Его поцелуи сносили крышу, и я не могла контролировать себя, а сегодня пришло время, когда он решил намекнуть о моих издаваемых звуках.

– Извини, я как-то неосознанно, – мы пара, и я могла не оправдываться, но я не думала, что это так стыдно.

Миша не отходит, продолжая прижиматься к груди, но глаза так и не поднимает, наверно, уже полностью рассмотрев мой нос.

– Я чувствую к тебе то же самое, – он начинает краснеть, румянец заполнил почти всю территорию щек.

Очень не вовремя я услышала мерзкий, лающий смех Максима, и отскочила от Миши так, будто меня резко потянули назад.

Страх и неприязнь заполнялись во мне так стремительно, что я даже не в силах унять судорожную дрожь в руках. И так каждый раз, когда я слышала своего одноклассника.

– Спасибо, что проводил. Мне пора, – я побежала от Миши вперед, чувствуя удивленный взгляд на себе. Он не побежал за мной, в этом мне повезло.

Я почти ступила на первую ступеньку крыльца школы, но не успела.

– Ля, какая, – и снова этот смех. Я мечтала, чтобы Макс стал немым, чтобы никогда не слышать его.

Если спросить меня: «Какой твой любимый звук?», – я отвечу: «Это звук воды». А если спросить наоборот: «Какой твой нелюбимый звук?», – я отвечу: «Это голос Максима Брауна».

– Какая? – спрашивает его подстилка Слава, заливаясь лошадиным смехом.

Как только я встала на первую ступеньку, передо мной оказываются два парня.

Сегодня Максим без куртки в одной серой толстовке. Натянутый капюшон на голову, закрыл половину его лица.

Второй парень, он прилежный ученик, но выходя за пределы школы, становился шакалом.

– Непонятно, как не убитая сразу же после рождения за уродство, – их разговор проходил между собой, но они не собирались пропускать меня.

Другие ученики обходили нас и не оборачивались, чтобы не получить порцию унижения от зазнавшихся парней.

– Макс, может тебе на стендап, я обязательно приду на твой концерт и захвачу гнилые томаты.

Я никогда не хотела оставаться в стороне и старалась отвечать ему той же монетой.

Глаза Макса заискрились, и он адски улыбнулся, такой оскал и такой взгляд, был у маньяков из фильмов ужасов: дикий и жуткий. Он умел навести страх, и не посмотришь, что ему даже восемнадцати нет.

Кучка мурашек пробежала по позвонкам, мне стало не по себе, хотя что врать: рядом с ним, мне всегда не по себе.

– Приходи к нам в компанию, у нас таких, как ты, не то, что закидают овощами, а закатают в них вместе с асфальтом.

Дышать стало труднее, чем минуту назад. На нас троих легла тьма, а Максим находился во главе нее.

В школе зазвенел звонок, все поторопились внутрь, теперь на лестнице остались только мы трое.

Я сделала шаг вбок и сорвалась с места, я поспешила наверх, перепрыгивая ступеньки через две, но на последней, нога цепляется за край, и я тотчас падаю лицом в обувь Макса.

Он, как и Миша, бегал отлично, и пока я спешила подняться по лестнице, два парня уже ждали меня там.

– Сколько тебя знаю, ты умнее не становишься, – Макс протягивает мне руку, и я, как дура, ведусь.

Беру его ладонь, и он начинает поднимать меня, пока резко не отпускает руку, и я не падаю обратно на ступеньки.

Джинсы на коленях разодрались, как и кожа ладоней и колен. Я запищала, ощутив режущую боль.

– Чтоб ты шею себе сломал, – я усердно стараюсь не заплакать, но слезы начинают жечь глаза. Обида пробирает до костей.

– Пошли в школу, мне за опоздания оценки снижают, – говорит Слава Максу.

Они постояли надо мной еще несколько минут, поржали над тем, как я поднимаюсь и рассматриваю порванные джинсы по их вине. И только потом зашли в здание школы.

Я пропустила первый урок, пытаясь прийти в себя в ближайшем кафе. Домой не пошла: Миша из окон своего корпуса мог меня заметить, а лишние вопросы мне не нужны.

Я заказала кофе и два пирожных, надеясь заесть свою униженность.

Слезы сами вырывались наружу и скользили по щекам. Я игнорировала их, все мокрые капли только из-за Макса и его гнилых друзей.

В пятом классе Максим перешел к нам, до этого он жил в другом городе, но их родители захотели перевести детей в более продвинутую школу.

Миша поступил в элитный корпус 637 школы, а для Максима места не нашлось, и теперь он портит мою жизнь.

 В пятом классе, мы даже пытались общаться, но мальчик не хотел видеть среди своих друзей девочку и стал отталкивать меня. Я не стала заставлять его и просить дружбы, просто перестала говорить с ним, как и он со мной.

В седьмом классе мальчик начал расти и заметил, что он привлекательный парень. Стал приставать к девчонкам, а они сразу таяли и вешались на него.

Его издевательства впервые произошли вначале шестого класса, ни с чего он начал шутить надо мной, но не переходить границ. А в конце шестого класса, грань стерлась, и он мог даже поднять на меня руку.

 По ощущениям я знала его с самого первого класса, и по этим же ощущениям казалось, что этот сущий ад начался сразу, как только я стала школьницей.

Мне пришлось вернуться в школу, но я бы с удовольствием больше никогда не ступала за порог этого здания.

Я вошла в класс и села на свой стул. В моей школе были парты для одного человека.

Я сидела на второй парте, а Макс на четвертой. Периодически мне казалось, что он дышит мне в затылок. Я запугана им и его друзьями.

Сейчас в классе было несколько человек и ни одного из тех, кого я ненавидела.

– Где была на первом уроке? Привет, – Мария, бывшая девушка Макса, так же ненавидела его, как и я. Мы частенько обсуждали с ней его.

Она уперлась задом об мою парту и уткнулась взглядом на входную дверь. Она почти всегда сначала задавала вопрос, а только потом приветствовала.

– Глянь на это, – я встаю перед ней и указываю пальцами на рваные джинсы.

Девушка присвистнула.

– Как умудрилась? Мне нравились эти джинсы.

Меня передернуло, вспоминая утренний случай. Лицо перекосило, и я ответила:

– Невменяемый, – так мы называли Макса, чтобы не говорить его имя вслух.

Она еще раз рассмотрела мелкие дырки на джинсах и возмущенно вздохнула.

– С ним нужно как-то бороться, он уже не знает, как остановиться, – после своих слов девушка взяла пластыри из рюкзака и наклеила мне на колени.

На ладонях много мелких царапин, но заклеивать их я не стала, будет неудобно двигать пальцами.

– Сегодня он мне сказал, что у него такая компания, которая может закатать в асфальт, если что-то не по их.

Неожиданно девушка начала громко смеяться и обнимать меня. Я не стала себя сдерживать, и теперь две дуры смеялись на весь класс, захлебываясь слезами от смеха.

– Типа крутой такой, – сквозь хохот сказала Мария, не отпуская из объятий.

– Вот бы посмотреть на этих «крутых ребят», – я сказала и вмиг пожалела, но смешки продолжали вырываться из горла.

Девушка хитро сощурилась и выпустила из объятий. О нет, ее взгляд сменился на коварный.

– Проследим за ним, – торопливо произнесла она и, закусив уголок нижней губы, улыбнулась.

– Это плохая идея, – хорошее настроение улетучилось. Я должна сейчас побить себя по губам.

– У вас и не бывает хороших идей, – в класс заходит Макс и бросает взгляд на нас.

Растрепанные волосы, как назло, выглядели идеально. А шоколадные глаза, как всегда, недобро сверкали. Я совершенно не видела в нем Мишу, хоть они и близнецы.

Мария отошла от стола и пропустила Макса к его столу. Ему же обязательно нужно пройти там, где стояла она.

Проходя мимо нее, он послал ей проницательный взгляд и состроил такое слащавое лицо, что я чуть не выбежала из класса в туалет, чтобы меня вытошнило.

– Все тебе места мало, – сказала Мария Максиму, возвращаясь к моему столу.

 Я принялась делать вид, что черчу в тетради, а на самом деле я стирала имеющееся и возвращала обратно, рисуя то же самое, что и было.