– Как насчет пропустить все церемонии и перейти сразу на «ты»? – предложил Левинсон, опустив руку на подлокотник кресла Мелиссы.

Наглость? Беспардонность? Мелисса предпочитала слово «напористость». Дерзкий мужчина! Как это бодрило после общения с мямлей-Николасом.

– Согласна.

– Окей. Я сразу понял, что мы найдем общий язык, – удовлетворенно констатировал Левинсон. – Сразу, когда увидел тебя в том конкурсе.

Мелиссе стало неловко.

– Э-э, я как раз хотела попросить прощения за свою небольшую оговорку при прочтении задания…

– Это была не оговорка, – сразу пресек нелепое вранье креативный директор. – Конечно, ты сделала это намеренно.

– Э-э… – протянула Мелисса, не зная, что сказать.

– Это была великолепная импровизация! – неожиданно похвалил ее Левинсон и в знак одобрения даже похлопал по руке. – Мелисса, я был убит наповал. А это случается нечасто. Своей идеей о летающей свинье ты меня сразила, остановила пульс. Я даже перестал дышать на несколько секунд.

– Спасибо, Габриэль, я старалась, – растерянно отозвалась премьер-министр.

– После этого я был просто обязан пригласить тебя на рыцарский поединок. Кофе?

– Да! Да, пожалуйста! – воскликнула Мелисса. – Майн готт, целую вечность не пила кофе, в этой стране никто его не любит.

– Никто, кроме меня, – усмехнулся Левинсон. – Сейчас все будет.

Он нажал кнопку на своем перстне-разумнике. Мелисса прищурилась.

– Погоди, Габриэль, это что, кольцо марсианского всевластия?

– Так точно.

– Но его же еще не выпустили! «Владычица морская» только начала тестировать эту модель.

– Мелисса. Ты еще не поняла? Для меня нет ничего невозможного, – снова усмехнулся Левинсон и встал навстречу прилетевшему трудяжке-квадрокоптеру, нагруженному двумя картонными стаканчиками.

– Как в Нью-Йорке, – восхищенно выдохнула Мелисса, пригубив обжигающий американо. – Майн готт, Габриэль. Ты истинный архангел, посланный мне небесами.

Тем временем крутившийся внизу, на ристалище, Ангел Головастиков перестал разглядывать себя в карманное зеркальце, спрятал украшенный драгоценными камнями аксессуар в карман горчичного бархатного пиджачка и подошел поближе к камерам. Каждое движение ведущего сопровождалось звездным дождем: блестки на сверкающих штанах Ангела держались некрепко и уже усеяли все ристалище.

До прямого эфира оставалось несколько минут.

Почему же Мелисса так невозмутимо попивала кофеек? Почему она так спокойно болтала с симпатичным креативным директором? Почему она не подпрыгивала на месте, не планировала очередную диверсию?

Нет, она не отступилась от своих матримониальных намерений в отношении Николаса. Левинсон конечно же был хорош. Но она слишком долго охотилась за императором, чтобы вот так сразу сдаться.

Так в чем причина беззаботного настроения премьер-министра?

Причина эта уютно устроилась у нее в портфельчике. Элегантном тонком портфельчике из красной крокодиловой кожи. Среди протоколов совещаний, повесток заседаний и докладов экспертов в непрозрачной синей папке лежал компромат на обоих участников конкурса. Информация о кое-каком постыдном фактике из прошлого Ивана и Алексея.

Сразу после ухода Столыпина из телешоу Мелисса позвонила одному из своих бывших мужей – главе детективного агентства. Когда-то профессия супруга разрушила ей жизнь: один из подчиненных мужа (тогда еще действующего) выследил ее в берлинском кафе во время свидания с тайным возлюбленным. Но теперь раздоры между экс-супругами были забыты, их связывали крепкие деловые отношения: Мелисса частенько прибегала к услугам детективов, когда просьба была слишком деликатной для агентов Третьего отделения.

Сыщики неплохо потрудились. Раскопали некрасивую историю, в которой были замешаны оба приятеля. Несколько лет назад Иван и Алексей, только начав работать вместе, совершили должностное преступление. Все по Гоголю: вписав в документы усопшего крестьянина, построили новую избушку ныне живущему, но не имеющему на это права. Дельце замяли, не усмотрев в нем корысти (оказалось, облагодетельствованный крестьянин был слишком стар и слишком горд, чтобы пойти в уездную канцелярию и оформить прошение на участие в программе «Разумная изба», и юные романтики решили сделать ему сюрприз). Однако осадочек, как говорится, остался.

Так что Мелисса задумала эффектную проделку. Прямо в момент объявления победителя она собиралась выбежать на ристалище и на весь мир прокричать: «Разве достоин этот негодяй, способный на обман государства, возглавить страну?» Конечно, великая княжна откажется от свадьбы с преступником. От предвкушения подленького триумфа лицо Мелиссы светилось задором, она прямо-таки излучала кураж, и это явно заводило Левинсона – в его глазах чертенята совсем распоясались. «Посмотрим, как тебе, Габриэль, понравится еще одна моя импровизация», – подумала чиновница.

Знатная публика волновалась, украдкой разглядывая наряды друг друга и стараясь повернуться к ближайшей камере лучшим своим профилем.

Все были так заняты осознанием собственной значимости, что даже не сразу заметили прибытие семьи Романовых. Первыми в импровизированную императорскую ложу зашли Константин Алексеевич с супругой, выглядевшие как европейские пенсионеры на экскурсии по храмам Таиланда (яркий верх, светлый низ, натуральные ткани, старомодные фотоаппараты через плечо; ржаной сочинский загар, ничуть не хуже шафранового тайского); за ними следовали Николас с дочерью. Государь был одет в знакомый парадный мундир. Катарина же напоминала невесту на выданье: бриллиантовая тиара, длинное белое платье со шлейфом – его можно было бы назвать свадебным, если бы не глубокий разрез выше колена, открывающий весьма интересный вид на натренированные ножки великой княжны.

Пора было начинать.

И вышли на ристалище герольды.

И трижды протрубили они, возвещая начало судьбоносного боя.

И реяли над ристалищем знамена.

Все совсем как в рекламе средств для ухода за обувью «Воин». «С нашим кремом ваша обувь станет непобедимой!» – вспомнился Екатерине слоган из телеролика. «Воин» повергнет уличную грязь в прах! Осадки будут у ваших ног – сухих и блестящих!» Только в рекламе на знаменах были изображены банки с кремом и спрей для замши, а здесь над публикой реяли облачко «Всемогущего» и орел Романовых.

А вот худосочный актер, игравший воина-рыцаря в рекламе, не шел ни в какое сравнение с двумя добрыми молодцами, выезжавшими в эти минуты на ристалище – с противоположных концов.

О, Алексей и Иван еще никогда не были так хороши! На шлемах – яркие плюмажи из перьев, как у цирковых артистов. Блестящие на солнце доспехи: легкие как пух, из новейшего композитного материала – такой же применялся при строительстве марсианского корабля. Екатерина знала эти подробности из часового репортажа о подготовке поединка (накануне, пытаясь отвлечься от грустных мыслей, весь вечер смотрела «Всемогущий» и грызла леваши – тонкие лепешки из толченой рябины). Кони беспокойно перебирали тонкими ногами, явно чувствуя себя неуютно в пышных, расшитых логотипами «Всемогущего» попонах. Лица соперников в открытых забралах были сосредоточенны и мужественны.

Красавцы. Мечта любой девушки.

Вот только Екатерина была к ним обоим совершенно, ну просто абсолютно равнодушна.

Ее волновал только один мужчина на земле. Но он, к сожалению, в поединке не участвовал. И, судя по всему, свое будущее с Екатериной не связывал. Их последняя встреча – традиционное интервью в Янтарном кабинете – закончилась ничем.

Что ж, придется покориться исходу боя. Почему бы и нет, в конце концов? Иван и Алексей – отличные парни. Интересные. Порядочные – видно, что на них можно положиться, никогда не обманут, это очень важно. «Похожу на свидания с победителем, может, чувства и проснутся», – решила Екатерина. – И вообще, слишком сильная любовь – тоже плохо. Вот папенька, например, всю жизнь несчастлив… А уж девчонки-то на работе как обзавидуются, когда я на корпоратив приду под ручку с Алешей! Или с Ваней». Про изменника Джима, имевшего наглость не уволиться с Русско-Балтийского завода после расставания с великой княжной, Екатерина даже не вспомнила. Она вполне успокоила свою оскорбленную гордость, назвав давешнего поросенка в честь бывшего бойфренда. Такой прощальный щелчок по носу.