Джию посмотрела на мольберт.
— Я, как и ты, боялась войны, своих воспоминаний о ней. Боялась каждой вещи, которая заставляла меня заново переживать весь этот ужас… Картины помогли мне. Я рисовала все те образы, что кошмарили меня. Я переделывала их, делала из мрачных светлыми. Какими бы жестокими они ни были, я будто насмехалась над ними, превращая в мирные пейзажи. Я смотрела своим страхам в глаза. Каждая моя картина значит очень многое для меня, каждая помогла мне избавиться от какого-то воспоминания.
Она развернулась к рисунку и сделала пару штрихов карандашом:
— Эта работа поможет отпустить последнее, что напоминает мне о пережитом ужасе.
Минджи улыбнулась:
— Тебе тоже нужно взглянуть своим страхам в глаза. Понять их, посмеяться над ними, приуменьшить их. Представь, что они дворовые задиры. Каждый задира расплачется, если его перестанут бояться и воспринимать всерьёз.
— Ты выбрала меня в приюте именно поэтому? Потому что мы похожи? — неожиданно спросила Гахён.
— Тогда я ещё ничего не знала о тебе. Я лишь увидела в твоих пустых глазах себя. Себя полугодовой давности, убежавшую из родного города, ставшего адом на земле, всеми покинутую и опустошённую, терзаемую воспоминаниями. Я захотела помочь тебе. Помочь отпустить всё это, забыть и двигаться дальше. Я понимаю, насколько это тяжело, но именно поэтому я с тобой. Тебе всего лишь пятнадцать, твоя жизнь ещё вся впереди. Я хочу помочь тебе прожить её в удовольствие. Я хочу сделать тебя счастливой.
Ли крепко обняла Джию и уткнулась носом ей в плечо. Она вдруг почувствовала к Ким сильное, давно позабытое чувство. Гахён не могла вспомнить, что же это, но не хотела его отпускать. Она лишь продолжала обнимать мачеху, наслаждаясь этим тёплым щекочущим чувством внутри.
====== Глава 7. Фридя. ======
Вечером Гахён всё никак не могла уснуть. Слова Минджи придали ей сил, и она была взбудоражена. Посмотреть своим страхам в глаза! Именно то, что ей нужно сделать! Насколько бы ужасными они ни были, они остались в прошлом! Они не играют уже никакой роли! Они не могут навредить, если Гахён сама не будет давать им такой возможности!
Первым делом девочка решила разобраться с тем жутким мехом. Наверняка он опять будет разгуливать по полю ранним утром. Забывшись коротким неспокойным сном, Ли вскочила, едва только снаружи послышался ритмичный металлический лязг. Она тихо слезла со второго этажа кровати, стараясь не разбудить мачеху, накинула на себя один из недавно купленных сарафанов и вышла через заднюю дверь.
Редкий туман стелился по земле и растворял в себе лучи восходящего солнца, из-за чего казалось, будто всё вокруг заполнено розоватой дымкой. Рыхлая почва мягко проваливалась под ногами. В прохладном воздухе витал аромат росы и сырой земли. Ли глубоко вдохнула, прикрыв глаза, и двинулась дальше.
В паре сотен метров впереди по полю расхаживал четырёхлапый мех. К задней его части был прикреплён большой широкий плуг. Машина шла очень плавно и практически не тряслась. В предрассветных сумерках она была серо-синей. Гахён присмотрелась к возвышающейся на корпусе башенке. Раньше оттуда, словно клыки, торчали стволы пулемётов, превращая меха в грозного хищника, но теперь его беззубый рот уже не внушал такого страха. Большие механические лапы, похожие на паучьи, вблизи казались не такими грозными и скорее даже несуразными. Да и в целом вид переделанного под трактор боевого меха был комичным. Девочка даже хихикнула.
Направленная вверх выхлопная труба вдруг выплюнула облако чёрного дыма, машина сбавила ход, а потом и вовсе остановилась. Люк на вершине той самой башенки открылся, и из него вылезла Суа в своём безразмерном джинсовом комбинезоне и с двумя косичками.
— Да ёб… — начала было она, но потом заметила стоящую неподалёку девочку: — о, Гахён! Приветики! А ты чой-то тут так рано делаешь?
Ли вдруг стало неловко говорить настоящую причину, поэтому она решила немного слукавить:
— Я всё хотела посмотреть на твоего меха, но днём он где-то прячется и выходит только под утро.
— А, ну это да, — Бора кивнула и улыбнулась сама себе, — днём он отсыпается. Зато по утрам потом жрёт как не в себя!
Она легонько шлёпнула машину по корпусу. Хён вопросительно посмотрела на девушку, и та поспешила объяснить:
— У него расход топлива бешеный какой-то. Тут чой-то не так, я уверена. Он не должен столько жрать. На него так никакой соляры не напасёшься. Я всё копалась в нём, копалась, да так и не нашла, в чём проблема, — она замахнулась рукой, но не ударила, а сквозь зубы сказала: — ты, блин, я же о тебе забочусь!
Гахён хихикнула.
— А может, он так много ест, потому что военный? Им там, может, больше надо? — предположила девочка.
— Так он же уже не военный, а гражданский! Должен сразу меньше жрать! — Она рассмеялась. — У меня вот раньше трактор был, мерволь. Это фирма такая — Мер-во-ле. Они там машины всякие делают, трактора, всякие такие штуки. Так вот сколько мерволю моему хватало соляры на один обход по полю, столько этот мех гертонский тратит дай бог на половину! Ну это как вообще называется?
Ли снова хихикнула. Бора была забавной. Джию оказалась права — девочке действительно она понравилась.
— А откуда у тебя этот военный гертонский мех?
Суа громко захохотала:
— Там такая история! Короче, войска тут неделю стояли, пытались прорваться дальше. Бои там шли восточнее, ты видела, наверное, когда с Джию ехала сюда. Так вот когда наши пошли в контрнаступление и погнали имперцев отсюда, я побежала туда, едва боевые действия восточнее сместились. Ещё было слышно выстрелы, и дымила земля, а я уже бегала среди брошенной техники, искала, что ещё на ходу. Мне трактор нужен был, понимаешь? Мой сдох ещё год назад, новый я купить не могла, потому что в войну все заводы под оборонку переделали и тракторы никто не производил, а поля мне вспахивать надо, у меня окромя этого участка ничего да и нет.
— Ничего нет? — Гахён немного смутилась — ей вдруг показалось, будто вопрос мог ранить девушку.
Но Бора воспринимала всё в другом ключе и продолжила говорить с задорной улыбкой на губах:
— Ага. У меня вся семья тут жила — я, мама, папа, старшие братья и сёстры. У нас большая семья была. Мы держали здесь хозяйство. Ну… родители держали. Выращивали коров, курей, овец, всё на мясо, шерсть да молоко. Пшено сеяли, ячмень, рожь, гречу даже. Продавали всё в город, причём продавали довольно много, так что жили мы не бедно. Мои старшие братья и сёстры вообще не хотели оставаться в деревне и всё грезили большими городами, лёгкими деньгами, славой и всеми остальными сомнительными радостями жизни. Я одна только никуда не хотела уезжать — мне и тут всё нравилось. Тихая размеренная жизнь на саму себя, природа рядом, скотинушка, времени свободного полно. Живёшь в своё удовольствие, пошто для себя. Мне родители поэтому и оставили хозяйство. Они умерли ещё до войны — старые совсем были. К тому времени мои братья с сёстрами разъехались уже. Я не писала им, что мама с папой умерли, — они бы тогда сразу приехали наследство делить. А они не заслужили! С тех пор, как уехали, даже не навещали ни разу. Вот прям до сегодняшнего дня. Раньше хоть писали, а сейчас даже этого не делают.
Суа на секунду опустила взгляд и поникла, но затем снова улыбнулась:
— Да и не очень-то и надо! У меня тут есть Джию, мадам Юбин, Фридя, ты.
— Фридя? — Гахён нахмурила бровки.
— Фридя, — девушка похлопала по металлической обшивке меха, — Фридрих. Гертонец же.
Она хихикнула.
— Фридя хороший. Капризный только, но хороший. Исправляться начал, а значит, всё хорошо будет, — как-то странно сказала Бора.
— Исправляться? — Девочка не до конца понимала, что же имела в виду собеседница.
— Ну вот он раньше что делал? Разрушал, стрелял во всех. Это плохо? Плохо. А сейчас он что делает? Помогает мне землю вспахивать, семена сеять. Денег поднакоплю, хрюшек с курями возьму — Фридя мне хлевы с курятниками помогать строить будет. Созидает он теперь вместе со мной. Разрушенное же не вернёшь, а новое создать взамен старого можешь. Вот Фридя раньше же злым был, его же смерть сеять создали. А теперь он семена сеет. Осознал он, что неправ был, стыдно ему, теперь вину искупляет. Я вот слышала, что якобы вину искупить нельзя. А я говорю, что можно. Если сам поймёшь, что неправ был, и искренне захочешь всё изменить, то тогда и искупление настанет. Главное, чтобы окружающие его приняли. Я вот приняла, тошто Фридя ещё чуть-чуть, вину загладит, и вообще с ним душа в душу заживём.
