Комментарий к 13 Глава
Наконец дописала!) Да, в этой главе почти нет экшена, но зато важные детали сюжетной линии и некоторые объяснения, а так же хотелось написать чуть-чуть побольше от лица Туф, и надеюсь, хоть немножечко, но мне это удалось:)
========== 14 Глава ==========
Небо давно заволокло тяжелыми, черными тучами, покрывая Северный Полюс темнотой и тягостным ощущением неизбежного нападения врага.
Шорох, он слышен за каменными рамами верхних этажей. Ветер начинает гулять по подоконникам и балконам, норовя пробраться внутрь — за холодные вымороженные стекла, и с острой болью заморозить каждого, кто попадется в его невидимые острые лапы. Где-то внизу слышны окрики главы дома и бубнеж, и рычание йети, которые не успевают уложиться в срок и ночи напролет доделывают, рассортировывают и упаковывают игрушки.
А он сидит на верхнем этаже. Поджав колени к груди и обвив себя руками, смотря на пространство перед собой и раскачиваясь вперед-назад.
Шорох, подобно пробежала рядом мышь. Но в замке нет мышей. Он улыбается, и выпускает облачко пара. Всё же мороз сковывает верхнюю башню и пробирается в каменную комнату, подмораживая стены.
Шелест, подобно высушенным листья осенью, которые гоняет непослушный ветер. Но здесь нет листьев или даже шуршащего хлама, здесь просто одна старая кровать — позади него, старая тумбочка и много ковров свернутых в рулон и стоящих в левом углу от него — рядом с окном.
Ночь. Уже темная непроглядная ночь, а еще эти тучи, что затмевают даже свет от звезд и неполной Луны. Он вновь улыбается, но только грустно, вымученно и безнадежно. Два часа назад заходила еще раз Фея, проверила спит ли он и он притворялся, дал иллюзию, которая ей была нужна.
Вновь улыбка, а измученный пустой взгляд зеленых глаз переводится на зеркало, которое повешено на противоположной стене. Он ловит свое же отражение, расфокусировано пытаясь уловить черты лица и странной позы. Не получается — взгляд слишком долго был направлен вне пространства, из-за этого муть перед глазами никак не проходит и, фокусироваться, улавливая четкость на отражении, теперь сложно и больно.
В коридоре, через который падает свет в открытую настежь комнату, гасятся две лампы, но ему не страшно, он вновь улыбается и наконец, ловит четкую картинку, разглядывая себя в зеркале, и почему-то не желая отводить взгляда от своих зеленых глаз.
Ему плохо. Очень плохо и очень больно, а еще страшно.
Ненужные, жуткие вспышки в памяти заставляют дрожать, а громкий вскрик так и остается в горле. Он знает, что с ним что-то не так. Он чувствует, как по телу ползут черные жгуты, как те же жгуты заползают в мозг и в само сознание, превращая его в кого-то другого. Но сказать другим — попросить помощь, он не может. Он сам себе противен и, с другой стороны, боится, что его вышвырнут, просто не захотят мараться. А он ведь просто… испугался в первом своем сражении.
Боль обжигает сознание и тело — эта мерзость чувствует его. Чувствует каждую частичку страха, чувствует мысли и подстегивает раскаленным хлыстом, чтобы мальчишка метался в агонии, чтобы бился в паническом ужасе, и принял свою единственную защиту — темную сторону. Ту его часть, которой плевать на страхи, которая сильная и почти…
— Безумная… — сиплым шепотом произносит он, закрывая глаза и, вновь видит перед собой темноту. Только даже в его воображении, под закрытыми веками, она клубится, извивается красноватыми жгутами и подбирается ближе. И он ненавидит. Всех. Каждого. Себя.
Луноликий ему поможет… Он так думал, и надеется до сих пор, и потому каждый раз ждет Луну. Его провалы в памяти участились и доказательством служит сегодняшний вечерний — бой… Он был сильнее, он почти достал этого уродливого Страха, которого нужно, нужно было уничтожить именно ему!.. Или на худой конец Хранителям. Но не этим… этим непонятным Духам. Чертовому Оверланду и этому Черному…
Рей вздрагивает, отмахивается. Он злиться, нечаянно позволяя тьме жгутами обвить его ноги и подобраться выше. Он знает. Тьма уже здесь. В этой комнате.
Она материальна.
Но то ощущение… Страшная, ужасная по своей разрушающей силе Тьма. Не такая, что сейчас вьется вокруг, а другая — инородная, Первая, наверное… Теперь он может их различать. Теперь он понимает. И от этого бесится, боится и старается не вспоминать это существо, которое все зовут Королем Кошмаров. Тот, который действительно может убить один раз и навечно.
Рей видел эту силу, чувствовал и теперь знает, наверняка. Его злость — его защитная, черная сторона боится, знает, что её ждет, если еще раз он встретиться с Черным Духом. Вся тьма… даже новая, та, которая есть у Королевы тоже боится, сама трепещет.
Он сильнее. Он уничтожит одним щелчком.
«Поэтому, нужно напасть первым!» — шепчет уверенно подсознание, но Рей распахивает глаза и смотрит своему отражению в глаза, в красные, горящие глаза.
— Зачем? — хрипло переспрашивает мальчик и не контролируя себя, почти балансируя, впускает в сознание черноту. Он ухмыляется, чувствуя, как робость в нем заметно исчезает, уступая место черноте злости. Настоящей и необузданной.
«Тебе ведь нужно это…» — голос в голове, а может уже и в реальности звучит по-другому, более мелодично, не по-настоящему, словно кто-то пытается спародировать его собственный. Он понимает, кто это. Чувствовал уже два раза.
— Покажись… — шепот мальчика облетает комнату и последняя лампа в коридоре гаснет, затмевая всё сине-черным мраком, который теперь полностью заполняет комнату.
За окном слышен вой ветра, дрожит не слишком хорошо закрепленное стекло в окне, а Рей склоняет вбок голову, почти не пугаясь, когда по краям зеркала расползаются, едва поблескивающие в темноте, черные жгуты, и его собственные глаза в отражении начинают светиться ярче.
Ему почти не страшно. Он почти привык. Он почти впустил Её в сердце…
Маленький, с каждым разом задыхающийся, здравый смысл еще кричит в голове и где-то в глубинах души, но его заглушают злобные нити красно-черной тьмы Её Величества.
Он ведь должен бороться? Но за что и зачем? Хранители… Они затеяли войну, они её выиграют и так пророчил сам Луноликий. Остальных уничтожат, Страх развеется и враги сами себя перебьют, а детей защитят тоже защитники веры. Он тоже во всем этом примет участие или, как считают другие, должен принять участие, но мальчик забыл зачем ему это нужно.
Ему было так страшно, так боязно и никто не пришел на помощь и никто даже не заметил его изменений, его паники и испуга во взгляде наивных зеленых глаз… а теперь, его же злость может в считанные секунды его защитить и закрыть от любых страхов.
«Принять себя? Принять эту злобу? Но ты ведь Хранитель! Ты — добро!»
Чернильная тьма подбирается ближе, стелется по полу, оставляя за собой коричневатый след, как от слизи, нити, что опутали зеркало, теперь словно затвердели, создавая собой изящное обрамление зеркальной поверхности. Мальчик видит в этом свою мрачную красоту и почти не понимая, подпускает к себе жгуты, позволяя обвить руки и ноги, и он слышит в голове голос. Только теперь не свой — чужой, мелодичный, с легкой хрипцой и завораживающей своей властью.
Уже сегодня утром, когда он проснется, он забудет ночной ужас и свои разговоры. Он будет угрюм и будет вновь вспоминать, принимать свою злую часть и выбирать новый путь. Скоро, он может сойти с ума, а пока… Рей прикрывает глаза и увлеченно вслушивается в историю про родившуюся когда-то девочку, которую впоследствии предали и убили, но она стала порождением Страха и Мести.
***
За ночью всегда приходит утро. Светлое и яркое или же пасмурное и тихое, предвещая скорый снегопад или метель. Но утро нового дня, пока оно еще полностью не началось, и в предрассветной морозной тишине, под светлеющий небосклон, лениво просыпался мир, сами города, люди в нем и конечно же сама земля — огромные леса и звери в нем. Птицы медленно, зябко переступали с лапки на лапку, а ранние ярко-огненные белки уже вовсю начинали бегать по деревьям, не опасаясь быть пойманными уснувшими филинами.
