Но Джеку и этого было достаточно, он лишь заботился о мелких, создавал ледяные дорожки, смеялся вместе с детворой в парках и на развлекательных площадках, останавливал крупные снежные бури, чтобы дети смогли повеселиться на улице, и разукрашивал морозными зверятами окна. Ему было достаточно радости детей.

Да и теперь, для него не было приоритетом вера детей в него. Его приоритетом стало самое темное и опасное существо в этом мире. Питч его поддерживал, постоянно следил, порой ругал и подстегивал, как в те времена, когда они только начали общаться, но Джек знал, что каждое его слово, пусть даже и обидное, несет правду и в какой-либо сложной ситуации сможет помочь Джеку. Питч тренировал его и оберегал, постоянно был рядом и что удивительно не натравливал на Хранителей, а только просил поменьше вылезать из дома, особенно в первое время. Но сам в отличии от Джека не оставался вместе с ним, и не отдыхал в летнее время, и постоянно контролировал детей, количество Кошмаров на планете и опасную тьму, которая должна и обязана была быть под контролем.

Всё шло почти гладко. Джек жил, теперь по настоящему, со своими не скрытыми чувствами, планами на будущие и новыми желаниями, идеями и какой-то настоящей радостью. Не наигранной, не только для детей. А еще лично для себя и для того, кто постоянно был рядом. Фроста устраивало всё что касалось дома, Кромешника и его политике в отношении детей. Ледяной увлекся изучением своей магии, магии тьмы и природой появления Кошмаров и изменяемых теней. Это его увлекало, а в сочетании просто колоссальной библиотеки дома и короткими, но доходчивыми пояснениями Кромешника стало и вовсе интереснейшим занятием почти на каждый день.

Из-за уничтоженного посоха первое время было сложно подниматься вверх и контролировать потоки ветра, но Джек научился, ровно как и Бугимен приучил его к использованию теней и телепортаци сквозь них. Было удобно использовать эти переходы, особенно, когда было необходимо почти моментально оказаться на другом конце мира. Но все же когда время позволяло, Джек предпочитал ледяные потоки ветра и высоту.

Но кроме потерянного посоха и измененной черной одежды, Фрост не поменялся. У него не было нового оружия, и он старался пользоваться только своей силой и магией льда. Естественно под теплой, теневой одеждой скрывались всё те же знакомые и полюбившиеся теньки, которые защищали и согревали, но новых усовершенствований или клинков из тьмы Джек не переносил. Ему было проще заморозить или создать из своей магии оружие льда, чем пользоваться черной, порой необузданной тьмой.

Ледяной прищурившись, окутал третье дерево снегом, которое росло на площадке возле двухэтажного домика, превращая голые ветки в белые, мягкие и пушистые. Золотого песка все еще не было видно, но стоявшие по разные стороны от него Кошмары нервно постукивали копытами и грозно фыркали.

В левую лопатку толкнулось что-то тяжелое и горячее, и через секунду массивная голова саблезубой теневой хищницы подлезла под левую руку, прося внимания и желая, чтоб её погладили или почесали. Джек только тихо рассмеялся и обернувшись, выполнил просьбу саблезубки, которая за это время вовсе стала домашней и всё чаще стала громко мурчать. Однако… такой одомашненной и милой эта тенька-Кошмарик была только рядом с Джеком, ну или с Кромешником. Но вот когда было серьезное дело, к примеру Джек старался помочь Королю с новыми Кошмарами или тьмой, или Фрост случайно сталкивался с Хранителями, это «милое» теневое животное превращалось в самого беспощадного и агрессивного Кошмара, сверкая красными глазищами и скаля острую пасть.

Беловолосый паренек вновь почесал саблезубую теньку, обернулся по сторонам, осмотрел белые улицы и переливающиеся, замороженные кабеля и линии электропередач, задумываясь, что скоро придется улетать. Он по времени успевал облететь еще с десяток северных городов. Пять из которых в Штатах, и пять раскинулись по северной Европе.

И чем скорее он улетит отсюда, тем лучше. Все же не хочется, тем более сегодня ему сталкиваться с Сэнди ну или еще с кем-либо из Хранителей. Хотя он прекрасно знал, что Банни находиться у себя в Лабиринте, Николас не вылезает из замка готовясь к Рождеству, а новый Хранитель вроде как не сильно любит зиму, ибо на холоде его цветы и зелень быстро замерзают.

Только… если Джек случайно встретит Туф с её помощницами… Но даже добрую Зубную Фею Джеку Фросту в сегодняшнюю ночь видеть не хотелось. Он со своим природным упорством мог еще «выгулять» Кошмариков и проследить за детьми, порадовать их снегом или усмирить метель, но о большем речи не шло. Не то настроение. Не те эмоции и общее состояние не то. Да в принципе… всё — не то!

«И всё потому, что кое-кто решил помочь другому, неизвестно где расположенному, миру…» — бубнит себе под нос Джек, отходя ближе к широкой припорошенной снегом дороге.

К тому же Зимний Дух, прекрасно уяснил, что мир тот полностью магический, где люди видят всех потусторонних и мистических обитателей. И если здесь Король Кошмаров считается чуть ли не самым могущественным и сильным, и максимальная угроза это Хранители…. То там полно существ у которых потенциал магии в разы превышает суммарную силу Хранителей. Да тот же самый посланник — сильф, управляющей стихией Земля, который буквально пробился в этот мир, и разыскал Черного Духа, может составить неплохое такое противостояние.

И Джек переживал, до чертиков, до трескающегося под босыми ногами асфальта, который, забывшись, вымораживал, до лазурных искр в глазах и тихого шипения. И единственное, что его хоть немного успокаивало и побуждало не дергаться каждые полминуты — это уверенность в силе и опыте Ужаса Ночи. И пожалуй это один из тех немногих случаев, когда Джек был рад, что Питч настолько хитер, расчетлив и когда оно надо — хладнокровен.

И всё же неприятная мысль, что надо было уходить в другой мир вместе въелась в подсознание, и время от времени царапала болью сердце. Но логически Король Кошмаров всё просчитал правильно, и неизвестно, что могло бы случиться, если бы их не было здесь. Так, хотя бы был Джек, который будет и за детьми присматривать и за Кошмарами. Пусть он не может контролировать древнюю тьму и больше половины диких Кошмаров, но вот обыкновенных — своих Кошмаров и такую привычную тень и теплую тьму вполне. Она то и будет всю эту неделю помогать в вылазках, Кошмары будут защищать его и следить за снами детей, а тени укрощать диких Кошмаров, которые, как оказалось порой создаются сами, с помощью людей и опасных ситуаций, а каждые три минуты на планете воплощаются в форму четыре или пять диких и очень сильных Кошмара. Простых и вовсе не счесть, и потому всю эту нехаотичную армию без самоконтроля нужно постоянно то удерживать, то расщеплять, а то перевоспитывать.

Но если честно, Джек и понятия не имеет как он будет справляться… В плане куда-то загнать и обуздать — да, все знает и сможет, но что если будет незапланированная ситуация и Кошмары взбунтуются? И что если его загонят в ловушку?

Ледяной Джек фыркает и не глядя, создает по правую сторону, где через дорогу раскинулась небольшая роща, снежные вихры, которые там кружат, окутывают каждое дерево, превращая в бело-искрящуюся сказку.

Он сможет справиться, он твердит это себе еще со вчерашнего вечера. Фрост делает пару глубоких вдохов и выдохов, словно это поможет ему собраться и примириться с временным одиночеством и такой большой ответственностью. И наконец, поняв, что этот городок стал похож на снежно-инистое чудо, в котором было по минимуму снега, но Ледяной настолько искусно украшал его, что теперь, всё казалось белым и пушистым как вата, Дух Зимы мысленно призвал к себе всех Кошмаров, и наметив следующий ближайший городок, растворился в темноте, утаскивая за собой всех Кошмаров, но оставляя маленькие контролирующие теньки для детей.

***

Было беспричинно много шума. Почти совсем невозможно. А он сидел на одном из открытых подоконников без самого окна, и с тоской оглядывал бескрайние просторы вечных снегов. Совсем рядом, за его спиной с невнятным, все еще непонятным ему бурчание, прошлись двое йети. Они шагали так громко и грузно, что волны вибрации распространявшиеся по полу отдавались даже в стенах. Все было ему знакомо, и в то же время в новинку. И это чувство не оставляло, норовило забраться глубже — под кожу, под ребра и остаться там навсегда.