Опять…

Нет. Это точно не его день. Точнее последний день на этой земле. Это точно его казнь.

«Значит, от судьбы не убежишь, Оверланд. И прикончит тебя не кто иной, как сам Кромешный Ужас 604», — усмешка стихающего внутреннего голоса, словно подсознание постепенно засыпает, смолкая навсегда, а он не понимает почему.

И вот, вообще, за что? За что ему это? За что ты вновь здесь? Какого черта?!

Но вместо слов, вместо объяснений, вместо того, чтобы ему приставили нож к горлу и перерезали, его просто резко швыряют к выемке черного входа, больно ударяя об железную дверь и закрывая собой.

Получается ровно такая же ситуация, как возле подъезда, только теперь они поменялись ролями. Словно взрослый дядя зажимает в переулке своего молоденького партнера и о чем-то с ним договаривается. Что ж, вполне привычная картина для 604 и в особенности для А7. Проще некуда, твою мать!

Только непривычно для Джека, совершенно — абсолютно. Пределом становятся чужие, такие же горячие пальцы на шее и сильная хватка на талии, когда его жестко хватают за пояс и прижимают к себе, заставляя подчинится. Злой взгляд нечеловеческих глаз прямо в душу, а он уже не выдерживает, до боли зажмуриваясь и тихо рыча.

Фрост больше не может, хочет, чтобы все кончилось быстро и без мучений, но только и может, что упереть руки в чужую грудь и попытаться освободиться — воздуха становится слишком мало в обожженных легких, а его глотку слишком уж сильно сдавили, удерживая на месте. Бронированные патрульные машины так и проезжают мимо, не обращая никакого внимания на двоих, что по первому взгляду зажимаются в сумрачном переулке, — им плевать на них.

Это вновь срабатывает, и то ли патрульные настолько тупые, либо картинка действительно реалистичная. Но четыре броневика улитками проползают дальше. Длятся еще пару минут, но для него эти минуты подобны вселенной, развернувшейся на целые миллиарды лет.

Его личной. Персональной. Непонятой.

Он пытается не дышать, не чувствовать, не ощущать. Заставить работать свой долбанутый мозг и вернуть чертов комок мышц, который гоняет кровь, придти к нормальному ритму. Но ничерта не работает — лишь боль в горле, ад в мыслях и тремор по рукам. Он сходит с ума…

Или уже сошел.

На блядство даже собственное подсознание бросает его сейчас, не откликаясь и не подавая никаких идей, не отвлекая ехидством от ударов чужого сердца под его ладонью.

Дьявол… Пусть это прекратится. Он не выдержит же. Пусть уже убьет и не мучает, прикрывая, словно рыцарь, от злобных врагов. Джек помнит ту теплоту лезвия, знает, чем его будут убивать. Ровно, так же, как и понимает, что он попался уже несколько раз и такому свидетелю, как он, пора бы уже сдохнуть. Не важно, что помог сбежать, не важно, что не рассказал в участке, не важно, что не закричал тем приближающимся полицейским, хотя и мог.

Такие, как он, не доживают до двадцати. Такие, как он, увидев воочию самого опасного убийцу 604 не выживут в принципе.

Но минуты проходят, машины проезжают, он ждет ножа в сердце или глотке, а его всего лишь отпускают, отталкивая к двери.

Зачем ты это делаешь со мной? За что?..

Всё заканчивается настолько же быстро настолько и началось. Просто, беспристрастно, словно ничего этого и не было. А он больше не может и не хочет смотреть на своего «спасителя?», но против воли поднимает голову, моментально задыхаясь от безразличия и презрения чужих глаз. Уж лучше бы и не смотрел.

Уж лучше бы убил.

«И что я хочу после этого? Увидеть доброту и мягкость? От кого, твою ж мать?!»

Он не понимает этого мужичину, не понимает его действий, поступков, взгляда. Джек только сейчас делает полноценный вздох и хватается за шею, но произнести так ничего и не может, хотя мыслей, он готов поспорить, больше тысячи в голове. И сказать тоже ничего не может, даже вымолвить одно единственное «почему» или одно единственное «спасибо».

А Ужас, холодно взглянув на него еще раз, быстро удаляется, аналогично их первой встречи, скрываясь за переулком. И всё. На этом ставится жирная, почти что кровавая, точка в голове мальчишки.

У него больше нет сил. Он с тихим хриплым вздохом прикрывает глаза и съезжает вниз по двери, не обращая никакого внимания на грязь и сырость этой хреновой улочки.

Сумерки сгущаются слишком быстро в последующие полчаса. Он не знал, что потратил около четырех часов на все погони. Над 604 нависает ядовито-желтый смог, смешиваясь с фиолетовыми облаками, создавая гремучую смесь неестественно грязного неба, словно по нему расползлась гигантская гематома. А он лишь и может криво ухмыльнуться, не обращая внимания на включающиеся фонари, и обкуренные разговоры по разным сторонам улиц.

Неоновый, ночной город пробуждается, затягивая каждую тварь в свой ядовито-зеленый свет.

«Люди — ебаные мотыльки на токсичный огонь.»

Он никакой, мыслей вообще не осталось — пустая коробочка для лоботомии, словно всё что можно было, он отдал этим ненормальным действиям и… ему. Беловолосый прикрывает на секунду глаза и медленно выдохнув, плетется обратно на нужную улицу А7.

Забрать свой рюкзак не представляется сложным. Только Тео смотрит с подозрением, однако мальчишка отмахивается, уверяет, что с ним всё в норме и это усталость из-за скачек по кварталам, благодарит продавца, и вяло уходит в сторону лабиринтов-проулков.

Ему совершенно похрен на полицию, других психов или то, что уже закат и скоро совсем стемнеет. Абсолютно, наплевательски похрен. И только одна мысль не дает покоя парню: Почему Он в который раз его не убил?

Вымученная, циничная усмешка над самим собой, и вскоре он видит фонари, освещающие знакомую Кромку.

«Херов единственный свидетель, как безвольно избранный, который шляется по району, и, в который раз, безнаказанно встречается с самим Ужасом всея 604.»

Комментарий к Глава XI Вот и 11 глава. Спасибо всем кто ждал!) Следующая выйдет примерно так же – через 4-5 дней. Честно признаюсь, сложной оказалось написать эту главу, но надеюсь, Лис справился. Во всяком случае оценивать вам, дорогие читатели.)

====== Глава XII ======

Архивационно-справочное отделение №7, Департамента города 604, скрытое подразделение №311. Доступ пятого уровня — приоритетны.

— Итак. Что нам известно? — Фея устало облокотилась руками на железную столешницу длинного стола и обвела присутствующих тяжелым взглядом. Сегодня даже яркий макияж и переливающиеся радужными цветами тени на ее веках не могли придать этой женщине мягкий и веселый взгляд. Дела их были слишком плохи…

Точнее, тотально хуевы.

— На последний момент? — пискнул возле окна просторной залы светловолосый мужчинка в очках.

— За всё время, блядь! — рявкнула Фея не выдержав дебилизма собравшихся.

Ник и Астер, до этого переговаривающиеся возле двери, замерли и странно посмотрели на наемницу.

Нет. Они конечно понимали, что ситуация в последние недели обострилась, их гоняли, как каких-то баранов, по всем отделам, а план, составленный Туф, они с треском провалили, за что часть Департамента таскало их за тотальный провал операции еще добрые семь дней. Но вот Кромешному Ужасу как было, так и до сих пор похер на их ловушки и он убивает с паскудной, но прекрасной регулярностью. Однако выходящая из себя Фея, посчитавшая за личное оскорбление его выходку на заброшке, явно была не спокойна и зла настолько, что последние пару недель с этой бестией в принципе старались не контактировать. Если не хотели получить пулю в голову либо нож в спину.

Но заморачиваться по поводу настроения своей, благо временной, напарницы, детективы не стали, итак было не до нее. Они лишь мрачно переглянулись и направились в ее сторону.

«Паскудное лето выдалось. Хуже чем пять лет назад…» — со злостью на всю обострившуюся ситуацию подумал Норд, швыряя последнюю имевшуюся в его руках папку на стол, который итак уже был завален всевозможной документацией.

Отсчеты, составленные экспертами, архивные сведения из депа, немногочисленные сводки и улики, дела нашумевших психопатов и их страшная смерть от рук главного психа города, материалы нераскрытых дел связанных косвенно или напрямую с ним же, а главное вся информация которую сумели найти и составить за эти семь лет на Ужаса.