– Дима – твой родной отец, Илья. У вас родимые пятнышка одинаковые есть. Помнишь? Те, что особенные?

– Ага! Мам, а я хочу жить с Килом! У него Лыжая есть. Я не хочу жить с няней.

– Малыш, давай ты будешь послушным мальчиком до моего возвращения, а когда я вернусь, разрешу немного попроказничать. Хорошо?

– Холошо!

– Целую тебя, родной! Дай папе трубку.

– А он тебя слышит. Делжи, Волон, а я к деду! Челвячка поищу для лусалкидлии-и-инного! Ща как найду, пойдём лыбку ловить с Мотей! Ма! Я тебя лублю!

Сын молнией сиганул к Матвею, бросив телефон на траву. Парни закрыли ладонями рты для конспирации. Илья одной интонацией мог довести до умопомрачительного хохота.

– Идите нахрен! – прошептал я, прикрывая микрофон телефона рукой. – Валите, дайте мне спокойно договорить.

Лютый с Робинзоном без всяких обид направились к столу, по пути обсуждая «рецепт приготовления жареной рыбы».

– Дима?!

– Алина… – с трудом подавил смех. – Спасибо тебе.

– С чего вдруг?

– За сына… Он замечательный, о большем я и мечтать не мог.

– Ты и не мечтал. Если его обидит какая-нибудь русалка, я тебе оторву яйца с червячком, Воронцов!

– Я знаю, ты сможешь… – произнёс довольно. – Спокойной ночи, Ветрова!

Наконец-то лёд между нами начал таять, тронулся и медленно пополз вниз, унося вслед за собой остатки недосказанности. Аля больше не пилила за прошлые грехи и не пыталась во время разговора настроить сына против меня. Видимо, смирилась, позволив воцариться временному перемирию.

– Дим? – Кирилл подошёл сзади и негромко окликнул как раз в тот момент, когда я отключил связь и уставился в потухший экран.

– Что? – автоматически ответил после временного замешательства.

– Серов звонил. Тачка пришла из Германии. Завтра можешь забрать. Хочешь, с тобой в столицу смотаюсь?

– Не стоит, Кир. Отвезёшь в аэропорт. Лучше за сыном присмотри, не то он из-за этих двух повелителей «овец» вступит в организацию по защите дикой природы!

– Ты русалку имеешь в виду? Он все уши Кате прожужжал. Матвей заставил Дэна с Игорем жрать шашлыки и закусывать зеленью. Рыба сегодня в меню не предусмотрена. Как сказал полковник: «Секс всегда под рукой и нечего мечтать о сказочной любви». Позволишь ей увезти сына?

– Если не передумает, подключу Матвея. Даже не хочу об этом думать, Бес. Только не сегодня… не сейчас…

Ася

Некоторое время до происшествия…

Вырвав из рук Раисы Ивановны список необходимых документов для усыновления Алекса, выбежала на улицу сломя голову, направляясьв переулок, где меня дожидался мой припаркованный автомобиль. Трясущимися под градом впечатлений руками еле выудила ключ из рюкзачка, с трудом открыла дверь и забралась внутрь малышки «Mazda», которой владела чуть больше двух лет. Вцепившись обеими руками за руль, крепко сжала оплётку на ободке, ощущая боль от впившихся в кожу ногтей. Хотелось орать во всё горло, бить руками по баранке и пластиковой панели, стучать со всей силой ногами о пол, как последняя истеричка, но я лишь кусала губы до крови, молча протестуя всем своим естеством, не желая впускать в себя страхи.

Одиночество не было моим врагом. До сегодняшнего утра оно меня полностью устраивало. Я жила счастливо и беззаботно, отгораживаясь от чувств и розовых соплей. Погрузившись в любимое хобби и в заботу о сиротах, я и не мечтала о собственной семье. Мне было достаточно любви Александра и других обездоленных детишек, с которыми проводила время, занимаясь живописью и общением. Почему именно сейчас? Почему я? Как справиться со всеми навалившимися проблемами в одиночку?

Не то чтобы я была против усыновления, просто меня охватила паника, я боялась морально и физически сломаться на полпути. Впервые в жизни растерялась, не зная, за что браться в первую очередь.

Стабильность! Вот, что меня напрягало. Её-то как раз у меня не хватало для того, чтобы заботиться о ребёнке, воспитывать и ставить на ноги без поддержки сильного плеча. Половина сбережений ушла на регистрацию детской художественной школы, о которой я мечтала ещё со школьных времён. Осталось приступить к поиску помещения для занятий. Деньги, что должен Зарубин, обязаны были покрыть аренду студии как минимум на полгода вперёд и расходы, связанные с реквизитами и учебными материалами. Всё это требовалось закупать заранее. Ещё нужна была реклама, которая стоила недёшево. И вот сейчас, когда половина пути пройдена, мне нужно было забыть о своей мечте и заняться усыновлением мальчика, потому что я не могла позволить кому-то увезти ребёнка в чужую страну. Забыть его не получится, как и простить себе потерю единственного дорогого для меня человека. Глухо простонав от безысходности, я снова отпустила на волю горячие слёзы. Только бы справиться…

Я выскользнула из реальности на долгие десять минут. Прислонившись лбом к рулю, вспомнила своё безоблачное деревенское детство. В то время оно мне казалось именно таким. Не смотря на строгость дедушки Савы, никогда не чувствовала себя зажатой в ежовых рукавицах. Родной матери я не помнила. О ней деда мало рассказывал, всё время старался умалчивать. Я видела, как тяжело он переживал каждый мой новый вопрос, подавляя в себе отчаянье и душевную боль. Бабушка умерла, когда мне исполнилось двенадцать. Дедушка долгие месяцы приходил в себя и с тех пор погрузился в работу с головой. Повзрослеть мне довелось очень рано, потому что в тяжёлый период рядом не было никого, кто мог бы присмотреть за маленькой девочкой и одиноким мужчиной. Половина посёлка будто сошла с ума. Все что-то строили, достраивали и перестраивали. В моей детской голове не укладывалось, где мужчина преклонного возраста брал силы заниматься плотничеством и воспитывать внучку-подростка. И вот в какой-то переломный момент он нашёл спокойствие в старенькой небольшой церквушке, занимаясь её реставрацией. Так и начался путь священнослужителя. Наконец-то дедуля смог восстановить душевное равновесие и обрести долгожданный покой.

В реальность меня вернул настойчивый телефонный звонок.

– Алло… – произнесла я сдавленным голосом, пытаясь успокоиться и поглубже вдохнуть.

– Анастасия Беляева? – произнёс взволнованный женский голос.

– Да, это я.

– Асенька! Это Ваша соседка из посёлка звонит. Светлана Павловна. Вы мне номер свой оставили на всякий случай, чтобы я могла связаться с Вами, если понадобится. Вчера ночью шум услышала, но не придала значения, а сегодня с утра заметила – окно веранды разбито. Вы бы приехали, посмотрели, а то мало ли что. Ребятишки местные совсем стыд потеряли. Дача пустует, они и резвятся. Хорошо, что дверь входная заперта, не то бы в доме похозяйничать успели.

– А у Вас стекла в хозяйстве лишнего не найдётся? Я приеду через час.

– А чего ж не найдётся? Муж мой, когда помогал твоему деду покойному строить веранду, лишние стёкла перенёс к нам в гараж. Так они и стоят нетронутые.

– Светлана Павловна, огромное Вам спасибо! Может, Вам чего-нибудь из города привезти?

– Да нет, не стоит, деточка, у нас всё есть. Приезжай, как раз к обеду успеешь. Василий решил тебя дождаться.

Новости сыпались на мою голову одна за другой. С тех пор как чуть больше года назад умер Савелий Ларионович, дача в деревне пустовала. Я пару раз наведывалась на могилку, наводила порядок в «родовом гнёздышке», но продать так и не решилась. Любила приезжать к морю, вдыхать свежий бриз полной грудью. Витающие в воздухе запахи хвои, йода, морских водорослей, разбавленные шумом прибрежных волн и криком вечно голодных чаек, приводили мои мысли в порядок и способствовали выбросу моего внутреннего состояния души на девственно-белый холст, освобождая искусство от контроля разума. В окружении старых сосен я рисовала яркие малиновые рассветы и огненные закаты, погружаясь в упоительное счастье. Говорят, что художником рождаются, но я всегда знала, что моё дарование – заслуга любимого дедушки. Это он пристрастил меня к живописи и многому научил. Под его кистью оживали замечательные картины. Часть он раздарил знакомым и друзьям, некоторые я упаковала и сложила в его комнате. Иногда их рассматривала и чувствовала живую связь между нами. До сегодняшнего дня мечтала украсить ими свою новую студию.