И только Джон, знавший историю с самого начала и видевший в каком состоянии вернулся Альбус после великой дуэли, догадывался, чего ему стоила эта победа. Но так или иначе, а магический мир ликовал, радуясь освобождению, впереди замаячил размытый призрак светлого будущего и, казалось, солнце еще долго не скроется за тучами.

Вот только тогда еще никто не мог и предположить, что тем же летом, выпустившись из Хогвартса, свой путь начал новый Темный Лорд.

И переломным моментом в этом пути, по мнению Джона, стал тот факт, что Тому Реддлу отказали в должности профессора ЗоТИ, о которой он пришел просить в августе сорок пятого.

Уже много позже Альбус, который присутствовал при разговоре Тома с Армандо Диппетом и посоветовал директору отказать юноше, с сожалением признавал, что это была вторая роковая ошибка в его жизни. Беседуя как-то с Джоном за стаканом огневиски, он заметил, что, вероятно, если бы Реддл остался в Хогвартсе, под присмотром, дальнейших трагических событий можно было бы избежать.

А Реддл, получив от ворот поворот, устроился на некоторое время в лавку «Горбин и Бэркес», а после и вовсе исчез куда-то, очевидно, отправившись в свое путешествие по миру, из которого он вернулся уже совершенно другим человеком.

Возвращения бывшего ученика на родину Джонатан уже не застал.

***

В тысяча девятьсот пятьдесят пятом, вскоре после назначения Альбуса директором Хогвартса, Джону пришло приглашение из Парижа. Французское министерство магии заинтересовалось его работами в области расшифровки древних рунических манускриптов, и ему предложили место в отделе тайн, занимающимся преимущественно изучением рунных ритуалов и в перспективе — изобретением новых.

И Джон, которого исследования всегда привлекали куда больше, нежели преподавание, посоветовавшись с Альбусом и получив его одобрение и поддержку, с чистой совестью избавился от профессорской мантии и, обещав писать, отбыл в Париж.

А через три года, возглавив исследовательскую группу, отправился в Египет, где в одной из пирамид были найдены неизвестные рунные артефакты, насчитывающие по самым скромным подсчетам не менее двух с половиной тысяч лет.

Затем судьба забросила его в Скандинавию, после в Россию, жизнь играла яркими красками, Джонатан занимался любимым делом в окружении единомышленников, фанатично преданных своему делу, радовался новым находкам и открытиям и о родной Англии вспоминал нечасто. В целом, его существование можно было назвать почти счастливым, вот только личная жизнь не складывалась, Джон так и не смог забыть любимую жену, но погруженный с головой в науку, не слишком огорчался по этому поводу.

Скорее всего, он так и остался бы жить во Франции, где в магическом квартале Парижа у него была чудесная квартирка с видом на Нотр-Дам, кот Феликс и бесчисленное количество знакомых и приятелей, но в середине семидесятых до него начали долетать тревожные слухи с родного Туманного Альбиона.

Откровенно говоря, услышав впервые о появлении в магической Британии темного волшебника, именующего себя лордом Волдемортом, Джонатан и предположить не мог, что новый Темный Лорд и его бывший студент Том Реддл — одно и то же лицо. Более того, читая короткие заметки о продолжающихся на территории Британии исчезновениях и смуте, он не особо беспокоился на этот счет, ведь там был Дамблдор. Уж если Альбус сумел одержать победу над Гриндевальдом, то с каким-то новоявленным колдуном-магглоненавистником справится и подавно.

Но пришедшее в конце семьдесят восьмого письмо от старого друга развеяло его заблуждения.

Оказалось, что в реальности дела обстоят намного хуже, чем казалось Джону. Волдеморт, в отличие от Гриндевальда, мир захватывать не собирался, только отдельно взятую Британию, и исходя из слов Альбуса на данный момент ему это почти удалось. Дамблдор, разумеется, оказывал сопротивление, собрав вокруг себя верных сторонников, и просил его вернуться и присоединиться к ним в борьбе с новой угрозой.

Нельзя сказать, что Джонатан был в восторге от перспективы бросить свою привычную, налаженную жизнь и ввязаться в войну, исход которой был почти предопределен, но отказать Альбусу, которому он был обязан очень многим, в его просьбе о помощи он не мог. Да и судьба родной Британии не оставляла его равнодушным, хоть он давно считал своим домом Париж.

В общем, после недолгих раздумий и сомнений Джон уладил все дела на работе, попрощался с коллегами, клятвенно обещая вернуться, как только сможет, и, поручив заботу о Феликсе своей соседке Женевьеве, отправился в Лондон.

Чувства, которые он испытал, осознав истинный размер катастрофы, словами описать невозможно. А уж когда выяснилось, что самый опасный темный маг столетия — тот самый обаятельный юноша, который, вопреки предостережениям Альбуса, никогда не вызывал у Джона негативных эмоций, у него и вовсе случился шок.

Два года Джонатан, как мог, оказывал помощь Альбусу, проводя защитные ритуалы для членов Ордена Феникса, поддерживал организацию финансово и морально, и, используя свои обширные связи в магической Европе, даже добыл парочку редких артефактов, один из которых спас жизнь чете Поттеров в очередной схватке.

Но занимаясь всем этим, Джон подсознательно ожидал, что когда наступит критический момент, Альбус поступит так же, как тридцать пять лет назад, вызвав нового Темного Лорда на магическую дуэль, и одержит сокрушительную победу. В исходе поединка Джон не сомневался, Волдеморт хоть и обладал огромной магической силой, но Дамблдор, определенно, превосходил его опытом и мастерством.

Однако, Альбус отчего-то медлил, так и не решаясь на открытую схватку, и спустя некоторое время, проанализировав ситуацию критически, Джон понял, почему.

Альбус боялся проиграть.

Несмотря на все свои таланты и умения, он с годами не молодел, да и посты директора Хогвартса, Верховного чародея Визенгамота и президента МКМ не предполагали постоянной практики боевой магии. Волдеморт же напротив был молод, активен и находился в самом расцвете магических и физических сил, и при таком раскладе… Да, пожалуй, итог мог быть совсем иным, нежели наивные предположения Джона.

Но даже придя к этим неутешительным выводам, Джонатан не мог быть до конца уверен в своих подозрениях, а потому, понимая, что ситуация с каждым днем ухудшается, решился на откровенный разговор со старым другом. И, как оказалось, был прав.

Дамблдор действительно не был уверен в своей победе, но боялся он не смерти, как можно было бы предположить. Нет, он понимал, что если сойдется с Волдемортом в открытую и проиграет — это будет означать конец всему. Ведь если даже он, величайший светлый волшебник современности, потерпит поражение, кто рискнет после этого пойти против узурпатора? Правильно, никто. А пока решающей схватки не произошло, у людей остается надежда, помогающая бороться и не опускать рук.

— Но ведь это не может продолжаться бесконечно, Альбус, — сказал тогда Джон, с сожалением признавая правоту его доводов. — Рано или поздно чаша весов склонится, и не дай Мерлин, она склонится в его сторону.

— Я сделал все, что мог, — покачал головой Дамблдор, тяжело вздохнув. — Нам остается только надеяться.

— Надеяться на что? На чудо?

— На случай. Я верю, что скоро нам представится шанс переломить ход войны. И вот тогда… тогда мы его не упустим.

И снова Альбус Дамблдор оказался прав. Им действительно представился шанс в лице молодого Питера Петтигрю, раскрывшего самую большую тайну Темного Лорда — рождение наследника.

И когда вечером тридцать первого июля Джонатан прибыл в Годрикову Лощину и увидел Альбуса с новорожденным младенцем на руках, он понял, что судьба на их стороне.

— Мы должны защитить этого ребенка, Джон, — Дамблдор был очень бледен, но голос его звучал твердо. — Нельзя допустить, чтобы его нашли. Помнишь, ты рассказывал мне о ритуале, способном оградить его от любого рода поисковой магии?

Джонатан в первую минуту растерялся.

— Но, Альбус, это очень темная магия. Невозможно полностью предсказать все последствия…