В машине вскрыл полученное: да это он, платиновый портсигар, за которым так охотился Климов и его люди! Упакован торопливо и кое-как, в подвернувшуюся под руки картонку да перетянутый скотчем полиэтиленовый пакет. Вот и в сборе все найденные дядей Колей в Чехословакии сокровища - за исключением подаренных Серафиме сережек и оставшегося у неведомой Илоны кольца. Выехал со стоянки кафе, теперь можно и позвонить, оповестить о своем возвращении. Первым делом - Павлу Степановичу, на секретный телефон. Он ответил мигом, голос явно встревоженный:
-Да, слушаю! Как у тебя? Ты где?
Я ответил, что стою за углом возле его дома, приехал передать привезенные из Иркутска деликатесы и просто увидеться. Он шумно и облегченно выдохнул, спросил: - Раз адрес не забыл, то и этаж не перепутаешь? Поднимайся, я дома! В магазин не заходи, я с прошлой недели тебя дожидаюсь!
Запарковался, вытащил из багажника один из присланных мешков, показал на машину сидевшему с независимым видом на огораживающем газон заборчике у стоянки пареньку в спортивном костюме, тем не менее внимательно посматривавшему на оставленные машины. Он в ответ помотал нестриженой головой - понял, дескать, не беспокойтесь, всё будет в целости! - и я двинулся в подъезд дома, где жил предводитель таксистов Павел Степанович. Еще не поднявшись на площадку, услышал, как открылись двери его квартиры - хозяин вышел встречать. Всего один пролет я прошел по лестнице до дверей, но успел за это время прокрутить в голове, как нелегко мне пришлось бы без поддержки и участия в моей жизни этого молчаливого и несентиментального человека. Да и с поездкой моей без него, скорее всего, ничего не выгорело бы.
<p>
***</p>
Как удивительна жизнь! Особенно, когда она прекрасна! Сидим с Павлом Степановичем за празднично накрытым богатым столом, который ломится от деликатесов, и рассказываем друг другу о том, что случилось с каждым за время, пока мы не виделись. Вечер уже ушел в прошлое, в окна заглядывает короткая летняя ночь, не за горами новый день. Ладно, что я по приходе сам вскрыл принесенные мной пакеты с присланными из Иркутска дарами, а иначе точно бы что-нибудь напутал при извлечении из мешка очередного пахучего рыбного шедевра. На стол легли жареный хариус и копченый сиг, необычного вкуса и вида вяленая голомянка и, конечно же, омуль. Причем ребята прислали и непривычного для не бывавших на Байкале поротого соленого омуля с душком -- своеобразным пикантным запахом и нежнейшим по консистенции мясом. Для иркутян этот омуль предпочтительнее всех других, особенно если правильно приготовлен. Непривычного человека он удивит, показавшись слегка протухшим, но это только кажется, просто таков специфический запах деликатесной рыбы. Не все же любят запах сыра "Рокфор", но любители и ценители не променяют его ни на какой другой. До революции главной закуской иркутян был омуль под кедровым маслом и зеленым луком. Особенно ценился селенгинский, то есть пойманный на мелководьях реки Селенга.
Выкладывая на стол содержимое полотняного рога изобилия, я описывал каждый продукт, рассказывая и рецепт приготовления, и технологию его добычи. Полученные мной за годы жизни возле Байкала сведения Павел Степанович слушал со вниманием и не перебивая, и выдаваемая на-гора информация полностью заменила рассказ о поездке, которой не было. Вот, к примеру, озерно-речной сиг, его местные именуют пыжьян. Или вообще экзотическая рыбка голомянка, самая многочисленная на Байкале. Она не мечет икру, живородящая. Тело её наполовину состоит из жира, поэтому она - основной продукт питания для омуля и нерпы. Промышленно вылавливать её не получается, стаями не собирается, да и мелковата, самая крупная достигает чуть больше двадцати сантиметров. По виду странная: голова острая и удлиненная, тело почти прозрачное. В вяленом виде вкусна невероятно, вот только знают о ней лишь местные, это чисто байкальский деликатес. Или вот банка омулевой икры, лакомство сейчас редкое. Вкус её зависит от того, как пороть рыбу - в колодку, когда распарывается только живот, или в пласт - распарывается позвоночник. Для отбивки, то есть освобождения икринок от пленки, берут крестовину из макушки молодой лиственницы с четырьмя отростками в разные стороны. Крестовину зажимают между ладонями и проворачивают в икре, как при добыче огня, ножом снимают накручивающуюся на дерево пленку. И так вращают, пока икринки не отделятся друг от друга. После икру солят, там свои секреты. Мой собеседник склонил голову набок и слушал внимательно, будто задумал завтра же из своих водителей создать кооператив по обработке рыбы по байкальской технологии. Его рассказ о событиях после моего отъезда не так экзотичен, но узнаю много нового. Про Фреда, например, который мигом стал любимцем среди разношерстной гвардии таксистов, но свой законный фингал уже огреб от ревнивого мужа одной очень аппетитной сзади диспетчерши. Он на неё неосмотрительно положил свой шальной глаз, вот в него и заработал. Но преимущественно, разумеется, рассказ крутится вокруг событий с Климовым и его командой:
-Разогнать эту группировку - не за угол кафе пописать. Вспугнуть их раньше времени означало всё провалить, а ещё сразу отправляться подбирать дубы на гробы каждому из участников отслеживания дел этой команды - учитывая повадки их руководителей и то отребье, что на ступеньках пониже прислуживало. При малейших подозрениях, даже при намеке на интерес к их деятельности они обрубили бы хвосты и грузам из Средней Азии, и здешнему охранному агентству - просто сотрудники ЧОПа исчезли бы, уволившись, и ищи ветра в поле. Поэтому всё сошлось на твоей квартире. Карта на руках была, конечно, дерьмовая, но Климов этого не знал! Блефовали по полной, не без того. Не мы сами, конечно, все события главные прошли уже без нашего участия. Сообщили, кому надо, и представили добытые материалы. В курсе были только проверенные служивые, и не из полиции. Твой отъезд Климову сдал сотрудник вашего же банка, мы уже знаем, кто. Они подождали пару дней со дня, как ты уехал, тут я ошибся и тебя поспешил выпроводить. Думал, полезут в тот вечер, когда Фреда вместо тебя в больницу отправили, но эти уроды оказались осторожнее. Им же хуже, кто надо успел в твоей квартире камеры поставить и приготовить встречу основательнее. Сунулись снова искать у тебя сокровища, а их уже ждали. Приперлись наглые и убежденные, что никто не помешает, просто не посмеет. Как же, сам Климов опекает! Зашли всем скопом, даже в машинах никого не оставили, - а приехали в двух джипах. Ну, и попались всем дружным коллективом. Камеры все зафиксировали, и отпираться было бесполезно, снимали еще с лестничной площадки. А караулившие их знали, что в полиции у них есть свои люди, не только Бабенко в следственном комитете, и стучат они Климову, что тебе пионер в барабан! Этих "своих" выявили и сначала блокировали, а потом взяли для комплекта и компании. Так что появление на пороге непредусмотренных персонажей было для пришедших к тебе в гости шоком. Растолкали всех по машинам, привезли в СИЗО и по одному - на разговор, сразу обвинение в грабеже со взломом. Кино показали - с ними и с их главарем, это когда их стая навестила тебя в мае. Они-то себя волкодавами чувствовали, а тут зачитали им статьи из УК - и уже свора дворняг, один визг. В общем, хором и по одному тут же сдали благодетеля под чистосердечное, того и скрутили. Орал поначалу, грозился да серчал сильно. Ну, ему процитировали и показали признания засланных им к тебе экспроприаторов, опять же видео включили. В это время уже вовсю его "хаб" шурудили, интересного нашли там немало. И об этом сказали. Скис он мигом, понял, что не выберется, уж очень много накопилось всякой дряни. Да и не полиция им занималась, он это сообразил. Сейчас вот сидит и всех уверяет, что ни в чем не виноват, просто родился подонком. Дальше - не наше дело, но, похоже, Климов - фигура фиктивная, стоит за ним кто-то еще. Ладно, разберутся. В общем, поискать им у тебя в квартире не дали, да и не нашли бы они ничего, как понимаю.
