Зима – весна 1995 г. выдалась спокойной. После того, как запас материалов был исчерпан, и на научном фронте наступило затишье, друзья решили не форсировать события и воспользоваться передышкой. Вечера коротали за чтением. Каплер читал избранные места из советских поэтов:
Глаголют притчи о крупинке мака,
И три кабалистические знака
В паучьем изготовились броске…
Крупинка мака – атом бытия!
Фадеев воспроизводил по памяти целые куски из средневековых алхимических трактатов. Особый энтузиазм охватывал его при декламации отрывков из «Книги двенадцати врат» Д. Рипли:
«Чтобы получить эликсир мудрецов, возьми, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва. Дигерируй этого льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Когда киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, ты обнаружишь внутри нее истинного дракона, пожирающего свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри его на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв великолепный лимонный цвет, произведет из себя красного льва. Сделай так, чтобы и он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, сын мой, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови».
Во время декламации Фарадей жутко гримасничал и зловеще хохотал так, что лабораторная посуда в серванте вторила ему перезвоном колоратур.
8 июня вынужденный отпуск был прерван. Каплер и Фадеев организовали ограбление продуктового магазина в г. Серпухове и на добытые преступным путем деньги произвели закупку новых химикатов. Параллельно с экспериментами Фарадей занимался сборкой новейшей модели самогонного аппарата, оснащенного набором релаксационно-квантовых транзисторов и передовой, не имеющей аналогов системой контроля качества[62]. Совершенно безобидное на первый взгляд предприятие привело к поистине катастрофическим последствиям: во время очередного эксперимента оба, находясь под воздействием коктейля из эликсира и первача, уснули и угорели ядовитыми парами сурь-мяноводорода.
Фадеева врачам спасти не удалось, а Каплер выжил благодаря очередной случайности. В реанимационном боксе Броне было видение – ему явился тибетский лама Кы Ньонг и, сверкая протуберанцами, открыл тайну эликсира бессмертия. Телепатически сообщив Броне серию образов, центральным из которых был образ барона Унгерна, он указал и местонахождение его архива.
Обретя надежду получить архив, а с ним и настоящую формулу эликсира, Броня стремительно пошел на поправку. В начале 1996 г., выдворенный из стационара за злостное и систематическое нарушение санэпидрежима, он вернулся на дачу. Глубоко скорбя о гибели друга, Каплер впал в восьминедельный запой. Он целыми днями просиживал на летней кухне рядом с фарадеевским самогонным аппаратом и созерцал артефакт, оставшийся памятью о талантливом ученом, – огромный плакат с жирной надписью: "FAC TOTUM"[63]. Под тяжестью горя злоупотребляя напитком, Броня дошел до такого состояния, что видения стали возвращаться. Это, однако, не смутило его, наоборот, он весьма воодушевился и даже начал вести записи, скрупулезно фиксируя каждую деталь и боясь упустить что-либо важное. Дневник Каплера, подобно «Исповеди» Де Квинси, пестрел разнообразными фантасмагориями; так, к примеру, на третьей неделе запоя состоялось явление ламы Кы в паре с полковником британских войск сэром Генри Брэдфордом. Не стесняясь в выражениях, они угрожали Броне наводнить дачный поселок ламами из монастыря, а также крестьянами из близлежащих высокогорных селений, если он немедленно не отправится в Тибет на поиски архива. Будучи привязан к своему технологичному агрегату невидимыми нитями и не имея ни душевных, ни телесных сил предпринять столь далекое путешествие, Броня принялся писать в Академию наук и другие научные центры с целью убедить ученых в необходимости организации археологической экспедиции в Тибет для скорейшего нахождения архива Р. Ф. Унгерна.
Всего им было отправлено более трехсот писем, около сорока получил член-корреспондент РАЕН, доктор исторических наук, профессор Тенгиз Донгузашвили. Прочитав первое же, он отказался от всех кафедр и слег в больницу с диагнозом «обширный инфаркт». Грустная участь постигла и других ученых, имевших дело с каплеровскими письмами: в общей сложности от них скончалось четыре академика, серьезно заболели одиннадцать докторов и кандидатов наук, два аспиранта сошли с ума, один научный сотрудник без степени повесился. Карты горных маршрутов с указанием кратчайших троп, перечень населенных пунктов, которые можно использовать в качестве перевалочных баз, общие сведения о быте монахов Тибета, об этикете и принятом обращении, подробнейшее руководство по поиску архива и, наконец, описание самого архива барона Унгерна – вот с чем столкнулась шокированная научная общественность.
Между тем автор этой парадоксографии продолжал падение в бездну. Острая неудовлетворенность существованием, обозначившаяся как главная проблема второго месяца запоя, побудила его искать совершенства в рецептуре. Одержимый идеей алкогольного перфекционизма, Броня стал подмешивать в напиток сиккатив, что не дало желаемого результата и вдобавок усилило делириозную спутанность. К данному периоду относятся наиболее впечатляющие из его дневниковых записей: находясь почти непрерывно в сумеречном состоянии, Броня писал, покрывая корявым почерком десятки страниц толстой ученической тетради. 2 сентября 1999 г. он впервые увидел себя со стороны: его облысевшая, скукожившаяся голова с нахлобученным пробковым шлемом британского колонизатора пыталась заткнуть дыру в стене, из которой, словно тропические гады, беспощадно и неуловимо выползали полковники Брэдфорды, луноликие ламы и прочая нечисть.
Гордиев узел, которым в недрах души Каплера свернулся злокозненный зеленый змий, затягивался все туже. Этого никак нельзя было отрицать: Броня потерял сон, почти ничего не ел и думал только об одном – как выкрасть со склада животноводческого комплекса «Прибытково» химикаты, необходимые для финального эксперимента. Напиток богов, царей и избранных героев должен был положить конец изматывающей духовной и физической борьбе, которую Каплер вел почти десять лет, и дать прямой, окончательный ответ на вопрос: "To be or not to be?"[64] Смелость и немного первача – таков рецепт победы, – вернувшись триумфатором из опасного рейда, Броня наполнил все имеющиеся в наличии емкости десикантами, дефолиантами и зооцидами, добытыми в ходе операции под несколько кичливым названием «Аполлон, Кипарис, Гиацинт… и я!» Стремление стать в один ряд с бессмертными наполняло Каплера даже до такой степени, что он отказался от полумер и, удалив из фарадеевского аппарата «ненужные» фильтры, получил пересыщенный раствор.
Напиток богов, царей и героев, «эликсир совершенства», сверкая голубовато-бирюзовыми лучами и нагнетая вокруг суровый неприродный аромат, манил и отпугивал одновременно. Где-то под ребрами надсадно захрипело сердце, повторяя: «Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю: о, не давай ты меня на терзание псам мирмидонским!», а остатки рассудка, силясь донести грозный посыл, передали будто телеграфом: "sta viator"[65]. В это же время в правом ухе был слышен посторонний мужской голос, явственно говоривший: "oggi o mai"[66], а в левом – незнакомый женский, весьма громкий и нетерпеливый: "nur zu, nur zu!"[67] Стараясь не верить никому, Броня на глаз оценил крепость продукта. В этот миг в памяти всплыла кем-то когда-то брошенная фраза: "Fais ce que doit, advienne ce qui pourra"[68]. Почувствовав мимолетное облегчение, Броня зажмурился и немедленно выпил.
