За дверью послышался скрип.

– Тамаз, это ты? – спросила бабушка громко.

– Я, – хрипло ответил он. Но дверь не открыл, остался в постели. Бабушка продолжила уже чуть тише, но, кажется, он её тоже слушал.

– Они были, как эть самые, – бабуля покрутила пальцем у виска. – Однажды летом построили плот и уплыли на нем. Я тогда чуть не ополоумела. Думала, утопли где. Искала их три дня, а эти красавцы сбежали! Хлеб на костре жарили, чай в котелке варили, песни пели. Я тогда нашла их утром четвертого дня. Спали под деревом. Ругалась, на чем свет стоит, горло сорвала. Эх.. Но Тамаз любил маму твою очень даже. Помню, венки ей плел и таскал к нам на крыльцо. Мама их потом в косу закалывала. Все в деревне говорили, исполнится им по восемнадцать, того и гляди, поженятся. Но не поженились они. В восемнадцать мама решила ехать в Москву. Я не отговаривала. Что могла дать взамен-то? Наш дом у вулкана? Тьфу! Она решила быть к большой земле поближе, среди людей. Я в душе рада была, а Тамаз не понял. Сказал, предательница она. Община его бросила. После того, как я маму на поезд проводила, от соседей слыхала, что он бродяжничать стал, а потом следом в Москву помчался якобы за твоей мамой. Только не нашел он её. Это я точно знаю. Может, плохо искал? Кто его знает? Стал вот циркачом, а мама твоя молодец, в институт поступила, замуж вышла, тебя родила. Сердце мое за неё спокойно было. Но теперь…, – бабуля нахмурила брови, голос у неё задрожал, – нету мамы… – она на миг замерла. – А Тамаз снова тут ошивается. Интересно, что за письмо ему отец-то прислал? Их община давно сгинула.

Бабушка, тяжело кряхтя, встала:

– Вот и рассказала тебе все. Давай засыпай.

Я отвернулся к стене, но еще долго не мог уснуть, а когда все-таки сон пришел, мне приснилось, что мама сидит в бабушкином кресле и меня убаюкивает.

Глава 7. Танец со змеей

Тамаз прожил у нас три месяца. Про цирк больше не говорил ни слова. Каждое утро он отправлялся в лес. Что он там делал, никто не знал. Приходил уставшим. Кроме спального места в кухне, Тамаз арендовал у бабули гараж, которым она уже давно не пользовалась. Раньше у бабушки там хранились мешки с пшеничной мукой и запасы на зиму. Потом запасов стало меньше. Гараж постепенно разрушался. В нем стало гулко, как в пещере, а запах стоял такой, как будто там годами квасился воздух. Но с приездом Тамаза он ожил и наполнился волшебными, завораживающими вещами. Краска и мыльная вода стерли грязь и наполнили это место жизнью. Тамаз постоянно что-то приносил из леса, рассматривал это и переделывал. На стенах у него висело море приспособлений. Там была и циркулярная пила, и шлифовальные станки, и сотни всяких молоточков, отверток, гаечных ключей, плоскогубцев, стамесок. Чего он только не смастерил за те недолгие месяцы, что гостил у нас с бабулей! Я обожал наблюдать за его работой, но бабушка с каждым ударом молотка настороженно вздрагивала. Одежда Тамаза все время была просолена потом. Жесткие волосы пропитались дымом костра и креозотом, которым Тамаз промазал стены в гараже. Мелкая пыль въелась в его руки. Каждое утро он долго расчесывался, окуная деревянный гребешок в ледяную воду, вытрясал стружку из одежды и снова отправлялся в лес. Однажды, после такого похода, бабуля не выдержала и спросила:

– Тамаз, почему ты не рассказываешь, куда ходишь? Что пытаешься соорудить? Может, я подскажу чего? Я же тут всю жизнь живу.

Тамаз сначала ответил какую-то ерунду, но бабуля продолжала настаивать. В конце концов он сдался:

– Отец в письме рассказал, что в наших лесах крепость есть, о которой никто не знает.

Бабуля не удивилась, прищурилась.

– Не первым он об этом узнал. Тамаз улыбнулся:

– Узнал-то не первым, но никто ведь крепость так и не нашел.

Бабуля подожгла край газеты и бросила в печь разжигать дрова.

– Мой папаня, царствие ему небесное, говорил, что в дела северного леса, его нечисти грех вмешиваться.

Тамаз в ответ на ее слова заливисто рассмеялся.

– Баб Мань, думаешь, что там, в лесу, живет нечисть? А может, все не так?

Я прошептал:

– Тамаз, а вы нашли эту крепость? Тот помотал головой:

– Не нашел, но я вижу знаки в лесу. Я почти уверен, что она существует на самом деле.

Больше он ничего не сказал. Все мои вопросы переводил в шутку. Я чувствовал, Тамаз знает что-то, чего не знает никто. Каждый новый рассвет теперь приносил мне томление. Я надеялся, что однажды дрессировщик все расскажет, но тот говорил лишь намеками.

– Вот смотри, тринадцать с половиной миллиардов лет назад появилась планета Земля. Случился Большой взрыв, а уже через триста тысяч лет материя и энергия образовали крупинки – атомы. Сначала они были маленькими, потом стали увеличиваться. Из них сложились растения, потом крупные животные. Но только семьдесят тысяч лет назад появился первый человек. Он сначала был похож на зверя, потом стал меняться.

Бабуля слушала, волновалась:

– Чего ты, Тамаз? На кой Борьке такие разговоры?

Я сидел в это время на полу, слушал во все два уха. Укротитель не обратил на неё внимания:

– Может быть, придет время, – он помрачнел, – и мы с тобой, Борис, найдем эту лесную крепость.

В тот самый момент, когда он это сказал, за окном, в густой темноте, что-то заныло. Тамаз бросил:

– Ветер, наверное.

Но бабуля напряглась, прислушалась и тихо сказала:

– Нет, не ветер это. Точно вам говорю. Тайга рядом. Из нее в деревню иногда приходят звери.

Тут Тамаз и сам напрягся:

– Осень уже, они прячутся.

Бабуля кивнула, подошла к окну, всмотрелась и сказала негромко:

– Темнота, хоть глаз коли. Во время бескормицы звери запросто могут начать охотиться на людей или скот.

Странный звук в это время нарастал. Стало понятно, что он идет от будки с псом по кличке Узнай. Узнай сидит во дворе на цепи. Слышно, что это он издает звуки, но и не лает, и не воет…

Тамаз накинул телогрейку. Бабуля всплеснула руками:

– Куда? Я тебе говорю, дурья голова, зверь это!

– А ты мне, бабуль, чего, прикажешь сидеть и слушать, как твоего пса там этот зверь ест? Я побежал следом за Тамазом.

Мы выглянули на улицу. У окна в кухню стояла будка, напротив которой сидел худой белый тигр. Узная видно не было. Он забился в ту самую будку. Тигр хотел вытащить пса, но морда к нему в укрытие не пролезала. Лапами пса он тоже не мог достать, Узнай огрызался. Вдруг тигр начал когтями ухватывать цепь и за неё пытался вытянуть пса из будки. Узнай вылезать не хотел, упирался и звал на помощь.

Тамаз весь напрягся, как тогда в цирке. Вышел к тигру. Бабуля тут же затащила меня в дом. Остальное я уже пытался рассмотреть в окно. Тигр, увидев человека, переметнулся на него. Тамаз сгруппировался, поймал взгляд тигра и, пока тот мчался к нему, подпрыгнул. Тигр оказался точно под ним. В прыжке Тамаз схватился за загривок зверя. Тигр стал отбиваться, но недолго. Тамаз не растерялся, обхватил голову зверя руками, прошептал что-то, надавил и отпустил. После этого произошло чудо. Тигр замедлился, а потом и вовсе успокоился. Тамаз больше к нему не притронулся, еще раз шепнул что-то на ухо, и тот отправился огородами в тайгу, чуть покачиваясь. Тут выскочила бабуля. Узнай выполз из будки на трясущихся лапах.

– Шаман! Пес век теперь благодарен будет, – сказала бабуля, кивая на пса. Тамаз потрепал его по шерстке и отправился в дом. Мы с бабушкой поспешили за ним.

Утром следующего дня Тамаз снова ушел в Тайгу. К обеду вернулся взволнованным. Подошел к бабушке, обхватил ладонями её сморщенное лицо и закричал:

– Змея нашей общины на месте! Я должен отправиться к ней, но только положено при свидетелях! Баб Мань, ты должна помочь.

Бабуля уронила ложку, которой помешивала суп.

– Стара уж я для таких выкрутасов.

– Тряхни стариной – пойдём, – отмахнулся Тамаз.

– Чего тебе так приперло-то? – Бабуля сложила сухие губы трубочкой.

Я навострил уши.

– Тоже попробовать хочу, как брат мой, Ерлан, – ответил Тамаз.