Джастину, что он никогда больше не услышит его смех и не увидит его широкую ухмылку.

Джастин даже не попрощался с Кайлом, когда тот отправлялся на войну. Они немного покидали мяч на дорожке перед домом в то утро. Сумки Кайла были уже собраны, и все ждали, когда приедут его друзья, чтобы отвезти Кайла в аэропорт. Родителям он сказал, что не позволяет провожать его, – все понимали, что такая поездка очень расстроит маму.

Джастин поерзал на месте. Деревянная скамья была неудобной, как и рубашка, ботинки и пиджак. Каждой клеточкой тела он чувствовал себя странно, неуютно – словно его вывернули наизнанку. С того самого дня, когда двое военных появились перед их дверью, он не мог избавиться от ощущения, что одежда жмёт ему, от непроходящей тошноты и боли в груди.

Если честно, то Джастин начал злиться на Кайла в тот день, когда брат отправился на войну. Он не мог понять, почему тот бросает семью, бросает его. После того как Кайл уехал, всё внимание отца обратилось на Джастина, который никогда ничего не делал правильно. Джастина, который хотел только играть на компьютере целыми днями. Джастина, который не желал служить в спецназе.

А теперь, когда стало ясно, что Кайл уже никогда не вернётся, отец будет беспрерывно приставать к нему, а мама – ещё больше волноваться за него.

Хор продолжал петь. Звуки пения отражались от высоких потолков, и Джастин позволил музыке заполнить его сознание в надежде, что это поможет избавиться от навязчивых мыслей.

Вдруг широкие двери церкви с грохотом распахнулись, пение оборвалось. Заскрипели старые скамьи – все стали оборачиваться, чтобы посмотреть, кто явился с опозданием. Джастин вытянул шею и увидел в дверном проёме фигуры мужчин. Их было четверо, одетых в военную форму. Один из солдат держал в руках поводок со знакомым Джастину чёрно-рыжим псом. Хотя раньше Джастин никогда не видел его вживую, он сразу же узнал чёрную морду и большие острые уши, которые наблюдал во время многочисленных сеансов видеосвязи с братом.

Это был Макс. Пёс оказался крупнее и лохматее, чем виделся на экране компьютера, довольно худой, но под шерстью перекатывались могучие мускулы. Как он сюда попал? Почему он не остался в Афганистане, чтобы работать с каким-то другим солдатом?

Макс стоял в дверях и нюхал воздух. Голова его ходила вверх-вниз, ошейник натягивался на шее. Пёс зашёл внутрь и понюхал пол. Джастину показалось, что он выглядит… озабоченным. Или просто озадаченным? Неожиданно Макс замер, тело его напряглось, глаза округлились. Джастин подумал, что он почуял знакомый запах. Макс рванулся вперёд, но мужчина, державший его на поводке, резко осадил его. Затем отдал псу команду, которую Джастин не расслышал. Макс же продолжал рваться вперёд, перебирая по полу передними лапами.

Один из солдат прошёл между скамьями к Джастину и его родителям.

– Прошу прощения за опоздание, мистер и миссис Уинкотт, – сказал он, наклонившись к скамье, – пришлось немного повозиться с Максом.

Джастин не поверил глазам, но мама улыбнулась. На её покрасневшем от слёз лице промелькнула искорка радости. Она посмотрела на Макса, а затем снова на военного.

– Всё в порядке, – сказала она.

– Меня зовут сержант Рэйес, – продолжал мужчина. У него были коротко остриженные тёмные волосы и приятные глаза. – Я занимался подготовкой вашего сына и Макса. После того как Кайл… после того, что произошло, Макса прислали к нам, чтобы мы оценили степень его готовности к военным действиям. После возвращения ему пришлось нелегко. Мы подумали, что раз мы здесь, неподалёку, то будет правильно привести Макса сюда сегодня.

– Вы верно решили, – ответила мама. – Уверена, Кайлу бы это понравилось.

Услышав имя Кайла, Макс заскулил и прижал уши. Сержант Рэйес кивнул солдату, державшему (скорее пытавшемуся держать) поводок – Макс со всей своей военной мощью рвался вперёд, и все пришедшие с ним военные с трудом справлялись с ним. Джастина передёрнуло от отчаянного взгляда Макса и его пронзительного скуления. Пёс тяжело дышал – ошейник сдавливал ему горло. Солдат изо всех сил держал его за поводок, но Макс был сильнее и упрямее.

Пёс так дёрнулся, что Джастин забеспокоился за солдата. С громким щелчком поводок вырвался из его рук.

Макс пересёк комнату со скоростью света и остановился возле гроба Кайла. Затем встал на задние лапы, а передними упёрся в крышку гроба. Понюхал блестящие ручки, цветы и флаг.

Все присутствующие наблюдали за псом, затаив дыхание. Тут Макс уткнулся носом в флаг и испустил горестный вой. После этого, словно в попытке доказать что-то себе самому, пёс спрыгнул на пол, покружился немного на месте и улёгся возле гроба, свернувшись калачиком.

Толпа ахнула, и церковь наполнилась рыданиями. Мама сжала руку отца и снова начала всхлипывать. Джастин заметил, что и у отца задрожала нижняя губа. Но тот быстро кивнул священнику, и по его команде снова запел хор. Как только раздались первые звуки псалма, Макс принялся подвывать ему.

Когда церемония закончилась, Джастин с ужасом подумал о дальнейшем. Предстояло ехать на кладбище, чтобы похоронить Кайла. Но для этого сержанту Рэйесу и его людям необходимо было оттащить Макса от гроба, что казалось совершенно невозможным. Как и Джастину, Максу совсем не хотелось на кладбище.

Рэйес поднял руку и отдал псу команду, но тот даже не среагировал. Затем один из помощников сержанта с силой дёрнул Макса за поводок, и пёс просто взбесился. Он яростно залаял и издал такой рык, что все вскочили с мест. Джастин не помнил, чтобы Макс когда-либо вёл себя подобным образом, – Кайл всегда говорил, что он просто идеальный пёс. Макс рвался с поводка, остервенело мотая во все стороны головой и царапая когтями пол.