И судя по трупу молоденькой девчушки возле дальнего шкафа, у кого-то сдвиг окончательный.

Ужас, идеально научившийся подкрадываться сзади, словно тень, непредсказуем, но он наблюдает пока спокойно, как маньяк торопливо раскладывает хирургические инструменты на заляпанном кровью и грязью операционном столе, что стоит ровно посредине комнаты.

Существо, невысокого роста, щуплого телосложения… да и слишком раскоординирован, чтобы мог дать отпор. Тихий говор сам с собой, упоминание какого-то мальчишки, шипение и распределение еще нескольких скальпелей.

Ебнулся окончательно…

Ему не актуально наблюдать за этим, ему не хочется долго возиться. Уж слишком много чести этому экспериментатору. Даже пытать…

Недовольный вздох, подходя со спины еще на два шага ближе. На шум сученыш отвлекается, хватая со стола первое попавшееся и резко разворачиваясь.

И хищник этого ждал. Серповидный нож входит под ребра, вонзаясь в левое легкое идеально и почти бесшумно. Вывернуть занесенную для удара руку и медленно двинуть ножом в сторону, вспарывая легкое и скучно наблюдая за расширившимися зрачками и ужасом в них. Обыденно.

Даже сопротивления должного оказать не может. Или вякнуть хоть что-то… Только булькает кровью и хрипит. Цыкнуть так недовольно и почти капризно, хватая еще трепыхающуюся тварюшку за шею и с разворота отшвыривая к выходу, откуда зашел.

Не эстетично получилось в этот раз.

Недовольство читается в желтом взгляде, и ему жаль, что вымазал черный нож в этой паскудной крови. Дело сделано, можно спокойно уходить в тень. Он даже не будет ничего предпринимать с этим ничтожеством, которое априори ранению еще живое.

Только вот… Злобный взгляд темных глаз направлен не на него, и рука в крови словно пытается дотянуться до… Шкаф?

Еще одна кукла?

Ему надоело. Рассекающим взмахом ножа смахивая кровь, что россыпью бурых капель брызгает по полу, и ничего не меняя просто преодолеть расстояние, распахивая дверцы на себя и… никак не ожидая встретиться со взглядом серебристых глаз, напуганных до исступления.

Мальчишка… Его несчастный белоснежный смертник.

Невольное шипение вырывается сквозь плотно сжатые зубы, а крепеж цепей на удивление распутывается слишком быстро, или это из-за его скорости и злости?

Блядский Фрост, с его хуевейшим везением!

Но даже он не предполагал такого поворота; и после оглушительного лязга цепей ничего не остается, как просто словить полубессознательного мальчишку на себя.

Слов нет, вновь безмолвие, только сиплый выдох на грани различимого, такой неверящий, облегченный, и серый взгляд такой же: неверящий, ошеломленный.

В оправдание ошеломление наступает у каждого.

Но первое что делает Ужас, немедля вытаскивает мальчишку из шкафа, а Джек… Джек не может понять — это уже Рай или еще несбыточная реальность.

Чертова, мучительная, но такая желанная. Его Ужас?

«Твой ли?.. А, Оверланд?»

— Питч?..

— Угомонись.

Но очередной сиплый стон приводит в реальность и она такова: на мальчишке нет не единого чистого, не залитого кровью места, вровень что и живого.

Глухой животный рык на грани различимого, почти неконтролируемый, и желание оживить подыхающую неподалеку тварь… Но спохватываясь через мгновение, чтобы мальчишка не понял реакции, только мелкий и так ни черта не соображает и отключается через секунду на его глазах.

Херов недосмертник.

Некстати и совсем не вовремя скользя взглядом вниз и видя резаные глубокие полосы под разодранной в хлам толстовкой… Значит пытка была долгой.

«Эта тварь все же посмела?..»

Созданный за мгновение план меняется еще несколько раз, ведь по-другому ничего не сделаешь. Мальчишку надо вытаскивать. И его решение слишком очевидно, хоть и признавать так противно и несвойственно.

Закономерность — мелкий смертник опять меняет его планы на вечер.

Через три минуты темный силуэт держащий на руках подростка выходит с черного выхода, и поспешно увозит его на машине, припаркованной в безлюдном темном проулке. Через еще две минуты в сумрачном дешевом квартале происходит взрыв и пыточная, вместе с убитым маньяком, жертвами и всеми уликами взлетает на воздух, не оставляя ничего после себя, кроме окружающей паники и грязного пепла падающего на мокрый асфальт.

«Рай или все же иллюзия, такая жестокая и несбыточная?

Жжется, твою ж…

Как же жжется!»

Он шипит похуже разъяренной кошки и резко дергается всем телом, пытаясь моментально не думать, не чувствовать, не открывать глаза. И какого, сука, он еще жив и…

— Твою мать, Фрост! Не дергайся, сученыш!

Голос, настолько злобный, раздраженный, но до боли знакомый, почти родной. Скорее от этого, нежели от нового ожога, беловолосый тихо стонет, моментально расслабляясь. Да, он дорвался до Рая.

Абсурдно и нелепо, крыша съезжает уже совсем в дебри девятого круга, но об этом он будет задумываться точно не сегодня. Если это все еще не выдуманная галлюцинация больного мозга.

«Только бы не она, не так ли?»

Новая порция лавы, разъедающая кожу, растекается по ребрам справа, и Джек невольно вздрагивает, морщась от жгущих ощущений. Это не похоже на ту сюрреалистичную иллюзию, которую строил мозг несколько минут назад. Или часов? Время, сколько же его прошло?

От поднимающегося из глубин шока и нового страха за неизвестность он дергается резко, открывая глаза, щурясь и тут же шипя от саднящей боли в затылке. Все же позади была стена?

«Что?..» — мысли, вслух не может, а реальность с прошлым обрывком воспоминаний не совпадает, хотя чертовски ему знакома. Только осознать какого хера он оказывается дома у персонального палача, Фрост не успевает: его не церемонясь хватают за плечо и несильно встряхивают, приводя в сознание, так, что вновь боль во всем теле напоминает о себе, и приходится с силой закусить губу, чтобы не заорать в голос.

Паршивое состояние, убитый в хлам организм, раскалывающаяся голова и нихрена непонятные события, которые развиваются с такой скоростью, что мозг не успевает ни черта проанализировать, и беловолосый чувствует себя полным дебилом. Но все-таки…

— Где он?.. — голос прорезается, фраза дается сипло и неохотно, а серые глаза без боязни смотрят на своего спасителя-убийцу.

— По ветру пеплом развеялся, — нехотя отвечает хищник, небрежно фыркает и вновь смачивает кусок почти уже красной марли в какой-то жидкости и злобно сверкает желтым взглядом на Джека.

— Как ты там…

— Заткнись!

— Опять?

— Снова, никчемыш.

— Спасибо.

— В сотый раз, твою мать.

— Я в этот раз не… Ай… Твою ж!

— Не дергайся!

— Больно!

С нетерпящим рыком хватая мальчишку за горло и прижимая к стене:

— А было бы больнее! Он бы знатно над тобой еще поиздевался, а потом разорвал, и ты бы сдох даже не от потери крови, а от болевого шока, если бы мне не взбрело в голову потешить себя еще одним ублюдком на сон грядущий! И какого хуя, Фрост? Где ты подцепил эту блядину? И как у тебя так выходит, чертов смертник?!

— А я знаю?! — ощетинивается Джек, откидывает от себя чужую руку. — Между прочим, я с тех общаг возвращался, почти на Кромке был и… Дальше не помню, только тупая боль в голове и я уже в шкафу.

— Значит больше суток, — тихо, почти спокойно, только от этого неспокойней становится Джеку и он поднимает взгляд на мужчину.

— Вроде… Я потерял ход времени.

А Ужас только раздраженно хмыкает и быстро встает с кровати, громко оставляя медикаменты на круглом столе и подходя к дальнему шкафу. Мальчишке повезло, однако злость на него не проходит, это почти уже закономерность, только в этой ли ситуации злиться на него? Тихое недовольное цыканье и хочется отчего-то вернуться в ту пыточную, на несколько часов назад…

А Фрост с негодованием и теперешней рассеянностью только сейчас понимает, что на нем лишь серые джинсы и кроссовки, и часть грудины в пластырях, но никакой верхней одежды нет. Картинки изорванной ткани висящей на нем кровавыми лоскутами выскакивают слишком быстро из подсознания, и он вновь дергается, только теперь как от рассекающего кнута. Противно. Мерзко… Холодно и больно.