Прерывистое дыхание срывается с губ, когда трёх грязных гриффиндорцев швыряют на пол передо мной.

— Они здесь.

— Кто?

— Поттер, Уизли. И Грейнджер.

— Почему?

Воздух застревает в горле. Я вспоминаю, как они стояли на коленях передо мной и какой ужас охватил меня, когда отец пригрозил позвать Его.

Я не хотел, чтобы Поттер победил, это совершенно очевидно. Но мне нужно было, чтобы он жил, чтобы он увидел ещё один день, чтобы он мог положить конец этой грёбаной мании.

Как бы ни была прекрасна и чиста моя кровь — она того не стоит.

Воротник врезается в горло, пальцы отца впиваются в шею, и он тащит меня по полу, пока я не упираюсь в явно обезображенное лицо Гарри Поттера.

Они просят меня — умоляют — сказать правду.

Они хотят получить ответ, который уже самодовольно сидит на кончике моего языка. Острые ногти неухоженных пальцев отца впиваются в кожу у основания моей шеи. Я качаю головой.

— Я не уверен, — с рычанием выговариваю. — Я не знаю.

Мои глаза отражаются в ярких изумрудных радужках моего школьного врага. Я слышу его едва уловимый выдох облегчения.

В этот момент раздаётся голос Бреннера:

— Скажите, как вы себя здесь чувствуете?

Мой взгляд снова падает на лицо Поттера:

— Я в ужасе.

— Ясно, —Бреннер тяжело вздыхает. — Отведите меня куда-нибудь ещё. Отведите меня в тот момент, когда вы последний раз видели свою мать.

Сердце сжимается, пульсирует в груди, пылая и зарываясь в грудную клетку, и мне хочется, чёрт возьми, зарыдать, когда я вижу её лицо.

Я никогда больше не увижу её.

— Опишите.

Позади нас пылает Хогвартс — щебень и камни разбросаны по всему двору. Очень драматично, учитывая дым и осколки, бесконечную смерть и тёмную магию, окружающую нас.

— Гарри Поттер мёртв, — торжествующе кричит Воландеморт.

Слова действуют не так, как я ожидал. Нет, они выстреливают в меня, как стрела — жалят и пронзают насквозь, и вдруг я ничего не чувствую.

Это очень хорошо. Это оцепенение лучше, чем всё отчаяние, которое я не могу себе позволить, потому что я Драко грёбаный Малфой, и у меня всё должно быть в порядке.

Он просит своих последователей пройти вперёд.

Я не двигаюсь. Не могу пошевелиться. Я не могу назвать своим повелителем этого грёбаного монстра, пролившего невинную кровь на моём кухонном столе. Чудовище.

Я злобно рычу, когда отец делает шаг вперёд, подзывая меня к себе. Я не могу вынести его вида. Раньше он был силён. Теперь от серости его кожи и безжизненности длинных волос у меня сводит живот. Меня от тебя тошнит. Уголок моего рта кривится в разочарованной гримасе.

Заклинание слетает с губ Тёмного Лорда, прежде чем я успеваю осознать, что произошло. Прежде, чем я осознаю, что мог бы спасти её, и я перематываю этот момент, пока конечности сводит судорогой.

— Драко, то, что вы сейчас видите, очень больно.

Тело дёргается под тяжестью транса.

— Всё в порядке. Это должно быть болезненно. Вы имеете право чувствовать боль.

Я чувствую, как горячий, злой крик ползёт вверх по моему горлу, и незнакомые чужие рыдания срываются с губ:

— Она ни в чём не виновата.

— Не виновата.

— Она умерла. Блять. Она мертва.

Слова причиняют боль, и я чувствую её ещё больше от того, что произнёс это вслух. Я не смогу дышать, если моё горло продолжит сжиматься так же, как сейчас. Мои пальцы впиваются в кожу предплечий, лица, шеи, цепляясь за всё, до чего могут дотянуться.

— Как вы себя чувствуете?

Мне следовало бы разозлиться на этот грёбаный вопрос, но я не сержусь. Я просто подавлен, утопаю в горе, от которого не могу избавиться. Тёмная и опасная вода обрушивается на мою голову, пока я не начинаю жадно хватать ртом воздух. Я просто хочу, чтобы моя мать вернулась.

Хочу сказать ей об этом тысячу раз. Хочу, чтобы она увидела меня теперь, когда я стал тем, кем всегда должен был быть, а не тем испуганным маленьким мудаком, который бежал и прятался от всего, что имело значение.

Но она мертва.

— Я не могу… — хриплю я.

— Можете.

— Нет. Я… я… — слишком громкие рыдания наполняют комнату. Неужели это мои?

— Драко, теперь вы сильнее. Теперь вам лучше. Вернитесь к настоящему моменту, встаньте на своё место и стойте с уверенностью. Вы выбрали свет. Когда вы здесь, вы на правильном пути. Когда вы не уверены, вы делаете правильный выбор. Когда вы чувствуете себя слабым, вы становитесь сильнее. Даже когда вы не можете идти, вы идёте.

Я отвечаю ещё одним прерывистым всхлипом, и чувствую, как моё тело сжимается.

— Вы сильный. Вам ничего не нужно, чтобы почувствовать себя цельным. Вы целы сами по себе. Вы целый.

Я слышу, как слова эхом разносятся по двору Хогвартса, но всё, на чём я могу сосредоточиться — это серое отстранённое мёртвое лицо моей матери. Её глаза больше не взглянут на меня.

Она мертва.

Она, блять, мертва.

— Уходите отсюда, Драко. Отведите меня на луг с высокой травой и розовыми кустами. Какого цвета розы?

Мои брови сдвигаются вместе, и я вижу луг с колышущейся травой, но не остаюсь там.

Я пытаюсь; пальцы впиваются в мягкую землю возле кустов, но разум уносит меня в Хогвартс, мой настоящий дом.

Но сейчас это не дом. Это тюрьма. Я поднимаюсь по ступенькам. Ползущее чувство страха оседает в моей груди, как гигантский кальмар, обвивая своими щупальцами мои рёбра и сжимая их. Я не могу вдохнуть.

Запястье рисует этот проклятый узор. Это просто. Легко.

Взмах — молния — конец.

Авада Кедавра. Просто ещё одно непростительное в моём исполнении.

Это не в первый раз, но боже, пожалуйста, пусть это будет грёбаный последний.

Дрожь рождается в позвоночнике, распространяется по конечностям, пока моё тело не начинает дрожать от беспокойства.

Я чувствую всё. Я хочу вырваться. Я не знаю, когда ставки стали так чертовски высоки. Хоть и сейчас они больше не стоят ничего.

И всё же ноги сами ведут меня наверх.

Вверх. Вверх. Вверх.

Вверх, пока я не окажусь там. Палочка едва держится на кончиках пальцев.

Вот оно. Это тот грёбаный момент, когда решается вся моя дальнейшая жизнь. Это момент, когда я, возможно, больше не буду долбаным трусом. Я спасу маму. Я спасу нашу семью.

Я чёртов трус, кого я пытаюсь обмануть?

— Экспеллиармус! — заклинание действует быстро и легко — слишком легко.

— Драко, я хочу, чтобы вы вернулись… — слышу голос Бреннера, но он слишком приглушён воспоминаниями, в которых я снова оживаю.

Дамблдор обессилен — почти побеждён. Я навожу на него конец палочки.

Воспоминания затягивают слишком глубоко, и я тону, кашляя и отплёвываясь. Да, я на диване где-то в магловском Лондоне, но мысленно — за сотни миль и несколько лет отсюда.

Моё тело борется с воспоминаниями, когда остальные врываются на башню, и моя палочка падает на пол. Облегчённый выдох.

— Вы в безопасности, Драко. Вы сильный; намного сильнее, чем думаете. У вас есть вещи, за которые стоит бороться — отведите меня туда.

Грейнджер заполняет всё пространство. Она — всё, что я вижу.

Кудряшки и непримиримый и бесконечный смех, бьющий фонтаном.

Юбка, колышущаяся вокруг стройных бёдер.

Пальцы, захватившие мои волосы, когда она целует меня над недоделанной лазаньей.

Морщинки на её лбу, когда я кричу.

Грейнджер.

— Отведите меня на луг, Драко. Отведите меня на место вашей силы. Вы целый. Вы сильный…

Его бесконечная мантра продолжается до тех пор, пока я не иду по лугу с высокой травой. Что-то в моей груди трепещет и оседает, как будто сердце пыталось убежать, но в последний момент решило всё же остаться.

— Драко?

Я открываю глаза и снова оказываюсь в кабинете Бреннера.

Чувствую лёгкость, которой не было раньше.

Комментарий к 24. Оставлю свет включённым

В личные сообщения мне поступают вопросы по поводу оставшегося количества глав. Так вот - всего их 30, мы с вами уже на 24:) Как быстро летит время!