Он убедился, что мне будет нелегко уйти от него. То, что я когда-то считала его чрезмерной опекой, очевидно, являлось чем-то другим. На данный момент у меня нет ни цента, а я знаю, что у меня есть деньги. Я — богатый бездомный, и эта мысль почти смехотворна.

Мне страшно подавать заявление на работу, потому что боюсь, что они проведут какую-нибудь проверку. А что, если они сообщат полиции, где я нахожусь? Я понятия не имею, что делать и куда идти. Я, вероятно, проведу еще один день, сидя на этой скамейке и наблюдая за проходящими мимо людьми. Ожидая, когда он пройдет мимо. Может быть, сегодня я последую за ним, когда он уйдет. Темноволосый мужчина в костюме ведет себя так, будто ему на все наплевать. Он выглядит неприкасаемым.

Я наблюдаю, как люди расступаются перед ним, потому что чувствуют силу, как и я. Мне следовало бы бежать, но каждый день я наблюдаю, как он входит в спортзал сразу после того, как я ускользаю.

На третий день, проведенный в одиночестве на улице, мне повезло. Я проходила мимо спортзала, и он привлек мое внимание. Мужчина выронил ключ, и если бы я не следила за ним, то и не заметила бы. Он хотел убрать его в карман, но промахнулся, и ключ упал на землю. Он не заметил, потому что, входя в здание, прижал к уху мобильный. Я хотела сказать мужчине, но он зашел внутрь прежде, чем я смогла остановить его. Подобрав ключ, я поняла, что нашла свое убежище. По крайней мере, пока. Я буду пользоваться этим местом так долго, как смогу. Я спала здесь несколько раз, но всегда боялась, что не проснусь вовремя, чтобы уйти до того, как меня поймают. Сон сейчас для меня роскошь, которую я не могу себе позволить, и прямо сейчас мне хочется сползти по стене и заснуть на несколько дней, но не могу.

Вместе с ключом пришло чувство вины, потому что теперь я нарушаю закон. Это реальные обвинения, которые могут быть выдвинуты против меня. Взлом и проникновение — не единственное, что я здесь сделала. Я украла питательные батончики и воду из спортзала на стойке регистрации, но я составила список всего, что взяла, надеясь, что однажды смогу вернуть. Мужчина в костюме понятия не имеет, что сделал для меня в тот день, когда уронил свой ключ. Он помог мне выжить.

Я выключаю воду, зная, что мне уже нужно идти. Я и так слишком долго нахожусь здесь.

Когда поворачиваюсь, чтобы схватить полотенце, замираю, и вся кровь приливает к моим ушам. Будто мой разум вызвал его, и вот он стоит в метре от меня. Он стоит перед огромным душем в спортзале, который достаточно велик для десяти человек.

Его взгляд скользит по моему телу вниз и обратно. Впервые в жизни я задаюсь вопросом, что думает обо мне мужчина, хотя чувствую, как с каждой минутой меня охватывает смущение. Никто не видел меня голой с тех пор, как я была ребенком, и даже тогда это была моя няня.

— Я… я… — Пытаюсь подобрать слова, но ничего не получается. Он продолжает стоять там, ничего не говоря. Может быть, он так же потрясен, как и я. — Мне очень жаль. Я как раз собиралась уходить, — наконец выговариваю я, хватаясь за полотенце, висящее на крючке. Я обматываю его вокруг себя так крепко, как только могу, и чувствую, как щеки горят от стыда.

— Я искал тебя, — говорит он, склонив голову набок. — Ты маленькая воришка.

Меня охватывает паника, и я пытаюсь проскочить мимо него, но он хватает меня за руку. Не крепко, но я знаю, что не смогу вырваться. Я смотрю на него и вижу, что он еще больше, чем я думала. Он заполняет каждый сантиметр своего сшитого на заказ костюма. Не то, что мой дядя, которому все приходится подшивать под себя. Его глаза, которые я издали приняла за темно-синие, теперь холодные, как лед. В них нет тепла, даже если мое тело нагрелось сильнее, чем когда я была под струями воды.

Я хочу оправдаться и сказать ему, что не воровка, но это будет ложью. Мне не нужно пополнять свой растущий список ошибок. Меня поймал тот же самый мужчина, о котором у меня были дикие фантазии. Я придумывала маленькие истории о нас двоих, чтобы скоротать свой день. Мне было интересно, что он делает и куда направляется. Я думала о его жизни и о том, принадлежит ли он кому-нибудь. Потом я решила, что он, вероятно, похож на моего дядю и принадлежит многим женщинам. От этой мысли у меня всегда болело в груди.

— Пожалуйста, отпусти меня, и я клянусь, что никогда не вернусь. Ты больше никогда меня не увидишь. — Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он не отпускает меня.

— Сколько тебе лет? — спрашивает он, а я смотрю, как он высовывает язык и облизывает нижнюю губу. Я почему-то повторяю его жест, и он сжимает челюсть. Его лицо чисто выбрито, и я скучаю по его щетине, которую видела, когда он приходил в спортзал накануне вечером. Он приходит сюда дважды в день.

— Восемнадцать, — отвечаю я, и не уверена, нравится ли ему мой ответ.

Но я точно знаю, что это делает меня взрослой. Это значит, что я не отделаюсь легким испугом за мелкую кражу. Я сглатываю, когда думаю о дяде. Он освободит меня, но я лучше буду сидеть в тюремной камере, чем вернусь к той жизни, которую он для меня запланировал. Я знаю, что это незаконно, но его это не останавливает. Чувствую, что его ничего не остановит, и поэтому он не должен меня найти.

— Пожалуйста. Отпусти меня, — снова пытаюсь я, чувствуя, как подступает страх.

— Ты бездомная. — Его взгляд скользит к моей сумке, но я думаю, он понял это еще до того, как посмотрел на нее. Может быть, он заметил, что я наблюдаю за ним. Я прикусываю губу и киваю. — А тебе не кажется, что было бы лучше пойти со мной? Таким девушкам, как ты, небезопасно бегать по улицам.

Он смотрит на мое полотенце, и я делаю то же самое, замечая, что оно немного соскользнуло с тех пор, как я укуталась в него. Еще чуть-чуть, и он увидит мою грудь. Не то чтобы это имело значения, потому что он уже получил полный обзор. Кто знает, сколько времени он простоял там, прежде чем я обернулась.

Когда его взгляд возвращается к моему лицу, я знаю, что он не собирается отпускать меня. Но перед ним, в отличие от дяди, я не испытываю страха. Я чувствую желание, и не могу себя контролировать. Мне это нужно, потому что он не может хотеть меня. Я беглянка, который вламывается в здания и крадет вещи. Он — крепкая стена из людей с деньгами и властью.

— Мы едем в здание суда. Одевайся, — выпаливает он.

Он не хочет отпускать меня, но отпускает. Я отпрыгиваю от него и делаю, как он говорит. Роюсь в своей сумке, но чувствую сквозь пушистую белую ткань моего полотенца, как его взгляд прожигает, и внезапно становлюсь влажной между ног.

Если бы кто-то увидел мою одежду, он бы никогда не подумал, что я бездомная. Уверена, со временем она станет более изношенной, но сейчас у меня есть сумка с некоторыми приличными вещами, которые я упаковала, думая, что мне понадобится одежда для работы. Сначала я надеваю через голову платье, не утруждая себя лифчиком или трусиками.

Я бросаю взгляд на мужчину, который, как я думала, спас меня в тот день, когда уронил ключ, и понимаю, что он собирается бросить меня волкам. Я надеваю балетки и накидываю на плечо сумку, а потом делаю единственное, что могу.

Убегаю.

Смит

— Не так быстро. — Я хватаю ремень ее сумки, и она останавливается, пытаясь вырвать ее у меня из рук. Она могла бы отказаться от нее, но если она такая же, как другие бездомные, то в этой сумке вся ее жизнь. Я беру девушку за руку и крепко прижимаю к себе, когда мы выходим из душа и направляемся к выходу из спортзала. Потеряв свой ключ, я попросил владельцев, которых знал лично, просмотреть записи камеры перед входом, чтобы проверить, не уронил ли я его после использования. Я не мог его нигде найти. Они подтвердили мои предположения. Сказали, что его подобрала молодая девушка.

Моя хватка на ней не слишком крепкая, но моя рука достаточно большая, чтобы обхватить ее так, что она не сможет убежать. Ее темно-русые волосы мокрые и вода с них капает на мой костюм. Я чувствую запах шампуня, который используется в тренажерном зале, и мне он на ней не нравится. Он мужской, а она похожа на клубнику со сливками.