— Спасибо, Тисэй, — произносит госпожа Асакава и быстро приводит себя в порядок. — Большое спасибо.

— Спасибом не отделаешься, — усмехается якудза.

Госпожа Асакава напрягается, а Юмэхару из расслабленного кота резко превращается в хищного лиса.

— Чтобы завтра же этот недоумок был в реабилитационном центре, — цедит Юмэхару. — Лично прослежу.

— Какой ещё центр? — начинает возмущаться госпожа Асакава. — Янаги прошёл через стресс! Его взяли в заложники! Ему нужен домашний покой!..

— Твой дражайший сынуля подсел на наркоту. Уже четыре месяца на ней сидит. В клубе «Фукаса» затаривался. Там-то его в заложники и взяли, когда он, ошалев от нехватки дозы, заявился в клуб в неурочное время и попёр на владельца с кулаками. Только после того, как скрутили, они выяснили, что он богатенький сынок и с него можно что-то поиметь. Он наркоман. Касуми тебе ещё месяц назад звонил и говорил об этом. Почему не среагировала?

— Я думала… что… — растерянно лепечет госпожа Асакава, полностью теряя всю гордость и высокомерие.

— Что ты думала? Что Касуми так шутит? Да?

Юмэхару говорит. Просто говорит. Даже голос не повышает. Но его давление ощутимо почти физически: мощное, тяжёлое, непреодолимое.

Хорошо, что не меня прессует. А этой курице так и нужно.

— Курица, — будто бы подслушав мои мысли, бросает Юмэхару в лицо своей сестре. — Тупая курица. Ты не в состоянии уберечь даже то, над чем трясёшься.

Затем Юмэхару устало вздыхает и встаёт, бросает на стол лист бумаги.

— Вот адрес. Это один из лучших центров. Я твоего сына из дерьма вытащил, но отмыть его не моя забота. Ты уж как-нибудь сама. Идёмте.

Это Юмэхару уже нам. Я сжимаю руку застывшего истуканом Касуми и тяну за собой. Он покорно идёт.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!!!

Что за семья? Что за бред? Ненавижу их! Почему мать носится с этим ушлёпком-наркоманом, а на младшего своего — искреннего, доброго, самого-самого лучшего — даже не взглянет? Да, я знаю, почему. Касуми рассказывал. Но как же это бесит!

Едва сдерживаю себя, чтобы не развернуться и не крикнуть им в лицо всё, что думаю. Но держусь. Скреплю зубами, но держусь. А, выйдя на улицу, всё же срываюсь и сплёвываю на крыльцо. На чистенькое дорогое крылечко.

Юмэхару, кажется, хмыкает.

Зыркаю на него, но он, вроде бы, улыбается. Доволен?

Мутный тип, опасный тип, но самый нормальный и человечный из этой паршивой семейки.

Тащу Касуми дальше к машине, но тут за нашими спинами хлопает дверь.

— Касуми, дядя Акинада, подождите!

Это старший брат — Сэйдо. Аккуратный, сдержанный, даже сейчас, дома, в неформальной обстановке, а он при костюме.

— Дядя Акинада, я извиняюсь за поведение матери, — говорит он, и я вижу, что слова его искренние, он на самом деле извиняется. — Мне неловко за неё. Она сейчас несколько не в себе. Я лично займусь реабилитацией брата.

— Хорошо, Сэйдо, — благостно кивает Юмэхару. — Я доверяю тебе.

Разница в возрасте у них от силы лет десять, и, вроде бы, оба выглядят на свои года, но Юмэхару кажется намного старше Сэйдо. Подозреваю, что всё дело в его властности и силе.

— Касуми, прости меня, — поворачивается Сэйдо к тому. — Я чувствую себя виноватым за то, что месяц назад, когда ты позвонил, не смог убедить мать заняться Янаги всерьёз. Это моя вина. Я должен был.

— Ты не виноват… — растерянно говорит Касуми.

— Виноват, — настаивает Сэйдо. — Ты старался, хотел, как лучше, а я не смог настоять, не смог убедить мать, которая вообще начала обвинять тебя во лжи. Если бы я проявил больше настойчивости, то ничего из того, что случилось за последние несколько дней, не случилось бы.

— Да всё в порядке, — смущённо улыбается Касуми. — В конце концов, всё закончилось хорошо…

— Ещё не закончилось.

— Ну да, Янаги теперь нужно будет лечиться.

— И не только это.

Сэйдо говорит отрывисто и как-то резковато. Я сначала подумал, что это у него манера такая, но сейчас понимаю, что это он от смущения. Он смущается? Но чего?

— Сегодня я о многом думал и понял, что где-то когда-то мы свернули не туда. Мы всегда с тобой мало общались, но в последнее время перестали совсем. Но, как говорят, лучше поздно, чем никогда. Так что на следующей неделе, как будет время, забегай к нам… — взгляд Сэйдо останавливается на мне. — Заходите вместе. Адрес, думаю, помнишь.

— П-правда можно? — не верит Касуми.

Стоит, вытаращился на брата, а тот наконец-то начинает улыбаться, берёт за плечи, приобнимает, ну совсем как настоящий старший брат.

Я тоже улыбаюсь. Как-то само собой получается.

Юмэхару дёргает меня за рукав и отводит в сторонку, чтобы братья нормально поговорили. А у самого блестит что-то на щеке. Слеза, что ли? Ну реально слеза!

— Будь другом, не говори об этом никому, — заговорчески шепчет якудза, вытирая мокрую дорожку. — А то, что подчинённые обо мне подумают?

Я усмехаюсь и обещаю, что никому не расскажу. Ну разве что только Касуми.

========== 10. Асакава: Ночь ==========

Сегодняшний день был наполнен таким количеством событий, что кажется бесконечным. По моим ощущениям с неожиданного звонка мамы прошло никак не меньше недели, но на самом деле минуло лишь двадцать четыре часа. Сутки. Сутки назад она позвонила мне. Сутки назад состоялся наш неприятный разговор. А потом понеслось. Бурная ночь с Хиро, разговор с дядей, встреча с Харутаем, моё наконец-то принятое решение, события в клубе «Фукаса», от одних воспоминаний о которых сердце испуганно замирает, затем трогательное воссоединение дяди и Икэды, поездка в родительский дом и наконец разговор с Сэйдо.

Боги… Мне до сих пор сложно в это поверить, сложно уместить в своей голове…

Сэйдо! Правильный, строгий Сэйдо, не умеющий проявлять эмоции, всегда следующий родительским указаниям, далёкий, недосягаемый для меня с детства Сэйдо сегодня сам подошёл ко мне. Он подошёл! И попросил прощения. И пригласил нас — меня и Хиро — к себе в гости!

Это невероятно. Так быть не может. Просто не может. Потому что так никогда не было. Но…

Что-то поменялось в нём сегодня. Или менялось весь прошлый месяц, с моего звонка, когда я, отчаявшись объяснить ситуацию маме, позвонил ему и попросил приглядеть за Янаги, попросил поговорить с мамой об этом. Да, он так и не смог её ни в чём убедить, и Янаги вляпался по самое не хочу. Но зато сам Сэйдо понял что-то для себя, решился на то, чего никогда прежде не делал: пойти наперекор матери, стать мне настоящим братом.

Это так неожиданно и так трогательно, что я до сих пор улыбаюсь. Эта улыбка просто не сходит у меня с лица.

Дядя, как и обещал, отвёз нас домой, и сейчас мы с Хиро устраиваемся спать. Мы оба дико устали. Особенно Хиро. Это ведь его взяли в заложники бандиты, и это именно его колошматил ублюдок Сакаи. Так что сегодня спать. Прямо сейчас.

Выхожу из ванны и аккуратно пробираюсь в спальню. Хиро уже давно лежит в кровати и наверняка уснул. Но как только я ложусь, сразу слышу шуршание одеяла, и несколько секунд спустя Хиро придвигается ко мне, утыкается в плечо носом.

И вся моя усталость улетучивается просто мгновенно. Будто бы и не было её никогда.

Его тепло, его близость моментом разжигают меня, кровь вскипает, и я закрываю глаза и начинаю глубоко дышать, чтобы успокоиться, чтобы вот прямо сейчас не наброситься на него.

А Хиро как назло принимается щекотать меня носом.

Хиро, да что ж ты делаешь со мной?! Зачем дразнишь? Это нечестно!

А он не прекращает, напротив, прижимается, и я чувствую его взбудораженное, возбуждённое тело.

Хиро… Он… Неужели он?..

Смотрю на него и ласково касаюсь щеки.

До этого момента только я первый проявлял инициативу, Хиро всегда отвечал. И вот сегодня, сейчас, он сам! Первый ластится ко мне!

Невероятно… Это невероятно!

Хочется сгрести его в объятья, прижать к себе, зацеловать, но я лишь нежно касаюсь его щеки пальцами. Я боюсь спугнуть его решимость. Я хочу насладиться этим волшебством. Этой сказкой.