Трубку взяли на аж пятый гудок, ответили лениво и не по-русски. Я вежливо попросил:

   -Будьте добры, пригласите Эрику! - ужасаясь от мысли, что получу ответ:

   -А ее не будет сегодня, позвоните завтра после обеда!

   Или, вариант еще лучше:

   -Она уехала отдохнуть к бабушке в деревню, вернется не раньше следующей среды! Тогда я пропал и сгорел... Но нет, раздался громкий крик "Эрика!", и через минуту я услышал запыхавшееся:

   -Да, я слушаю!

   Несколько раз отрепетировал перед этим свой монолог, потому без пауз выдал:

   -Эрика, здравствуйте! Вадик звонит, если помните такого, мы странно встретились неделю назад вечером, и вы мне дали вот этот номер. Не решился бы беспокоить, но влип в проблему, нужна консультация знающего местного человека, я ведь приезжий...

   Она не дала договорить, спросила:

   -Вы где сейчас?

   Я очень путано объяснил, как смог, она опять перебила:

   -Окрестности знаю плохо, сама нездешняя и живу здесь недавно, но, ваше счастье, доводилось в тех местах бывать, узнала по красочному описанию. Если пойти прямо от электрички по дороге, то выйдете к скверу, по бокам два желтых трехэтажных дома. Ждите меня там, подъеду.

   И повесила трубку. Все, я в руках судьбы. Вернулся к переезду, свернул вправо и пошел по той самой дороге, о которой говорила Эрика. Шел, не зная, что ждет меня в ее конце.

   Я сознательно представился не Вадимом, а Вадиком, произнеся имя близко к "Валдик": если в техническую базу СОРМ внесено мое имя, то на "Валдик" электронный опознаватель, скорее всего, не отреагирует хотя бы потому, что есть несколько очень похоже звучащих местных имен, и наладчики это должны были учесть, иначе ищущие информацией завалятся. Предположения, конечно, но основаны они на знаниях.

   Улица идет под уклон, я топал обочиной в тени немаленьких деревьев, помнивших довоенные времена. Дорога пуста, только встретилась молоденькая девчонка в коротких, облепляющих шортах, скривившая носик на мой изящный вид: "Что, дядя, утюг сломался?" Согласен, выгляжу после ночевки на гаражной крыше, как выскочившая из-под грузовика дворовая собака. Хотел ответить поязвительнее, только осекся: оставлю память о случайной встрече. Вдруг увидел себя со стороны: отчаявшийся и загнанный, испуганный и униженный необходимостью прятаться.

   Ага, дошел, вот и сквер, две когда-то желтые, а сейчас просто грязные старые трехэтажки неведомого года постройки по сторонам от деревьев. Сад тоже старый и заброшенный, обрезку растущих в нем стволов проводили десятка два лет назад, не меньше, все заросло. Сбоку от входных ворот чудом уцелевшие скамьи, на них молодые мамы с колясками - вышли погулять поутру. Прямо у забора, слева и справа, заросли кустарника. Туда я, свернув налево, и забрался, хоть и осознавал: если приедет Эрика не одна, а с сопровождением, цена моему убежищу - меньше ломаного гроша, выкурят мигом. Но хоть имитация безопасности. Настроился на долгое ожидание, а прождал чуть больше двадцати минут.

   Приехала она одна, у ограды парка неподалеку от входа остановился очень неновый "Пежо-205" красного цвета. Поозиравшись, Эрика вышла из машины. Я тоже выбрался из укрытия, подошел и поздоровался. Смотрела она внимательно, но спокойно, кивнула в сторону "Пыжика" и сходу перешла на "ты":

   -Садись! Лучше сзади.

   Правильно, задние стекла затонированы, там меня не разглядишь. Устроился, поехали. Эрика попросила:

   -Расскажи, что можно, только без обмана. Тогда легче решить, чем и как тебе помочь.

   Рассказал все, как есть, промолчав только про истинную цель приезда, настаивая на том, что мы с Лехой просто стажеры из России, ничего больше. И я случайно стал пешкой в чужой игре. А пешки сами не ходят, их двигают. И ими жертвуют. Эрика слушала внимательно, ни разу не перебив и не задав никаких "уточняющих вопросов". Вообще, она девица с самообладанием: ехала ровно и спокойно, словно я ей читал инструкцию по эксплуатации фена, а не рассказывал про захваты и побеги. При этом везла партизанскими тропами: свернув с шоссе, спустилась под какой-то мост и выехала на пустынную укатанную грунтовку. К пыльному ухабистому проселку близко подступали кусты, раз проехали вплотную к железной дороге с опорами электропередач по бокам, потом по высокой насыпи с карьерами справа и слева. И закрутились по старым - но не старинным, как в центре - улочкам с пятиэтажками по обочинам, выскочив наконец на пустырь между двумя кварталами домов. А говорила, город плохо знает. Район малолюден, глухомань какая-то, почти нет машин и редкие прохожие. Слева старые "хрущевки", справа относительно новые девятиэтажки, разделяло их полузаросшее кустарником поле с проплешинами волейбольных площадок и автостоянок. К одной Эрика подрулила, остановилась в немногочисленном ряду других авто, тоже не новых и основательно поезженных, и сказала:

   -Мне сейчас на работу нужно, ты посиди здесь, я тебя закрою в машине. Тут никого не бывает, это вот все наши стоят, и все на работе. Вот бутыль с водой, пачка чипсов. Мне там кое-что срочное подкинули, расправлюсь и отпрошусь, так что приготовься поскучать часа три. Окно приоткрой, а то душно - и с тем убежала в сторону старых домов. И вот я сижу на заднем сиденье чужой машины с полной неопределенностью на будущее в целом и на ближайшие пять минут в частности. Но у меня нет щемящего предчувствия беды, и сижу я расслаблено, без ожидания удара.

   ***

   Появилась Эрика через два часа с четвертью, уселась на водительское место, произнесла загадочные слова "Ладно, творим добро, пока можем!" Вырулив из затерянного мира в пределы не главной, но все же европейской столицы, поехала через центр, проскочила возле университета и медленно прокатила прямо под окнами ведомства безопасности. Едва тащилась не из фрондерства, просто скопилось много транспорта - не московская пробка, но скорость потока упала. Одновременно рассказывала о себе. Родилась в Эстонии, отец русский, мать эстонка. Дома разговорным языком был русский, в школе - эстонский. Эстонские бабушка с дедушкой в уезде Пярнумаа, русские бабушка с дедушкой под Курском. Поочередно бывала и там, и там, но вообще эстонская и русская родня дружбы меж собой не водили и были едва знакомы. После школы - филологический факультет университета, недолгая работа в газете, где издателем и главредом был ее же преподаватель. Он и посоветовал перейти на телевидение, учитывая внешние данные и безупречный русский язык, что в новой Эстонии становилось редкостью. В телередакции познакомилась с коллегами, задумавшими свою радиостанцию для молодежи, аналог российского "Маяка", то есть музыка и общественно-политические передачи. Вначале все пошло очень неплохо - ширилась аудитория, рос коллектив, потянулись молодые исполнители и политики. Не всем известное и популярное в Эстонии радио "Sputnik", конечно, но кое в чем начали и ему фитиля давать. Потом забуксовали, сказалось отсутствие опыта и просто журналистского чутья. Пытались выправить положение подачей острых материалов, но не всегда удачно. А накануне выборов не угодили кому-то важному наверху, на них начали давить и оттирать от актуальных тем. Ребята попались не робкие, в сказку о четвертой власти в демократическом государстве уже не верили, а потому решили защищаться. Тщательно подготовили и выдали в эфир острый материал, от которого большие дяденьки взвыли. Изложенные факты не могли не подтвердиться, разгорелся скандал. Готовя материал, не учли одного: наверху много подлецов, но нет дураков, и действие будет равно противодействию. Шеф-редактора обвинили в диффамации и взяли подписку о невыезде, в странную и мутную историю с наркотиками вдруг попал их второй редактор, никогда никаких непотребств не позволявший. Эрика, автор скандального материала, как раз гостила у Марты - подруги, третий год жившей в Дании и поймавшей в свои сети подданного королевы Маргарете. Ей позвонила после визита полиции насмерть перепуганная мать и сообщила, что визитеры очень сердиты и ждут ее возвращения. Подруга вошла в положение и увезла ее в другую прибалтийскую столицу, поселила в своей квартире и отдала в пользование вот эту машину. Решив, таким образом, вопрос с оплатой резервного жилья на родине на случай, если принц датский вдруг не оправдает надежд. Через друзей устроила в телевизионное агентство - стрингерское бюро, филиал голландской компании. Оно искало и находило интересующие публику видеоматериалы, многие из которых были с "перчиком" или вообще сомнительного содержания. В клиентуре значились местные и европейские телеканалы. Все "бюро" помещалось в двухкомнатной квартире первого этажа состарившейся "хрущевки" на окраине и состояло из пятерых сотрудников. Не бочка варенья с ящиком печенья, но жить можно. Домой к маме, в Эстонию, Эрика не собиралась даже ненадолго, справедливо полагая, что вряд ли уедет оттуда без проблемных встреч. Так все и шло ровненько, пока не позвонил я...