Икэда сжимает зубы, сдерживая слёзы, но одна слезинка срывается и чертит собою дорожку, переливается в ярких огнях радугой.

Я смотрю и чувствую себя случайным свидетелем чего-то тайного, не предназначенного для моих глаз, но такого трогательного и прекрасного, что оторвать взгляд и отвернуться, уйти просто не могу.

— Хосэки, ты не понимаешь, — совсем тихо шепчет дядя. — Я страшный человек. Я правда страшный. Я не наговариваю.

— Я понимаю, — кивает Икэда. — Меня это не пугает.

— Я твоего отца разорил, твою семью разрушил, детство сломал.

— Господи, какая патетика… Ты точно якудза? — Икэда усмехается. — У меня было совершенно нормальное, хорошее детство. Мама очень удачно вышла замуж во второй раз, и я ни в чём не нуждалась. Так что ничего ты мне не сломал. Не нужно тут надумывать. Родители разошлись, потому что мама не захотела мириться с выходкой отца. Так что тоже не накручивай себя. А то, что ты отца моего разорил… Ну разорил, ну бывает. Я не собираюсь на тебя с кулаками набрасываться за деяния двадцатилетней давности, о которых я всего несколько лет назад и узнала. Сейчас с моим отцом всё в порядке. Так что я никаких проблем здесь не вижу.

— Я вижу, — серьёзно говорит дядя. — Жизнь рядом со мной будет полна опасностей, и это не то, что нужно тебе.

— Так. Стоп!

Слёзы у Икэды высыхают моментально и лицо преображается решимостью.

— Ты вот сейчас с кем разговаривал? Ты со мной разговаривал или с какой-то девочкой-фиалкой, которая рыдает над испорченным маникюром? Я вообще-то байкер. Ты не забыл? Я эти опасности сама себе ищу. Каждый раз, когда сажусь на свой байк, я рискую головой. И кстати, приключения с бандюганами себе на задницу можно найти и не будучи связанной с тобой. Сегодняшний случай это превосходно показал. Это — во-первых! А во-вторых, давай ты не будешь в одного решать, что нужно мне. Хорошо? Давай это решать вместе!

Икэда хватает дядю за руки и придвигается совсем близко, а я сжимаю кулаки и радуюсь за него, за неё… за них! Икэда — именно тот человек, кто сможет жить с этим упрямым идиотом. Кто сможет его полностью понять, принять, обогреть, обласкать. Именно такой человек ему нужен. Она идеальна!

— И если ты сейчас мне снова начнёшь втирать чушь, то завтра я найду твой офис, приду туда и потребую, чтобы меня завербовали. Я зверюга полезная. Бандюки это прочухали, и якудза* тоже прочухают. А я давно хотела себе татуху на спине.

Дядя стоит, смотрит Икэде в глаза и молчит, а я молюсь всем известным богам, чтобы этот дурак не упустил своего счастья, чтобы перестал упрямиться и изображать благородного барана!

Ну, дядя же!

— Сдаюсь, — еле слышно произносит дядя Юмэхару. — Я сдаюсь.

И сжимает ладони Икэды.

А она закрывает глаза, пытаясь удержать слёзы, но они льются. Чистые, искренние льются на пиджак дяди, потому что он наконец обнимает её — свою девушку, свою любовь.

Я украдкой шмыгаю носом и кошусь на Хиро. Как он всё это воспринял?

Выражение лица у Хиро живописно. Так, пожалуй, мог бы смотреть брат, отдавая свою любимую сестру за какого-то типа, который приклеился к сестре и доверия не внушает. Кривится, морщится, но всё же соглашается, благословляет.

— Если он Ике обидит, я не посмотрю, что он якудза, я ему рыло-то начищу, — бурчит Хиро. — Ты ему это передай.

— Передам, — киваю я и улыбаюсь, ощущая, как волны счастья, что окутывают сейчас обнимающуюся парочку, трепещут и во мне.

Комментарий к 8. Асакава: Затишье после бури

* Якудза — это структура преступных группировок, имеющих чисто японский национальный колорит. Якудза — полуофициальная организация, и каждый филиал любого клана действительно имеет офис с табличкой. В этот офис можно прийти и устроиться на работу в якудза. От обычных бандитов якудза отличаются внутренней структурой, идеологией, ну и национальным колоритом. Т.е. не все бандиты — это якудза. А якудза — это, конечно же, бандиты, но с идеологией. Иногда они даже за правопорядком следят.

========== 9. Нацуно: Семейство Асакава ==========

Сегодня выдался на редкость сумасшедший денёк. События просто бьют ключом. Наповал.

Вообще, всё началось ещё со вчерашнего вечера, с визита госпожи Асакавы, а сегодня продолжилось. Сперва гонка за Ике на такси, потом знакомство с местными бандитами, встреча с мудаком, которого я не видел десять лет, знакомство с якудза, обмен заложниками и напоследок трогательная сцена между старым якудза и молодой байкершей.

Вот не знаю, как относиться к последнему. Вроде бы, и тревожно за Ике. Всё-таки молодая девчонка, а связалась с мужиком в два раза старше её, да ещё и с якудза. Но когда я смотрел на эту обнимающуюся парочку, то испытывал необъяснимую и вообще непонятно откуда взявшуюся радость. Хоть разум и орал, что это всё неправильно, что чёртов Юмэхару ничем не лучше бандитов, которые схватили нас, но сердце радовалось за них. Да и Ике выглядела такой счастливой рядом с ним. Она буквально светилась. Давно я её такой не видел.

В общем, если она счастлива с ним, то пусть будут счастливы вместе. Кто я им, чтобы мешать и осуждать? Но если Юмэхару обидит Ике, то я реально ему наваляю, не посмотрю, что якудза.

И, наверное, это станет последним, что я сделаю.

Сейчас мы едем в машине к дому семейства Асакавы. Касуми с братом на заднем сидении, я — рядом с Юмэхару. Ике в сопровождении телохранителя отправилась домой утешать отца, который наверняка сходит с ума. Машина наматывает километры, отделяя нас от пожара, что уничтожает клуб «Фукаса».

С якудза шутки плохи. Насмешек они не прощают, а за обиды карают жестоко.

Я украдкой смотрю на Юмэхару. На невозмутимое лицо и едва заметную полуулыбку.

Как же так вышло, что этот сильный, властный и очень опасный человек смог воспитать Касуми добрым, отзывчивым и чутким? Не мать, не отец, не кто-то там ещё, а именно Юмэхару вложил в голову и сердце Касуми всё то прекрасное, что он сейчас несёт в себе. Ну вот как?!

Выходит, что и в самом якудза это всё есть. Ведь нельзя вложить что-то, не имея это «что-то» в себе. Личный пример — самое мощное орудие воспитания.

В общем, может быть, Юмэхару не самый плохой вариант для Ике. А возможно даже самый лучший. Но только я ему это не скажу. Не хватало ещё!

Кручу эти мысли, а машина тем временем выруливает в тихий жилой район в центре города, который славится элитным жильём, и останавливается.

— Выходи, — говорит Юмэхару мне. — Поможешь недоумка тащить.

Под недоумком он имеет в виду братца Касуми, который только-только начал приходить в себя. Мы выгружаемся, берём под руки вялого Янаги двигаемся к дому.

Ну как двигаемся? Касуми-то нормально идёт, а я вот тихо офигеваю и стараюсь не потерять челюсть.

Двухэтажный явно дизайнерский особняк таких размеров, что охватить всё одним взглядом просто не получается. Тут, наверное, три родительских дома уместятся! И всё в зелени. Кусты, цветы, лужайки, беседки, сто пудово и бассейн есть. Короче, стоимость этой красотени я даже представить боюсь. У меня столько нолей в одну строчку не помещается.

У ворот нас встречают охранники, такие же охранники пропускают нас в сам особняк, а там, в гигантском холле, нас уже ждут: заплаканная и взвинченная госпожа Асакава и молодой мужчина с молоденькой хрупкой женщиной. Это, скорее всего, старший брат с женой. Отца семейства нет. Что весьма показательно.

Увидев нас, госпожа Асакава срывается с места, кидается помочь дотащить Янаги, но только мешается. Когда мы сваливаем его на диван, она бросается его обнимать и начинает рыдать.

А на Касуми она даже взгляда не кинула, слова ласкового не сказала. Что за угрёбищная семейка?

Держись, Хиро. Держись. Не хватало ещё начать злиться и выступать здесь. К тому же всё равно мы отсюда скоро уйдём. Так что держись, чувак!

— Здравствуй, сестрица, — говорит Юмэхару, вальяжно устраиваясь на одном из диванов. — Как я и обещал: сын твой жив-здоров и ночует сегодня дома.