– А почему Алексей после обеда не отправился вместе со всеми на прогулку в царскосельский парк?

– Когда прямой эфир закончился, он сразу забрался под скатерть, чтобы ее починить. Но я не в обиде – мой папенька поступил бы так же. Он всегда говорит: «Делу время, потехе – не более десяти минут».

Интервью шло бодро. Генри понимающе кивал, Екатерина слегка расслабилась. Хотя она по-прежнему считала, что сплетни – это низость. Некрасиво обсуждать кого-то за глаза. Даже если человек в письменной форме выразил согласие на перетирание своих косточек. Но сопротивляться было бессмысленно. «Всемогущий» неспроста так назывался – телевидение в двадцать первом веке получило императорскую власть.

– Давайте подробнее поговорим о прогулке в парке. Скажите, как получилось, что к концу променада вы остались втроем с Семеном и графом Робертом?

– О, это несложно объяснить. Иван находился в своей опочивальне под присмотром врача, Алексей, как я уже говорила, возился со скатертью. А принц Мануэль, оказалось, совсем не умеет пользоваться гироскутером.

– Насколько я знаю, гироскутеры являются основным средством передвижения по Зимнему дворцу…

– Совершенно верно, эту традицию ввел мой папенька, и Семен с графом, будучи придворными, уже наловчились виртуозно обращаться с досками на колесах. Так что пока принц Мануэль разбирался с устройством гироскутера – а это в темноте совсем непросто, – мы решили сделать кружок по парку, чтобы получше рассмотреть великолепные фейерверки в честь начала конкурса. А потом принц не смог нас найти – заблудился.

– Но во всех перстнях-разумниках предустановлено приложение «Клубок-навигатор». Потеряться современный человек просто не может. Тем более в период белых ночей.

– Может, если будет слишком сильно стучать кулаком по столу из-за фейджоады и случайно разольет на свой перстень всю воду из графина.

– Что ж, мы с великой княжной обсудили итоги первой недели соревнования-сватовства, – сказал Генри в камеру. – Будем считать, что первый блин, как уверяет русская поговорка, комом и дальше конкурс пойдет как по маслу. Хватит уже ошибок с продуктами! Ангел, вам слово!

Кривляка Головастиков, поаплодировав великой княжне из телевизора, объявил, судя по всему, перерыв на рекламу – которая наверняка вознесет руководство «Всемогущего» в топ списка самых богатых людей мира, – и Екатерина наконец выдохнула.

Первое, самое волнительное интервью было позади.

– Благодарю, ваше высочество, – поднялся Генри, вынимая наушник и подавая знак операторам складываться.

– О, вам спасибо, Генри, – поднялась вслед за ним великая княжна, предвкушая немедленное избавление от поросячьего пиджачка. – Все оказалось совсем не так страшно. Хотите чашечку березового сока? – предложила она на радостях.

Генри официально улыбнулся.

– Очень признателен, но, боюсь, уже слишком поздно. К тому же я предпочитаю чай.

Николай Константинович готовился к запуску первого пилотируемого полета на Марс.

Ну как готовился – сидел за своим столом в Парадном кабинете Александровского дворца и слушал довольно-таки занудный доклад главы Военного министерства. Нет, тема доклада была фантастически захватывающей: первая в истории экспедиция на Красную планету! И именно Россия станет главным колонизатором Марса.

Но господин военный министр – сухонький, однако весьма бодрый старичок, отдаленно напоминающий Суворова с эпического полотна Сурикова о переходе через Альпы, – весь погряз в космически длинных числах, доказывающих один простой факт: бо́льшую часть расходов возьмут на себя коммерческие организации и телеканал «Всемогущий», а государству почти ни за что не придется платить.

Министр монотонно бубнил, и император, чувствуя, что начинает клевать носом, набрал на перстне-разумнике команду, открывающую окно Парадного кабинета. Погоды, как говаривал дедушка Николая Константиновича, стояли чу́дные.

Был конец мая – самое позитивное время года. В такой денек хорошо сесть за руль двухместного русско-балтийского кабриолета, нажать на педаль газа со всей силы и под многообещающее пение птичек (мотора-то не слышно, он электрический) умчаться навстречу ветру перемен.

«Осталось меньше года, – сказал себе Николай Константинович. – Следующий май меня здесь уже не застанет».

Марса из окна было не разглядеть, но со своего рабочего места император заметил процессию, показавшуюся на дальней аллее парка, со стороны Кухонного пруда. Впереди резво бежал гнедой Кирин. Жеребец высоко поднимал неправдоподобно тонкие коленки. Его хозяйка держалась в седле легко и непринужденно. Кати была в своем обычном верховом костюме: черный бархатный шлем с золотым гербом Дома Романовых, белая футболка, облегающие джинсы, высокие жокейские сапоги. Время от времени великая княжна наклонялась к уху Кирина и что-то ему шептала. Конь сочувственно дергал ухом.

Позади уныло трусили женихи. Большинство из них сидели на лошадях кое-как, заваливаясь с одного бока на другой и лихорадочно, как за спасительную соломинку, хватаясь за поводья. Лошадям, которые получали противоречивые команды от оседлавших их мешков с мукой, тоже приходилось несладко. Последним в цепочке был Иван верхом на белом коне, рядом с ним бежала изящная русская борзая.

Принц Мануэль, картинно гарцующий рядом с Кати, выигрышно смотрелся на фоне вялых наездников. В каждом его движении чувствовалась выучка. Безусловно, он умел управляться с лошадьми. Своему вороному коню он не позволял проявлять инициативу. В левой руке принц держал кожаный хлыст.

Опытных царскосельских лошадей нисколько не смущали разноцветные беспилотные автомобильчики, катавшиеся туда-сюда по территории дворцово-паркового ансамбля. Некоторые четырехколесные малыши несли на своих пузатых блестящих боках грозных романовских орлов – эти миникары принадлежали царской резиденции; но чаще всего попадались машинки, разрисованные логотипами «Всемогущего». Телевизионщики заполонили все Царское Село.

Император сморщил аристократический нос и вновь обратил свой утомленный взор на военного министра Сухомлинова, пытающегося правильно просклонять очередную несусветную цифру.

– Александр Владимирович, батенька, я вижу, что у вас все тщательно посчитано. С министерством финансов утрясли? Коковцов согласовал?

Сухомлинов с облегчением отбросил кипу бумаг в сторону и потер морщинистые веки.

– Конечно, ваше величество. Коковцов даже рассмеялся, когда смету увидел. Говорит, такой мизерной суммы не ожидал. Сказал, что на эти деньги можно разве что в соседнюю деревню экспедицию снарядить, но никак не на Марс.

– А ведь и правда, Александр Владимирович, удивительно мало вложений со стороны государства! – восхитился государь.

– Да, ваше величество, проект вызвал огромный интерес со стороны крупнейших фирм. Нефтяники бились между собой за эксклюзивный контракт на поставку топлива для космического корабля, а «Владычица морская» взяла на себя всю электронику: начиная с бортового оборудования и заканчивая особыми перстнями-разумниками для колонизаторов, – Сухомлинов порылся в бумагах, – рабочее название «кольцо марсианского всевластия», интерфейс в красных цветах, сверхустойчивость к перепадам температур и пыльным бурям… – Военный министр завистливо вздохнул и покрутил свой простой чиновничий перстень. – Я вам больше скажу: даже патриарх Доброжир влез в эту историю.

– А Доброжиру-то что от нас надо? Ну я понимаю, нефтяники, «Владычица морская»: для них этот проект – реклама вселенского масштаба; «Всемогущий» хочет отправить съемочную группу. Но при чем здесь церковь?

– Так как же, ваше величество: не молитвами едиными жива религия. Она нуждается в рекламе не меньше перстней-разумников. Доброжир готов на все, чтобы мы назвали марсианский корабль «Ноев ковчег».

Николай Константинович насупился и решительно замотал головой.

– Исключено! Доброжира держите от меня подальше. Мне без Столыпина тут и так тошно. И вообще, мне интересно, как такое смелое путешествие в небеса согласуется с христианской доктриной о рае?