— Проще самому к стойке сходить… Заодно насчет экипажа справлюсь.

Он отошел, а Нейл, одним глотком прикончив остатки фруктовой воды прямо из кувшина, рассеянно оглядел залу. Темновато, грязновато, зато народу немного, есть чем дышать — в том же «Трилистнике» они уже спеклись бы ко всем демонам. Однако, как же пить хочется!

Он скользнул взглядом по причмокивающему во сне Зигги, раздумывая, будить его или нет, и отвлекся на скрип открывающейся двери. В трактир вошли двое — невысокая, закутанная с ног до головы в плащ женщина (из-под полы плаща у самого пола выглядывал край синего бархатного подола) и ее спутник — плечистый хмурый детина угрожающего вида. «Наверное, охрана», — подумал Нейл. Женщина, пряча лицо под низко надвинутым капюшоном, скользнула мимо ширмы к лестнице на второй этаж и растворилась в темноте, оставив после себя тонкий, едва уловимый аромат жасмина. Интересно, кто это? Уж не одна ли из тех отчаянных жен?

Вернулся Азат. Поставил на стол второй кувшин и, плюхнувшись на лавку рядом с Нейлом, пихнул его локтем в бок:

— Видел? Только что вошла?

— Ну, плащ точно видел…

— А будь ты посмелее — и то, что под плащом, разглядел бы во всех подробностях. Я ведь насчет тебя с ней и договаривался. Ну, не лично, понятно, через верную горничную, да уже не суть… Давай, еще по кружечке и будим нашего соню. Экипаж обещали скоро.

Он разлил лимонную воду по кружкам. Жажду питье не утоляло, но Нейл прикончил все до капли. И, поколебавшись, спросил:

— А кто она, Азат?

— Госпожа Жасмин? Жена одного мелкого ювелира. Прехорошенькая! В жизни ей ее тридцать не дашь.

— Тридцать? — вырвалось у Нейла. Товарищ скосил глаза на его разочарованное лицо и снисходительно фыркнул:

— Много ты понимаешь. Это же лучший возраст! И опыт, и огонь, и тело еще в самом соку… Эй, эй, мне-то оставь! Знал бы, так два кувшина взял, и куда в тебя столько лезет?

— Жарко, — промычал адепт эль Хаарт, поверх кружки глядя на тонущую во мраке лестницу. Госпожа Жасмин? Имя, конечно, у нее другое. Но духи приятные. И если она действительно так хороша собой, как говорит Азат… «А даже если он и приукрасил слегка — какая разница! Зря мы сюда битый час тащились, что ли? — внезапно подумал Нейл. — И разве от «Хризантемы» я не того же самого хотел?»

Адепт эль Хаарт решительно вернул пустую кружку на стол. Да гори оно все синим пламенем! Мужчина он в конце концов или нет?!

— Знаешь, Азат, — поднимаясь, сказал он, — наверное, я передумал. Раз уж ты договорился и она здесь… Куда идти?

Алмарец одобрительно хмыкнул.

— Второй этаж, — пряча улыбку, ответил он. — Комната в конце коридора — да там у двери фонарь должен гореть, не перепутаешь. А мы тут подождем. Удачи!

Нейл кивнул в ответ и направился к лестнице.

Длинный узкий коридор второго этажа был темен, только несколько тусклых масляных фонарей слегка разбавляли мрак. Один висел на крюке у лестницы, два других — далеко впереди, у последней и предпоследней двери. Нейл, добравшись до них, нажал на ближайшую ручку, понял, что дверь заперта изнутри и взялся за вторую. Та легко поддалась. Значит, здесь.

Он шагнул через порог — ноздрей коснулся знакомый аромат жасмина — и огляделся. Комнату предваряли крошечная передняя с грубо сколоченной вешалкой на стене, где одиноко висел черный плащ с капюшоном, и тканая занавесь. Нейл сделал еще шаг вперед, дверь за его спиной с тихим хлопком закрылась, плотные складки занавеси на миг разошлись, прочертив по дощатому полу неровную полосу дрожащего красно-оранжевого света, и до ушей адепта эль Хаарта долетел негромкий женский голос:

— Кто здесь?

— Я от Азата, — призвав на помощь все свое мужество, отозвался Нейл. — Вас должны были предупредить…

— От кого? А, неважно… Входите!

Нейл, помедлив секунду, подчинился. В маленькой комнатушке было тепло и темно — ни свечей, ни потолочных ламп, лишь пламя камина освещало плотно задернутые оконные портьеры, вытертый ковер и кровать под тяжелым плюшевым балдахином, у изножья которой прямо на пол было небрежно сброшено синее бархатное платье.

— Я здесь, — услышал Нейл все тот же голос. В нем явственно сквозило нетерпение. — Ну же! Раздевайся и иди ко мне, я и так слишком долго жду…

Из-под балдахина раздался шорох и тихий томный вздох. Нейл взглянул на алое пламя в камине, вспомнил огненное кольцо вокруг сцены, манящую улыбку танцовщицы — и торопливо стянул через голову балахон. Нетерпение таинственной госпожи Жасмин передалось и ему. За балахоном на ковер полетели штаны и нижняя рубаха, складки плюша над кроватью призывно колыхнулись, и Нейла окутала мягкая, пахнущая жасмином темнота. Свет от камина сюда не проникал, но едва молодой человек успел мысленно подосадовать на это, как у самого его уха вновь раздался тихий протяжный вздох, а шею обвили гибкие женские руки.

— Ну же, — с мягкой хрипотцой прошептала незнакомка, прижимаясь к нему, — обними меня, милый… Или я тебе не нравлюсь?

Одежды на ней не было. А горячее, упругое тело не понравиться могло разве что мертвому. Кровь бросилась Нейлу в голову, руки сами сомкнулись вокруг тонкой талии, в кожу на груди впились острые грани чужого амулета. Женщина прижалась губами к его губам и опрокинулась на спину, увлекая его за собой. «И стоило так долго с этим тянуть?», — промелькнула в его голове последняя связная мысль, промелькнула и исчезла. Всё исчезло, и страхи, и неуверенность, и как будто бы даже он сам — осталось только это гладкое, льнущее к нему тело, шум в ушах, скользящие по его плечам узкие ладони, чуть дрожащие пальцы, касающиеся его затылка… Что-то тихонько звякнуло над правым ухом, мягко скользнуло по щеке, ручейком скатилось вниз по груди Нейла — и мрак вокруг вдруг замерцал, заискрился холодным металлом, но не острой жалящей сталью, а желанной прохладой горного родника. Жажда, казалось бы отступившая, вновь накатилась волной, ослепила, оглушила, закружила в водовороте, затягивая все глубже и глубже — туда, где с каждой секундой все ярче вспыхивали тонкие нити темного серебра. Они прошивали его насквозь, словно он был лишен плоти и крови, и каждое новое прикосновение, обжигая, дарило ни с чем не сравнимое наслаждение…

Над головой с глухим треском вспыхнула молния, и едва слышный стон, похожий за тихий вздох ветра, колыхнул черные волны. Серебряная паутина начала меркнуть. Задыхающийся Нейл, на миг вынырнув на поверхность реальности, жадно вдохнул спертый, пропахший дымом и пылью воздух, поперхнулся, закашлялся, приподнялся на локтях — и очнулся.

Женщина под ним лежала неподвижно, нелепо раскинув руки и ноги как тряпичная кукла, скрюченными пальцами вцепившись в край оборванного балдахина. Глаза ее были закрыты, лицо, запрокинутое кверху, даже в свете огня казалось мертвенно-белым, а полные губы, почти утратившие свой цвет, неровно вздрагивали, будто она пыталась закричать и не могла. Тонкая цепочка, захлестнувшая ее шею, тускло блеснула в свете огня. Нейл, растерянный, сбитый с толку, выпрямился, машинально потянулся к своему амулету и опустил руку, не донеся ее до груди. Госпожа Жасмин — или как там ее звали на самом деле — не была магом. На шее у нее болталась обычная дешевая безделушка. А его собственный амулет исчез.

Прозрение было ярким как вспышка. Нейл отшатнулся от распростертого на кровати тела, усилием воли срывая с него пульсирующую сеть силовых нитей. Спрыгнул на пол, не глядя сгреб одной рукой лежащий поверх синего платья балахон и метнулся к двери. Нет времени искать амулет, несчастная едва дышит, еще немного, хоть полминуты рядом с ним — и ей конец. Бежать! Куда угодно, только как можно дальше!.. Босиком, путаясь в полах наспех наброшенного прямо на голое тело балахона, Нейл в три прыжка преодолел расстояние от кровати до порога, рванул на себя дверь и только чудом не врезался лбом в грудь вдруг выросшего перед ним человека.

— Ну, ну, куда? — лениво осведомился тот, поднимая над головой масляный фонарь, и адепт эль Хаарт узнал давешнего охранника госпожи Жасмин.