— Итак, значит, это у нас и есть Сакаи. Я слышал, что ты любовник Ганкару, и он тебя очень ценит. Это так?

Сакаи смотрит исподлобья и молчит.

— Что ж, — тянет Юмэхару, принимая из рук своего подчинённого айфон пленника. — Сейчас и проверим, насколько он тебя ценит и в каком виде он хочет получить тебя обратно: целиком или по частям…

========== 8. Асакава: Затишье после бури ==========

Нет, таких приключений, как сегодня, мне больше не нужно. Мне их на всю жизнь хватит. Дядя тысячу раз прав: я олух, балбес и вообще с головой не дружу. Вот спрашивается, какого рожна я ломанулся вслед за вооружённой группировкой якудза в клуб? Если бы хоть чуть-чуть подумал, то понял бы, что дядя и без моего участия спасёт Хиро и что не нужно мне в эпицентр событий лезть. Но я об этом не подумал. Я тогда только о Хиро думать мог, да ещё об отвратительном типе, который его бил.

Отрезвили меня от пьянящего героизма два бесчувственных тела у пульта охраны. Я не знаю, были ли те люди действительно мертвы или только потеряли сознание, но они не шевелились, и мне этого хватило, чтобы прийти в себя. Но отступать было уже поздно. Я боялся, что сзади спешит подкрепление, поэтому рванул вперёд. Там, по крайней мере, дядины люди.

Вот так, на страхе, я и добрался до комнаты, где держали Хиро. И там же меня схватили. Но тут же отпустили, признав во мне родственника босса. А ведь могли бравые ребята якудза и пулю сперва пустить, а уж потом начать разбираться кто таков. Одним словом, повезло.

А уж то, что Хиро никуда не уволокли, так это и вовсе чудо. И мало того, что его не смогли увести, так ещё он сам своего похитителя задержал. Хоть и связанный, а умудрился свалить мерзавца, придавить собственным весом. И этим Хиро очень облегчил работу дяде Юмэхару.

Он уже вытащил из заточения моего братца, и тот, накачанный каким-то снотворным, но целый и невредимый, лежит сейчас в машине. Но в заложниках у негодяев находится дочь работодателя Хиро — Икэда Хосэки. И конкретно сейчас дядя занимается обменом заложников. Нас с Хиро отослал к машине, приставил телохранителя, а сам пошёл проворачивать дело. Кажется, эти бандиты серьёзно разозлили его, потому что он занимается всем лично.

Мы с Хиро стоим возле машины и ждём. Телохранитель — невысокий, крепкий мужчина с залысиной — предлагал нам сесть в машину. Но мы дружно отказались, а телохранитель и не настаивал.

Замечаю, как он говорит что-то по рации, а спустя несколько секунд двери клуба открываются и наружу выходит девушка. Высокая, с короткой стрижкой, она вся, как натянутая струна, напряжена до предела. Я понимаю, что это и есть заложница Икэда. Во-первых, больше никакой девушки там не было. Ну и во-вторых, за ней тоже идёт телохранитель. Дядя расстарался.

Хиро шагает к ней, берёт за плечи, гладит по спине.

— Всё в порядке, — шепчет она. — Со мной всё в порядке. Мне нужно просто немного отойти.

— Будешь пить? — спрашиваю я, протягивая бутылку с водой.

Икэда кивает и берёт у меня из рук бутылку.

Сильная девчонка. Не каждый день такую встретишь. Она из тех, кого так просто не сломить и не запугать. Не зря бандиты на неё охотились, завербовать пытались.

И кстати, насчёт бандитов. Что с ними? Что именно замыслил дядя? В то, что он решил ограничиться спасительной операцией, я не верю. Он якудза. Якудза, чьего родича похитили, скорее всего, по незнанию. Да не «скорее всего», а наверняка. Если бы эти бандиты знали о родственной связи дяди Юмэхару и Янаги, то и пальцем бы его не тронули.

Так что же именно задумал дядя? Какую месть он приготовил этой банде? В том, что он что-то с ними сделает, я не сомневаюсь. Не такой у дяди характер, чтобы проглатывать молча подобные выпады в его сторону и спускать всё на тормозах.

Но дяди пока нет, и нам остаётся только гадать. Ждать и гадать о том, что там в клубе сейчас происходит. А там явно что-то происходит.

Я пришёл сюда только для того, чтобы посмотреть на подонка, который десять лет назад прижимал в туалете Хиро. Только посмотреть, оценить, понять, какой он человек: нормальный или всё такой же подонок. Во мне бродило неоформившееся желание мести. Если бы Сакаи оказался нормальным человеком, то я бы, наверное, ничего не стал делать. Оставил бы его со старым грехом. У кого их нет этих грехов? Но он оказался мерзавцем, настоящей мразью, и мутное, неопределённое желание мстить наконец оформилось в конкретный порыв. Да, я отчётливо хотел, чтобы мерзавцу вернулось сполна, пусть не моими руками, но вернулось.

И сейчас там, за закрытыми дверьми клуба, творится возмездие. Возмездие, о котором я, скорее всего, не хочу знать подробности.

Минуты тянутся вереницей одна за другой, вечер постепенно вступает в свои права, затемняя небо и разжигая огни. Но никто из посетителей не суётся к дверям клуба и бара «Фукаса». Чуют неладное? Или дядины люди-невидимки отпугивают решивших повеселиться этим вечером здесь? Я не знаю, но хорошо, что не суются. Не место здесь и сейчас для обычных людей. Нам, по-хорошему, тоже тут не место, но мы не можем уйти, не узнав, что произошло. Лично я буду стоять тут хоть всю ночь, но дождусь дядю!

Но необходимость вести ночной дозор отпадает сама собой, так как дядя наконец-таки появляется.

Он идёт медленно, почти расслабленно, как сытый хищник, и мысль подразнить этого «зверя» может прийти на ум только идиоту. От дяди Юмэхару так прямо и веет аурой власти и силы. Непривычно мне его таким видеть, я знаю его другим — пусть саркастичным и деловым, но всё же домашним. А вот с этой хищной стороной сталкивался очень редко, по пальцам пересчитать можно, и как-то подзабыл, что она есть.

Дядя даёт отмашку телохранителям, и они исчезают.

И только после этого крылья силы немного опадают, а мантия властности спадает с плеч. Дядя становится почти привычным.

— Выпороть бы вас, бестолочи, — выговаривает он, глядя на нас. — Особенно тебя, — он вперивает взгляд в меня.

Я мужественно терплю, выдерживаю его напор. И дядя машет рукой.

— Впрочем, всё уже закончилось. Вы на свободе, все живы-здоровы, пора убираться отсюда. Скоро тут начнётся пожар.

Вот оно как, следы заметают. Значит, дядя рассердился не на шутку.

— За всеми вами какое-то время ещё понаблюдают в целях безопасности, но сильно доставать не будут, — будничным голосом говорит дядя. — Ну и сейчас вас двоих я так уж и быть подброшу до дома, а у госпожи Икэды, насколько я помню, свой транспорт, и телохранитель уже ждёт там.

Произнося это, дядя почему-то не смотрит на неё. Он вообще старается к ней не поворачиваться. Что за странности?

— «Госпожа Икэда», значит? — звенящим от напряжения голосом говорит Икэда.

Она смотрит на дядю так, что… что мне даже описать сложно. Столько эмоций в её взгляде и таких разных, противоречивых.

Она его знает?

Точно знает. Иначе бы так не говорила.

— Значит, сдашь меня своему телохранителю на попечение? Нет, спасибо, Юмэхару, мне такой щедрости не нужно. Я уж как-нибудь сама.

— Это рискованно. Пока я не буду уверен, что за вами не следят…

— А зачем тебе это? — перебивает его Икэда. — Зачем тебе знать, что я в безопасности? Я тебе не жена, не дочь и не племянница. Я левый человек. Зачем меня охранять?

— Потому что я волнуюсь за тебя! — почти кричит дядя и наконец поднимает на неё глаза. Жаркие, умоляющие глаза. Глаза человека, которого разрывает на части какой-то внутренний конфликт, противоречие.

Да что тут происходит? Неужели Икэда и есть та самая девушка, которую дядя?..

— Я волнуюсь за тебя, волнуюсь. Понимаешь ты это или нет? — шепчет дядя. — Я не хочу, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности. Именно поэтому я…

— Именно поэтому вместо того, чтобы просто честно рассказать о себе, ты наговорил мне всякой ерунды? Так?

— Да, — совсем тихо говорит дядя.

И я его почти не узнаю. Таким его я никогда, наверное, не видел. Ни разу!

— Ну вот, теперь я знаю, что ты якудза. Страшный и ужасный, — сжимая кулаки, шепчет Икэда. — И видишь, я не спешу ударяться в панику или убегать с криками: «А-а-а!». Не знаешь почему так? Не знаешь? А я тебе скажу. Да потому что мне пофигу. Пофигу мне на все твои регалии! Я уже тебя люблю. Уже! Как человека, как мужчину, как… Да просто люблю!