— Он наш друг, часть семьи. И он поможет нам, — ее глаза покраснели и чуть опухли.

Голос шепнул, что за мужчиной стоит следить, но драться с ним пока не надо. Волк встряхнул загривок, но все же отступил. На его морде сверкнуло два осколка янтаря.

— Ты вся продрогла и выглядишь, словно кто-то лупил по тебе на протяжении часа. Пойдем, у меня близко разбит лагерь.

Волк специально пошел между ними, держась чуть позади мужчины: так чтобы можно было вцепиться тому в спину. Но Вельга то и дело оборачивалась и трепала по жесткой холке, как будто прося повременить. Минут через семь они дошли до расчищенной поляны, где стояла тряпичная нора с тлеющими огоньками у входа. Пахло человеком, травами и жареной куропаткой. Волк вспомнил, что давно ничего не ел, а охотился, казалось, вообще в прошлой жизни. В рот набежала тягучая слюна, но голос напомнил, что место его рядом с людьми.

— Так, присаживайся на то бревно. Сейчас обработаем раны и перекусим, — мужчина ушел в нору, а вернулся с мешочком, пахнущим пижмой и календулой.

Вельга послушно опустилась на гладкое бревно, обхватив плечи крыльями. Волк улегся подле ее ног, свернувшись клубком. Хвост все еще болел, и зверь принялся вылизывать его. Вокруг все тонуло в лесных звуках, и ночь медленно сменялась промозглым утром, а вместе с ним просыпались и разные голосистые пичужки.

— Это же не обычный зверь?

— Нет, — Вельга запнулась, — это один из учеников Астрагора в своем часовом обличие. И он не может вернуться обратно.

— Занятно, — мужчина без страха сел на другой конец бревна, — и кто же его заколдовал?

Его рука дотронулась до шерсти, тут же вызвав рычание. Но она всего-то коснулась запутавшегося там цветка, а потом резко отдернулась. Стало так легко дышать, будто до этого в груди копошилась болотная жижа. Волк напрягся, стараясь свыкнуться с новыми ощущениями.

-Это же василек, и он так похож на мой… Мы можем вытащить его? — Вельга заерзала.

Волк постарался лапой сбить что-то крохотное у себя с загривка, но оно лишь сильнее запуталось в шерсти. А зубами он не дотягивался. Ноздри снова забил приторный цветочный запах, от чего захотелось чихать.

— Не стоит, василек скоро сам засохнет и Драгоций вернется. А пока я хочу поговорить только с тобой без лишних родственников.

— Я очень волнуюсь за него.

— Весьма необычно для нашей семьи беспокоится о родных, — мужчина положил себе на колени больную ногу Вельги и стал ее ощупывать, — это следы от волчьих клыков?

— Это получилось случайно, и они совсем неглубокие. Это цветок так повлиял на него?

— Время, какая же ты упрямая! Точно копия Верда в юности, хотя твой отец был еще и отменным негодяем. Что только Нейрис нашла в нем… И нет, цветок лишь поддерживал чары, что не давало Драгоцию вернуться. Я только слышал о подобных трюках, наш старик сам любил их проделывать. Он точно поможет мальчишке.

— Ай! — волк тут же поднял голову, но мужчина всего-то облил ногу Вельги какой-то жидкостью. Это настойка пижмы, шепнул голос, ее нельзя пить, но можно лить на раны.

— Терпи, ты ведь Драгоций, а мы не скулим. Крылья я залечить не смогу, так что спрячь их и накинь плед.

— Я вот думаю, — Вельга все еще цедила слова, словно зубы ее впивались в губы, — почему вы не вернулись в семью? Ведь учитель, должно быть, искал вас.

— В том-то и дело, что я вернулся в семью. И наш учитель далеко не так всесилен, как кажется всем в Змиулане, — голос зароптал, словно мужчина украл у него тушу косули. Но тот всего-то источал из пасти непонятный вой.

— Вы говорите так, словно знаете, кого посильнее.

— Любовь всего сильнее, Вель. Запомни мои слова, девочка, и однажды они сослужат неплохую службу. Знаешь, что Верд сказал мне перед своим последнем путешествием? Нейрис тогда гуляла с тобой в саду, а мы стояли на веранде и курили. Любовь убивает время получше любого креста, сказал он, глядя на вас.

— А потом взял и пропал, оставив нас одних, и из-за этого меня забрали. А ведь будь отец жив, то мог бы помешать этому, — в голове Вельги звучала обида.

Волк прижал уши и лизнул дрожащую руку. Эта девушка напомнила ему слабого детеныша, отбившегося от стаи, а таких могла задушить даже куница.

— Он и защитил вас. Тебя и Нейрис. Отдал последний долг Ордену, а взамен Асторагор разрушил остатки семьи. Но учитель всегда очень искаженно награждал за верность. И то была не единственная поломанная им параллель.

— А как же его предательство? Учитель сказал… сказал, что отец скрыл от него нечто важное. И теперь мне придется расплачиваться.

Ответа волк уже не услышал, голос заглушил все слова. Его воля снова меркла, уступая и забиваясь в угол. Запахи стали терять остроту, как и слух. Весь мир сузился до костра и поляны, а потом в голову хлынули воспоминания.

Рэт Драгоций сбросил морок, как полузабытый кошмар. Остался лишь липкий пот на висках, да тревожный зуд под кожей. Волк снова засыпал, окруженный серебристой дымкой.

— Рэт? Время, ответь мне, — над ним мерцали две серые точки. Зрение никак не хотело фокусироваться, превращая мир в палитру мазков.

— Эй, парень, не вынуждай меня мочить твою кудрявую голову, — звучный мужской голос раздался сбоку, но его обладателя было не видно. Рэт поморщился, приподнимаясь на локтях.

— Аккуратно, не напрягайся так сильно, — мягкие руки придержали его.

Наконец, зрение восстановилось, и Рэт смог увидеть склонившуюся Вельгу. Воспоминания накинулись на него подобно стае цепных псов. Он захлебывался в несуществующим океане запахов, ощущений и вкусов. Во рту тут же кольнуло металлом. Время, я ведь теперь знаю, какова ее кровь на вкус, пораженно осознал Драгоций, и каково было сжимать ее жизнь в тисках.

— Вижу, я тут лишний. Не хочу дожидаться прихода нашей семейки, — вещал незнакомый голос, обернутый непроницаемым полотном, — ты всегда можешь рассчитывать на меня, Вель. Я помогу тебе и дам совет. Возьми, эта янтарина хранит воспоминания о моем разговоре с Вердом, оно принадлежит и тебе тоже. Используй его как средство связи.

Рэт все же бросил косой взгляд на мужчину, сработали привычки, вбитые учителем. В нем было что-то от Фэша и от него самого: разворот плеч, положение головы, резкость в чертах. Он мог бы сойти за Драгоция, не улыбайся так искренне, отстранено подумал он.

— Вы первый родственник, советам которого мне хочется довериться.

Засеребрилась дымка перехода, и они остались с Вельгой на поляне одни у догорающего костра. Ничего вокруг не напоминало об ушедшем спасителе.

========== Глава 35. Песнь о свободе ==========

— Я хочу жить, как придется… а всех несогласных послать к маре. Это и есть свобода.

Слова неназванной девочки.

Александр исчез, оставив в моих руках гладкий янтарный камешек. Я бережно сжала его в ладони, чувствуя забытое тепло. Там хранился осколок моего дома, истинного дома, затерянного в кружеве параллелей и почти недостижимого. Нестерпимо захотелось увидеть это воспоминание, услышать голос отца, снова почувствовать мягкость маминой руки. Стать девятилетней девочкой, у которой совсем другие заботы. Но я уже давно не она. И ее жизнь такая же чуждая, как и полузабытые имена родителей.

— Вельга? — Рэт прокашлялся. Его голос походил на шелест ветра в жестяной трубе, такой же хрипатый и потерянный.

Драгоций все еще приходил в себя, чуть подрагивая у меня в руках. Его кожа потеряла всякую краску, а глаза наоборот блестели тающим льдом. Мной овладела трогательная нежность, какая бывает, если взять в руки выпавшего птенца. Я дотронулась до мокрого лба, заправляя темные кудри.

— Тш-ш-ш, все хорошо. Теперь уже все хорошо.

— Я все помню, Вель. Я чувствовал все, что чувствовал он, видел, слышал и делал. Мне казалось, что это никогда не кончится. Время, ты как? Тебе больно? — он попытался выпутаться и заглянуть мне в лицо, но я не дала. Не уверена, что выгляжу лучше и не стоит ему переживать еще и из-за этого.