— Ты говоришь о нём, как о живом.
— А он кто? — удивилась Суа. — Он живой. Ты как относиться ко всем вокруг будешь, так и к тебе относиться будут. Такое не только с людьми, но и с вещами работает. Вот относишься к вещам с уважением, они к тебе по-человечески относиться будут. Жизнь как зеркало.
— Ты умная, — тихо сказала Гахён.
Бора захохотала:
— Ой, да ладно тебе, я даже школу не заканчивала! Ты лучше беги домой, поспи ещё, а то чой-то в такую рань вскочила, тебе ещё сны досматривать надо. А я тут с Фридей повожусь ещё чутка.
Ли кивнула и направилась к своему дому. Эта встреча была неожиданной по своему исходу. Хён просто надеялась посмотреть на этого меха вблизи и перестать его бояться, а в итоге услышала от Ким много важных слов. Они заставили её серьёзно задуматься.
Девочка уже поняла, что у всех здесь есть какой-то тяжкий груз за плечами. Джию, которая провела полтора года в оккупированном зверьми городе, Юбин, управлявшая деревней во время войны и делавшая всё возможное, чтобы жители чувствовали себя хорошо, Суа, страдавшая от одиночества, Шиён, почти потерявшая в войне семейный бизнес, — все они смогли преодолеть трудности, оправиться от них и двигаться дальше, быть снова весёлыми, радоваться жизни. Гахён впервые подумала о том, что сама действительно сможет перестать бояться каждого шороха, собственных воспоминаний и эмоций. Она вновь сможет ощутить любовь, заботу, найдёт себе какие-то увлечения, новых друзей и заживёт нормальной жизнью.
Она обернулась и посмотрела на стоящего в розоватой рассветной дымке меха. Суа ползала по нему как муравей, рассматривая что-то. Сама машина как-то расслабленно и немного задумчиво смотрела на темнеющий впереди лес. «Фридя», — шепнула девочка и рассмеялась. Милый, немного капризный и привыкающий к мирной жизни мех и его хозяйка — забавная, несерьёзная, но необычайно мудрая девушка.
====== Глава 8. Так много всего. ======
— Ну как тебе у меня и вообще в деревне? — спросила Джию и откусила кусочек хрустящего поджаренного хлеба.
Девушки проснулись в девять утра, чтобы приехать в город пораньше. Ким хотела быстренько решить все свои дела и подольше посидеть у Шиён. Сейчас они завтракали тостами с маслом и пили горячий чай, прогоняя остатки сна.
— Нравится, — кивнула Гахён и неловко улыбнулась. — У тебя уютно, а в деревне красиво.
— Познакомилась уже с кем-нибудь поближе?
— Только с Суа.
— А когда ты успела? — немного растерялась Минджи.
— А… — девочка смутилась, — ну я выходила вчера рано утром на улицу. Ты говорила посмотреть своим страхам в глаза, а я боялась её меха. Я вышла, когда Суа вспахивала поле на нём. Мы разговорились с ней. Ты была права, она мне правда понравилась. Она весёлая, но притом такая мудрая.
— Кстати, да… — Ким зажала в зубах тост и ненадолго задумалась, — я иногда удивляюсь тому, насколько проста, но при этом необычайно глубока её философия жизни… Ого, как загнула сейчас, — она хихикнула. — С ней правда очень интересно поговорить о каких-то таких жизненных вещах. Хм, почему она такая только? Может, потому что всю жизнь провела здесь, в деревне, с прекрасными родителями? Жила для себя, ни на кого не рассчитывала, всем помогала. Выросла вот хорошим человеком. Не думаю, что большой… да даже маленький город — это для неё. Суа до мозга костей простачка и деревенщина.
Джию снова хихикнула, а затем спросила:
— Так, а что там с мехом?
— Он не страшный, — Хён улыбнулась, — он милый, капризный и немного неловкий. Его зовут Фридя.
— Фридя? — Ким рассмеялась. — Она дала своему трактору имя? Это так в духе Боры…
— Суа сказала, что к вещам нужно относиться, как к людям, тогда они будут уважать тебя и дольше прослужат.
— Тогда я дам имя каждой своей кисточке… и баночке с краской… и буду плакать, когда она закончится… «Не-е-ет, Прокопий! Ты был моим любимым цветом спелой вишни!», — Минджи громко рассмеялась, а затем махнула рукой: — я просто дурачусь. Ты доела? А то нам уже собираться пора.
Ли кивнула.
Они убрали за собой, оделись, закрыли дом и вышли на улицу. Трамваи всё ещё не ходили, но все редкие кареты и попутки останавливались у станции. По дороге к ней девушки встретили Юбин и Хандон, которые шли в том же направлении. Офицерка приобнимала старосту за локоть.
— Мадам Юбин! Здравствуйте! — поприветствовала их Минджи.
— Здрасьте! — громко сказала Гахён.
— О! Какие люди! Привет-привет, — заулыбалась Дами.
Хандон красиво улыбнулась и сдержанно кивнула.
— Вы в город? — спросила староста. — Мы тоже. Что, как насчёт вместе поехать? Дорога веселее будет, может, даже сэкономим.
— Прекрасная идея! — согласилась Джию. — Ты же не против, Гахён?
Та тряхнула головой.
— Отлично. Вон там вроде как большая карета подъехала. Места должно всем хватить. Главное, чтобы по пути было, — Юбин вытянула шею и посмотрела вперёд.
Они подошли к карете. Она оказалась пустой и ехала как раз в Пуан. Дамы расположились внутри на двух длинных сидениях. Староста и офицерка — впереди, а девушки — позади. Хандон положила голову на плечо Дами. Какое-то время они ехали в тишине, пока за окном не показались несколько босых людей в грязных до желтизны потёртых рубахах и таких же замызганных штанах. Они работали лопатами и укладывали плитку на дорогу, связывающую деревню с городом.
— Всё никак доделать эту дорогу не могут! Пригнали их сюда, а толку-то? — возмутилась Юбин.
— Вот-вот! Ну конечно, им ломать — не строить. Вот и приходится теперь вкалывать с утра до ночи, чтобы заделать всё то, что сами сломали, — подхватила Джию.
— Но им же тоже тяжело? — неожиданно даже для самой себя сказала Хён.
Она вдруг вспомнила ту девушку с невероятно печальными глазами, которую видела, когда уезжала из города в прошлый раз.
— А нам не тяжело было?! — воскликнула староста. — Не тяжело было нам, когда они перерезали орсельскую железную дорогу и перекрыли поставки продовольствия? Не тяжело было нам, когда они без конца нас бомбили? Когда грабили, убивали, насиловали?
— Тише, милая, тише, — начала на ухо шептать ей Хандон.
— Но не может же быть так, что там все злые? — как-то неуверенно спросила Гахён.
Ей самой слабо верилось в эти слова, к тому же стало страшно гнева Юбин.
— Они столько говна понаделали, что я не верю, что среди них есть кто-то хороший, — холодно отрезала Дами.
— Солнце, — тихо сказала Хандон.
Из-за её лёгкой шепелявости слово прозвучало ещё нежнее.
— А раз они уже делают обычную дорогу, то скоро и железную восстановят, — офицерка посмотрела в глаза старосте.
— А там и землю можно будет закупить… и стройматериалы, чтобы твой замок восстановить, — задумалась женщина.
— А где купить? Всё же сейчас государство скупает, — Дон вела какую-то свою странную игру, но было видно, что делала она такое не в первый раз.
— А где купить? — полуутвердительно повторила Юбин, а затем её словно осенило: — тиеррцы составы погонят первым делом, едва дорогу сделают. Им там тяжко без рынков сбыта-то. Мы их главными партнёрами были. Кой толк им от всего добра с колоний, когда продавать его некуда? Да, да, да, они по дешёвке гнать будут, лишь бы продать. Закупим, восстановим твой замок, подадим документы, чтобы его признали объектом культурного наследия, и тогда вообще на государственные деньги содержать будем.
— А земля? — направила Хандон ход её мыслей дальше.
— А по поводу земли я с Удамом поговорю. Он там с водителем поезда из Гардарии договорится, чтобы вагон грунта по дешёвке отдать. Деньги водителю, а по бумагам там легко всё подправить. Да, да, так и сделаю.
— Какая ты у меня умная, — хихикнула офицерка, — и хитрая.
Гахён с интересом наблюдала за ними. Как Донги так быстро смогла успокоить Юбин? Отвлечь её от негатива, всего парой слов заставив думать совершенно о другом. Сейчас староста выглядела так, будто неприятного разговора не было и в помине. Взаимопонимание между этими двумя? Они настолько хорошо знают и чувствуют друг друга, что легко могут контролировать чужие эмоции? Ли была удивлена. В голове вдруг всплыли отец и мать. Мама была, со слов папы, «вечной паникёршей» и постоянно раздувала из мухи слона. Но муж всё время её успокаивал. Ему хватало всего лишь взять её за руку и тихим спокойным голосом сказать, что всё в порядке, как она тут же успокаивалась. Такое бывает? Девочка снова почувствовала ту странную схожесть людей вокруг с её родителями. Сначала это была Джию, читающая письмо Шиён, теперь Хандон, успокаивающая Дами. Но Хён так и не могла понять, что же конкретно их объединяло.
