Думая об этом, я щипал себя за руки с такой силой, что взвывал от боли:

– Нет, я здесь, в лесу. Я не сошел с ума. Я заблудился, и мне нужно найти ночлег, чтобы отдохнуть.

Я побродил еще немного и наткнулся на зеленую, поросшую брусникой, пещерку. Судя по всему, её бросила лисица или выдра. Рядом были следы, но мне показалось, что хозяйка покинула свою нору.

– Значит, здесь перекушу брусникой и заночую, – сказал себе.

Я собрал ягоды и устроился в яме, стараясь как можно глубже зарыться в сухие обломки дерева. Все тело болело, но от усталости я уснул, как только моя голова оказалась на бревне.

Проснулся на рассвете, но целый час не мог заставить себя даже сесть. Ветер и шорохи будили всю ночь, камни и дерево врезались в тело, а комары и муравьи кусали с особенной жадностью, поэтому я чувствовал себя разбитым и уставшим. Но времени валяться не было. Нужно было выбираться.

Я снова прислушался и понял, что на самом деле море-то близко. Вчера я устал, да еще и перепугался, поэтому не смог выйти к берегу. Теперь же по мху на деревьях я быстро понял, где север, и отправился туда. Там раскатами шумело море.

Идти пришлось долго. Где-то через час я вышел к крутому обрыву, на котором раньше никогда не бывал. Полчаса обдумывал, с какой стороны может находиться забытый мною велосипед. Я блуждал глазами по всему берегу, и тут, на вершине одной из скал, увидел большое ярко-желтое пятно. Я напряг зрение изо всех сил. Пятно засветилось – три отрывистых сигнала.

– Маяк! – закричал я. – Рабочий! Маяк рабочий! Я так обрадовался, что начал кричать изо всех сил,

надеясь, что там кто-нибудь услышит, но, конечно, было слишком далеко. Пришлось соображать, как туда добраться.

Глава 10. Увиделись на маяке

Я решил, что к маяку придется плыть, потому что по земле до него не дойти. Там было много рытвин и обрывов, да и к тому же весь берег был покрыт зарослями и корягами. Кое-где виднелись водопады.

Внизу я увидел небольшой песчаный пляж, с которого смог бы зайти в воду и пересилить волны, прежде чем выйти в море. Я аккуратно слез с утеса по камням к воде. Мне пришлось набраться смелости, прежде чем залезть в море. Я сделал глубокий вдох и окунулся в первый раз. Там было холоднее, чем казалось. Я быстро вылез и попробовал снова.

– Была ни была! – крикнул я, широко развел руки и нырнул с головой.

Через секунду я стал быстро-быстро загребать воду и начал согреваться. В локтях появилась сила, а перед глазами была цель – желтый маяк.

Я нахлебался соленой воды, устал, и мне отчаянно не хватало воздуха, но я все же плыл, думая только о желтом маяке. Наверное, об этом же думают путешественники-одиночки, вроде Тамаза, когда видят вдали световые сигналы. Я надеялся, что на маяке кто-нибудь живет, поэтому греб изо всех сил, сражаясь с волнами и утопая в ледяной воде.

Когда почувствовал ногами дно, то поднял руки и постарался закричать. Не тут-то было. Вместо крика я издал жалобный протяжный писк. Тогда я выбрался на берег и пополз к маяку. Идти уже не мог. Вблизи дом и башня были ярче, чем издали. Ярко-желтые на фоне темно-синей поверхности они как будто случайно зацепились за скалу, излучали свет даже в темноте и смотрели прямо в море. Я полз и наделся только на то, что там будет кто-то, кто меня согреет. Замерз так, что в какой-то момент, отчаявшись, подумал: могу и не выкарабкаться.

Лезть в гору оказалось тяжело. Я ослаб. Каждый рывок давался мне болезненно. Я то и дело тер лицо руками, откашливался и сплевывал.

Наконец дошел до цели и отрывисто постучал в дверь. Ждать пришлось недолго. Она распахнулась, и оттуда хлынула волна теплого воздуха. Я с жадностью его вдохнул. На пороге стоял медведь, за которым мне пришлось гнаться вчера. Я узнал его сразу, но моя усталость была настолько сильной, что я не смог даже удивиться или испугаться. Ничего во мне не дернулось. Сердце было спокойным. Молчанием я просил о помощи, и медведь, кажется, понял это: взял меня в охапку и понес в дом. Оставалось только надеяться, что он несет меня не в печку, чтобы приготовить из моих костей ужин.

Внутри дома все оказалось не так красочно, как снаружи. Коридор вел к деревянной винтовой лестнице. Я мешком висел на лапах медведя, пока тот нес меня наверх. Казалось, что такой маяк мог построить только человек, но я видел медведя, и это было возмутительно, удивительно и совершенно волшебно.

В доме было тепло. Обстановка простая: белые стены, некрашеные деревянные полы, в углу большая, аккуратно застеленная кровать, размером с избушку, у окна стол, а посередине серый половик.

– Я смотритель маяка, – сказал медведь, когда посадил меня на кровать. – Тебе надо переодеться и поесть. Ты любишь бузину? – медведь полез в шкаф.

Я трясся от холода и не смог ничего сказать, поэтому только кивнул.

– Ягода съедобная, вкусная, – улыбнулся медведь своей большой пастью. – Я варенья наварил. Сейчас оденешься и будем есть. К селедке как относишься?

Я снова кивнул, живот мой заурчал.

– Ну и славно, – медведь достал из шкафа теплый зелёный костюм с капюшоном. – Мой внук носил, – медведь протянул одежду, – сойдет и тебе. Может, великовата, но больше ничего нет. Переодевайся.

Я осторожно взял одежду из его лап. Все в этом костюме было хорошо, кроме выреза для хвоста. В него поддувало. Медведь заметил это, немного замешкался, а потом, ничуть не улыбаясь, протянул булавку, похожую на саблю, и стал грузно подниматься с кровати. Он направлялся в кухню. Булавкой я заколол «хвостовую» дырку и медленно побрел следом. Там посередине стоял деревянный крашеный стол с синими ящиками. Над ним висела лампа с абажуром точно такого же цвета. Медведь засуетился возле печки. Он надел смешной фартук в завитушках, достал тарелки размером с таз, а под них постелил пару больших красных салфеток.

– Это, чтобы тот, кто обляпается, мог сразу замести след, – сказал он, накрывая на стол.

– Кто вы? – в первый раз за все время просипел я.

– Ершинзон, – ответил медведь, доставая из бочки соленую рыбу. – Медведь я, зовут Ершинзоном. А тебя как звать?

– Меня зовут Борис.

– Так, Борис, как же так ты меня нашел? – спросил медведь, потом нагнулся, открыл железную заслонку на печи и громко закряхтел, вытаскивая кастрюлю.

– Я за вами бежал, бежал и заблудился. Потом увидел маяк на другом берегу и переплыл сюда, – рассказывал я, перебирая нитки свитера.

– Да-а-а, – протянул медведь. – Напугал ты меня. Я ведь не думал, что ты меня увидишь. Раньше люди не замечали ни маяк, ни меня, а тут сначала один человек, потом второй…

Медведь залез носом в кастрюлю и шумно вдохнул:

– А бузина нынче хороша. Люблю её в первые заморозки. Знаешь, чем сильнее мороз, тем вкуснее ягода. Я кивнул:

– Бабушка так же говорила.

Тем временем я думал: «Что это происходит со мной? Где я оказался и почему такой огромный ярко-желтый маяк никогда не замечали люди? А может, меня все-таки ктото шандарахнул по голове?»

– Смышленая у тебя бабушка. Часом, не медведица? – полюбопытствовал Ершинзон, облизывая большую поварешку.

– Нет, – засмеялся я, отвлекаясь от своих мыслей.

Тем временем медведь всё накрывал на стол. Мне на тарелку он положил две селедки и два маринованных огурца из большой деревянной бочки. Рядом поставил плошку со сметаной и хлебом. В громадную чашку налил травяной чай, а к нему в блюдце положил ягодное варенье.

– Ну что же. Приятного аппетита нам, – сказал медведь и уселся за стол. Я пробормотал то же самое и несмело приступил к еде. Медведь взял селедку в лапы, отгрыз от нее сразу половину, облизнулся, проглотил и сказал:

– Я охраняю наш медвежий город. Я подавился:

– Город?! Здесь есть целый медвежий город?

– Да, но в лесу не только медведи живут. Чуть дальше совы, на юге тигры, на востоке кого только нет, а всё потому, что столица там, – медведь обмакнул хлеб в смета ну. – Вот только ты почему-то угодил именно к нам, в Снежный. Теперь на общем совете придется решать, что с тобой делать.