– Принесите протезы Мантикоры. Одно… два инвалидных кресла, – для Сойта Роэна и раненного в бедро Эйсы.

– Этому необходимо в операционную, – говорит осматривающий искателя маг.

– Тогда одно кресло. Эй, Картер! Томас и Пвин! – Перехватываю троих парней моего блока. – Вы отвечаете за него передо мной лично. Никого, кроме врачей, не допускать. Иные приказы не рассматривать. Понятно?

– Да, сэр! – Сойт Роэн сдавленно вскрикивает, когда его перемещают на носилки.

– О тебе позаботятся, все будет хорошо, – мужчина горестно ухмыляется:

– Навестишь меня в лазарете?

– Непременно, еще сегодня, – обещаю, поднимаясь. И Валентина тоже навещу.

Вокруг колдуют, убирая завалы битого камня, левитируя тела, зачаровывая раны. Жизнь Университета входит в привычное русло. Скоро о случившемся будут напоминать лишь свежие фотографии погибших на стенах бара и пустые кровати в некоторых комнатах.

Новый капитан блока охотников.

Чистые камеры Заповедника.

Там уже никого – прикрыв глаза, я вижу структуру ордена как на ладони. Учебные аудитории, секции общежитий, переходы и залы, каморки подсобок, зачарованные пятна хранилищ артефактов, сияющий главный контур – великолепный, мощный каркас из древних сигилов с кружевом современных надстроек, укутывающий Университет серебристым облаком защиты.

Тьмы внутри нет – истаяла, разбежалась. Вернулась домой, если у чудовищ есть дом.

Я оборачиваюсь к Зарин. Рядом с ней Наас и Илай, Сано и обнимающий девушку высокий блондин с перечеркнутой шрамом щекой – Ульрих Пата, о котором говорила Нина. Он выведет ребят к Маре и Эду.

– Пора восстанавливать барьер, – обещанные Зарин минуты истекли. – Я провожу вас к выходу. На всякий случай.

Киваю Ульриху:

– Пойдешь с ними. Поможешь перенести погибших.

– Так точно, сэр, – сероглазый маг понимающе улыбается.

Я жду, пока цепляют протезы безногому калеке Мантикоре – дикий крик на мгновение перекрывает иные шумы, – пока Зарин уговаривает его пойти с ними. Пока заканчивают колдовать целители, пока уносят тела. Замираю над каждым, всматриваясь в изуродованные смертью лица. Нахожу девушку Кана Энид, укутанную серой пылью как саваном. Знакомых охотников – но не их капитана. Мне не нужно спрашивать, что с ним случилось.

Я понимаю.

Нина тоже понимает: столкнувшись с нами в коридоре, читает что-то в моей лице. Беспомощно оглядывает раненных магов, тело Айяки на руках Илая и держащего мертвого брата Марию. Девушка сдавленно всхлипывает и зажимает рот, шарахается прочь. Шагаю к ней, но она сбегает раньше, чем я успеваю что-либо сказать. Стискиваю зубы и Камень – до боли, до теплой крови в ладони. Мне хочется кричать.

– Она тоже маг огня, – говорит подошедшая Зарин. – Слабый, но ученым хватит. Она должна уйти с нами. Принять печать.

– Ей потребуется время, чтобы примириться с этой мыслью, – криво усмехаюсь. Много времени.

– Пусть поторопится, – проходит мимо Хикан.

Мы минуем лестницы и решетки, бесконечные линии защиты, что мерцают узорчатым плетением перед моим внутренним взором. Сознание будто раздваивается, я одновременно среди черно-белых коридоров и – внутри огромного магического организма, где каждый сигил связан с другим, живет и дышит, непрерывно меняется, взаимодействуя. Чары опутывают каждый камешек, струятся под ногами, мерцая в такт шагам. Разливаются в вычурный знак, когда мы достигаем холла. На нем столпились люди: ученые в белых халатах, бледные как мел пустые из администрации. Я нахожу Адамона, он выглядит постаревшим и очень усталым. Вздыхаю: в ближайшее время его ожидает много работы. Я об этом позабочусь.

Толпа поспешно расступается перед нами, и в лицо дует холодом. За стеклянными дверями ждут сгущающиеся сумерки. И воробьи – замерли на ветвях и карнизах, укрыли залитые последним алым светом крыши. Я вздрагиваю, когда несколько пташек перелетает возле самого лица. Зарин рядом заметно напрягается. Обхватывает себя за плечи: она в легкой рубашке и шортах, остальные тоже одеты совсем по-летнему. Наверное, в Отрезке было жарко. Я отдаю девушке свое пальто.

– Спасибо, – рассеянно благодарит, не сводя золотистых глаз с неподвижных птиц.

– Пойдем, – касаюсь между острых лопаток.

С темного неба падают колючие снежинки. Дыхание клубится паром. Выдыхаю облако: люди рядом – замерзшие и серые в наступающей мгле, – последние искры гаснущего пламени, обломки великой Огненной эпохи, теперь в безопасности. Пусть в переулках скользят силуэты охотников, провожающих нас к барьеру, пусть следом поворачиваются камеры – все это скоро останется в прошлом. Темные ритуалы, ужасы Заповедника… Висия – останется в прошлом. Глаза печет, и я шепчу призраку среди теней: прощай. Я исполнил свое обещание.

Все поменяется.

Даже раньше, чем я предполагал: за очередным поворотом нас встречает группа магов. Воробьи с шумом взлетают к низким тучам, стая описывает круг и улетает в сторону парка. Машинально тянусь к пистолету, но узнаю выступившего вперед Олафа. Он медленно расстегивает китель и, свернув, кладет на асфальт. Остальные повторяют за ним и быстро отходят, исчезая под деревьями.

– Идем, – хмыкаю, устремляясь вперед.

– Подожди! Это может быть ловушкой, – предостерегает Сано Ульриха, который наклонился поднять подарок. – Чары…

– Нет, – подхватываю сверток, на всякий случай проверяю на колдовство – знак сплетается из снега легко, по первому желанию. Улыбаюсь, чувствуя тепло в груди. – Это благодарность.

Укутываю кителем Нааса, ободряюще сжимаю плечо. Парень смотрит мимо, заледеневший в своем горе.

– Все равно проверь, – сомневается Хикан, но форма, как и висящий дальше на ветвях пуховик, не проклята. Мы находим оставленными шарфы и шапки, кофты и толстовки, одеяла и свитера – больше, чем нужно, больше, чем я мог представить. Горло перехватывает спазмом, и я отворачиваюсь, чтобы никто не увидел потрясения на моем лице.

– Ненормальные, – шепчет Эйса. – Камеры же работают! – Красные глазки смотрят на нас с забора периметра.

Останавливаюсь у калитки:

– Я попрощаюсь с вами здесь, – прячу руки и Камень в карманах подобранного пиджака. – Не оставайтесь в городе. Уходите как можно дальше прямо сегодня, воспользуйтесь альфа-порталом.

– Спасибо, – рассеянно отвечает Зарин.

– И вам. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся при менее трагичных обстоятельствах.

– Позаботься о Нине, – хрипит Наас. – Пока на ней нет печати, она считается человеком и попадает под власть Университета.

Она уязвима.

– Жаль, что нельзя обратить без спросу, – хмурится Хикан.

– Я поговорю с ней, – обещаю. – Свяжусь с Ульрихом, как только станет известно состояние Сойта Роэна. А теперь…

– Барьер, – Зарин задерживается, пропуская остальных вперед. Прижимает к груди листы соглашения. Илай ждет ее по ту сторону стены. Облизав губы, девушка говорит повернувшимся камерам, невидимым наблюдателям. Совету и мне:

– Я сожгу ваши души дотла, если придется.

Соглашаюсь:

– Договорились.

Она шагает за барьер и оборачивается. Глаза горят лунами, словно у дикого зверя. Что-то шепчет, не разобрать, но я вижу вторым зрением, как наполняется светом защитный контур, как вспыхивают узловые сигилы и плетения связок. По позвоночнику бегут мурашки, а волоски на затылке поднимаются дыбом. Втягиваю запахи палой листвы и близкого болота, зимнего ветра в соснах, улыбаюсь на прощание, когда калитка с грохотом захлопывается – вздрогнув, ежусь от холода и неприятного ощущения, что за мной наблюдают.

Мельком посмотрев на камеры, оглядываюсь, нахожу темный силуэт в начале аллеи. Сутулые плечи, растрепанные волосы – Райх.

Ну конечно.

Чувствую, как теплеют щеки.

Он здесь, мой пустой. Неслышный – подходит ближе, останавливается напротив. Кончик носа покраснел от холода, румянец заливает скулы. Я дергаю рукой, сплетая сигил помех, и вырубаю все наблюдение. Хватит, насмотрелись.

– Все получилось, – говорит он. Блекло улыбается и впервые выглядит неуверенно. Я склоняю голову набок и подхожу ближе, трогаю холодную ладонь. Ответное касание жесткое и крепкое, у Райха расслабляются плечи.