А потом он понял, что силами пятого легиона была сдержана вся мощь армии мертвецов. И это с учетом того, что девяносто процентов силы удара мертвых пришлось только на четверть пятого легиона. И тот устоял…

Что же до сражения Дерека с Хаджаром, то после удара Танигеда, который все еще отзывался эхом в физической и энергетической структуре Хаджара, становилось понятно – великий герой великому герою рознь.

Даже тот же Орун, всю жизнь скрывавший свою невероятную мощь. И на вершине айсберга силы, которую он демонстрировал окружающим, находились равные ему.

Что же до Дерека с его “Истинным королевством парного клинка” и техниками из “Свитка бога войны”, то с ними он бы не заставил Оруна даже напрячься. И это с учетом того, что последний использовал бы лишь вершину айсберга.

Что же до Рекки и Акены…

Хаджару все отчетливее становилось ясно, что Балигор предложил своего человека не просто так. И что император Морган в очередной раз просто использовал чужие руки, чтобы загрести максимальное количество жара.

Весь их поход в Карнак был организован вовсе не для того, чтобы предотвратить приход армии, которая уничтожила бы два залпа “Ярости смертного неба”, а ради клочка пергамента, который принесла Акена.

Акена, которую с момента возвращения в Дарнас Хаджар больше не видел.

Эти мысли Хаджар изложил и Эйнену.

– Я тоже об этом думал, – нахмурился островитянин. – Его императорское величество явно что-то замышляет. И, видит великая черепаха, это напрямую будет связано с финальной битвой в этой войне.

– Скорее всего, – согласился Хаджар. – Вот только если с этими двумя все ясно, – Хаджар глазами указал на Рекку: на каком бы диалекте они ни говорили, произносить вслух имена никогда не рисковали, – то что в походе забыл Карейн Тарез? Его отец наверняка не одну ниточку дернул, чтобы он там оказался.

Эйнен ответил на риторический вопрос молчанием. Их всех, включая павшего Гэлхада, использовали в своих целях. И это чувство, видят Вечерние Звезды, было не просто неприятным, а унижающим.

– Постарайся проявить уважение, варвар, – процедила Рекка, когда они остановились около простенькой (по меркам “Запретного города”) двери. – А ты, Эйнен, подождешь со мной. На аудиенцию приглашен лишь Хаджар Дархан.

Ничего не говоря, островитянин прислонился спиной к гобелену и слегка приоткрыл свои нечеловеческие фиолетовые глаза. А потом демонстративно глянул в сторону двери.

Хаджар до сих пор не знал, что именно делали его глаза, но подозревал, что закрытая дверь и местные чары не помеха для Эйнена, чтобы услышать и увидеть происходящее за ними.

– Ты ведь понимаешь, что ходишь по чрезвычайно тонкой грани, Эйнен. – Рекка, приобнажив свои парные клинки, вплотную подошла к островитянину.

Как всегда, в своей раздражающей философской манере островитянин ответил:

– Все мы по ней идем до тех пор, пока не упадем.

Не найдя что ответить, беззвучно открывая и закрывая рот, Рекка наконец выругалась и, подойдя к двери, отворила ее для Хаджара.

– По приглашению его императорского величества, – проговорила она полным уважения и трепета голосом, а затем закончила диаметрально противоположным тоном: – Хаджар Дархан, ученик школы Святого Неба, прибыл.

Хаджар, услышав свой титул, не сразу понял, о ком идет речь. Лишь чуть позже он осознал, что со всеми перипетиями забыл, что все еще находится под юрисдикцией школы Святого Неба и является ее учеником.

Заходя внутрь довольного просторного, но просто украшенного помещения, он подумал о списке Нефритового Облака, табеле, где ранжировались силы учеников внутреннего круга и личных.

На первом месте там всегда находился Пьяный Лист. Адепт, с которым Хаджар так до сих пор и не скрестил клинков.

Но когда за ним закрылась дверь, а тени, окружавшие невыразительный золотой трон, рассеялись, мысли Хаджара перешли в совсем иное русло.

Если бы не внешнее сходство женщины, сидевшей на троне, с Акеной, Хаджар бы подумал, что это какой-то розыгрыш. Ну или весьма умелая западня.

На троне, внешне похожем на выставленный в профиль дворец, сидела женщина одновременно неземной красоты и такой же властности и стати. Даже в ее неподвижности чувствовалась непогрешимая уверенность в себе, своем уме и красоте. Цепкий взгляд нефритовых глаз, черные локоны, свисавшие через плечо.

Алое платье совершенно необычного покроя. Вырез, открывавший вид на пышные, крепкие, высокие груди, спускался аж до нижней части живота и терялся под золотым пояском.

Ключицы были открыты вплоть до плеч, а подол разрезан так, что Хаджар беспрепятственно мог увидеть зону, где заканчивались чулки леди и бедра переходили в нечто иное.

Женщина была красива, сексуальна настолько, насколько возможно, но, несмотря на свой откровенный и манящий наряд, она выглядела не вульгарно, а властно.

– Моя императрица, – склонился в поклоне Хаджар. За годы, проведенные вдали от дворца, он растерял всю свою галантность, так что то, что некогда было изящным маневром, теперь выглядело неловким дерганьем.

– Хаджар Дархан, – произнесла жена императора. Даже ее голос был пропитан уверенностью. – Ученик великого мечника… ты готов?

– Готов? – переспросил не ожидавший такого поворота Хаджар. – Готов к чему?

– Значит – приступим.

Королева коснулась пояса и вытащила из него небольшую каменную плашку с высеченным на ней иероглифом. Что-то над ней прошептав, выставила артефакт перед собой.

В ту же секунду на Хаджара навалилась такая невероятная мощь, что, не устояв на ногах, он распластался по ворсистому ковру. Давление полностью его обездвижило. И не только конечности, но и движение энергии внутри. И если бы не мистерии Синего Ветра, скрывшие его под призрачным голубоватым пологом, он бы мгновенно отправился к праотцам.

– Этого достаточно, дорогая, – прозвучал знакомый голос, и обливающийся потом Хаджар увидел, как из потайной двери, скрытой за картиной, выходит сам император Морган. – Юный Хаджар еще не готов принять медальон великого героя.

– Я хотела убедиться в этом лично, любовь моя. – Императрица поднялась с места и, буквально проплыв над ковром, на мгновение коснулась руки императора, а затем исчезла в том же проходе, из которого вышел ее муж. Перед тем как покинуть помещение, она обронила: – От ученика Тирисфаля я ожидала большего.

Как только императрица скрылась с глаз, исчезло и давление. Хаджар, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он не успел даже Зов использовать, а затем и Зов, и Синий Клинок (так называть его было несколько быстрее, чем полным именем) оказались полностью заблокированы странной силой.

– Присаживайся, юный Хаджар. – Император Морган, одетый в неброские одежды, опустился на тот же трон, где только что восседала его жена. – Приношу свои извинения за резкость моей супруги. Как и все из клана Вечной Горы, она может быть жесткой.

Хаджар, сев в кресло, молча взял заранее поставленный на столик стакан воды. Граненый, из какого-то, без сомнения, чрезвычайно редкого и качественного материала. Однако в данный момент единственная ценность, которую он представлял для Хаджара, – призывно манящая холодная вода.

– Что это было? – спросил он, после того как утолил болезненную жажду. – Мне казалось, что меня пригласили на аудиенцию, а не на пытку.

– Пытки… – Император поставил ладони домиком и положил на них подбородок. Он выглядел мужественно и хищно, но почему-то у Хаджара возникало ощущение, что он сидит не перед львом или тигром, а перед хитрейшим лисом. – Я могу позвать генерала Декоя Шувера, чтобы ты убедился в том, что тебя еще никто не пытал.

Одно простое слово “еще”, а сразу столько намеков и обещаний. Угроза столь явная, но столь тонкая, что ее нельзя было не заметить, но и воспринять всерьез тоже не получалось.

– Сканирование площади, – отдал мысленный приказ Хаджар. – Выявление любой опасности.

Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Периметр взят под контроль, о любой угрозе носитель будет предупрежден с задержкой в 0,000001 сек.