— Как ты можешь так легкомысленно относиться к моему будущему? Ты вернешься, внесешь необходимые изменения, но моя реальность уже была скомпрометирована! Кто сказал, что мы вообще будем вместе в этой временной линии? Тебя это не волнует?

Громко усмехнувшись, он откинулся на спинку кресла, скрестив руки за головой, и посмотрел на нее.

— Слушай, как бы ужасно это по-твоему ни звучало, но ты бы сделала то же самое для меня, и да, в этой реальности порядок событий может быть изменен. Возможно, ты устроишь более грандиозную свадьбу или избавишься от этой квартиры. Или будешь проводить немного меньше времени в офисе и больше в постели со мной. Черт, у тебя даже могут быть дети, но…

Этот небольшой клочок информации ошеломил ее. Похоже, он заметил как она побледнела, потому что остановился на полуслове, распахнув глаза.

— У нас… у нас никогда не было детей?

Между ними повисла тревожная, навязчивая тишина, тяжелая и пульсирующая, сердце грохотало в груди. Она всегда хотела детей — не сейчас, конечно и даже не в скором времени, — но когда-нибудь. Реальность, в которой это так и не осуществилось, ранила больше, чем она могла себе представить.

— Эта временная линия уже не будет существовать для тебя, и ты можешь внести любые изменения, какие захочешь. Нет ничего постоянного, — его тон теперь был мягче, успокаивая неизбежную боль в ее сердце.

— Расскажи мне.

— Ты говорила, что не хочешь ничего знать…

— Драко, — взмолилась она, вцепившись пальцами в толстую ткань своих брюк.— Пожалуйста, просто расскажи мне.

Она чувствовала себя в подвешенном состоянии и с трудом могла дышать.

— Нет. У нас никогда не было детей, — эти слова прочно осели в ее сердце, а в голове укреплялась картина ее бездетной жизни.

Ее глаза наполнились слезами, шквал горьких чувств затопил все внутри.

— Почему? Ты не хотел?

Поморщившись, он начал тереть свой затылок.

— Хотел… когда-то. Но вскоре мы поняли, что нам не нужны дети, чтобы наша жизнь была полноценной. Мы есть друг у друга. Мы путешествуем и исследуем, работаем в поте лица, но самое главное, — он намеренно сделал паузу, молча умоляя ее выслушать, — мы очень любим друг друга.

Прижав ладони к бедрам, она прерывисто вздохнула.

— Я… я не понимаю. Если ты хочешь детей, и я хочу детей, что случилось? Мы просто… передумали?

Он сглотнул, мышцы на его шее напряглись. После того, что ей показалось вечностью, он поднял свой взгляд на нее, и ее живот болезненно сжался, когда она увидела слезы в его покрасневших глазах.

— Ты уверена, что хочешь знать?

Вдох. Второй. Третий.

— Да.

К ее абсолютному удивлению, он тут же поднялся со своего места, огибая журнальный столик, и присел на его край прямо перед ней. Слабая улыбка появилась на его губах, когда он протянул руки, и положив ладони на ее колени, нежно водил по ним большими пальцами.

— Это вина Беллатрисы. Длительное воздействие Круциатуса может иметь неизвестные последствия. Примерно через два года после свадьбы мы узнали, что у нас не будет биологических детей, — его пальцы мягко сжались, и она почувствовала прилив злости, но тут же отогнала ее.

— Это я, д-да? — она заикалась. — С-со мной что-то не так?

— Ни в коем, блять, случае. С тобой все в порядке, милая. В тебе нет никаких дефектов, ничего не нужно исправлять. У нас не сложилось быть родителями, но у нас прекрасная жизнь. И если ты хочешь детей, все возможно. Были варианты, которые можно было изучить, но мы были так разбиты… так опустошены, что не были готовы. Когда эта тема всплыла снова… — Драко замолчал, похоже, пережевывая следующую мысль, — время было неподходящее. Но ты молода, и если ты этого хочешь, у тебя все получится.

Слезы потекли по ее щекам, пока она боролась с мыслью, что она не только не мать, но и что они с Драко вместе пережили это ужасное время в их жизни.

Теплые руки коснулись ее подбородка. Подняв на него свой взгляд, она потеряла дар речи от преданности в его глазах — чистой, всепоглощающей любви.

— Важно, чтобы ты знала, в нашей жизни нет места раздумьям «что если». Мы не тоскуем по тому, чего не получили. Мы счастливы, и мы с тобой лучшие дядя и тетя на свете. Мы дарим самые отвратительные подарки, а когда присматриваем за детьми Тео и Поттера, то кормим их сладостями до отвала и позволяем им летать на их метлах, где им хочется. Я получил больше, чем мог мечтать, когда ты решила выйти за меня…

— Но ты хотел детей. И у тебя их не было из-за меня… — она нахмурила брови, и, внезапно пораженная серьезностью этих открытий, вскочила на ноги, отчаянно вытирая слезы, все еще текущие по ее щекам. — Мне надо вернуться на работу.

Стараясь успокоиться, она поправила одежду и повернулась к двери. Не успела она сделать и двух шагов, как пальцы Драко обвились вокруг ее тонкого запястья и снова притянули к себе. Она должна была бороться с этим, ей не следовало цепляться за то утешение, что он предлагал, но она приняла его — и даже не пыталась притвориться иначе.

Его руки обвились вокруг нее, и она прильнула к нему, уткнувшись лицом в его грудь. Он гладил ее по голове и говорил нежные успокаивающие слова.

— Я хотел тебя. Я знаю, что ты мне не веришь, и что все это блядски странно, но я правда люблю тебя, Гермиона. Я люблю тебя, когда тебе сорок с небольшим, и я люблю тебя, когда тебе двадцать четыре. Я любил тебя дольше, чем хочу признавать, и не собираюсь останавливаться в ближайшее время. И пока мы с тобой вместе, это единственное, что имеет значение. Все остальное наладится само собой .

Гермиона немного отодвинулась, чтобы взглянуть на него, моргнув слипшимися от слез ресницами.

— Почему-то я тебе верю. Даже если все это чертовски нелепо, — она подавила смешок и провела тыльной стороной ладони по залитой слезами щеке. — Как бы там ни было, я думаю, ты был бы хорошим отцом.

Его бровь дернулась вверх, тень ухмылки играла на губах, когда он слабо рассмеялся. Убрав кудри с ее лба, он смотрел на нее так, словно весь мир вращался вокруг нее. На нее еще никто никогда так не смотрел.

— Ты была бы самой лучшей мамой, Гермиона. Но вместо этого, ты целиком и полностью только моя. Иногда ты даже позволяешь нам спать до половины восьмого по выходным.

Она тихонько рассмеялась сквозь слезы, и попыталась отстраниться, но его хватка усилилась. Его взгляд потемнел на мгновение и опустился к ее губам. Было бы так просто — слишком просто — сократить крохотное между их губами и украсть больше его.

— Увидимся вечером, — выдохнула она и зажмурилась, приходя в себя.

С длинным, покорным вздохом он провел руками вдоль ее предплечий, мягко сжав их, затем выпустил ее из своих объятий и отошел.

— Хорошего дня, милая.

Она исчезла во вспышке зеленого пламени с щемящим чувством в груди.

***

— Мисс Грейнджер! — резкий голос Сисели, источающий ложное дружелюбие, заставил ее подпрыгнуть и перевернуть пузырек с чернилами на ее третью попытку доклада. Смотря, как пятно расплывается по некогда чистому пергаменту, она выругалась себе под нос и повернулась к виновнице беспорядка на ее столе.

— Невыразимая Сандерс.

— Просто зашла проверить! — ее яркая улыбка ослепительно сверкала на смуглой коже, и Гермиона ощетинилась, когда женщина ворвалась в ее маленькое рабочее пространство и начала рыться в вещах на ее столе.

Отчаянно нуждаясь в ложном ощущении равноправия, Гермиона отодвинула свой скрипучий стул и встала.

— Что-то определенное?

Подняв маленькую оловянную выдру со стопки пергаментов, Сисели долго изучала ее, а затем с громким стуком поставила обратно на место.

— Нет, ну, если только есть что-то, что Вы хотите мне сказать, мисс Грейнджер, — ее улыбка стала шире, но от того, что она не коснулась ее глаз, было жутковато: они оставались черными и бездонными — холодными.

Если бы Гермиону спросили семьдесят два часа назад, видит ли она союзника в лице Драко Малфоя или же Сисели Сандерс, у нее бы не возникло абсолютно никаких сомнений. Но лишь несколько часов изменили все, и защитный инстинкт по отношению к блондину, спрятанному в ее квартире, только усилился.