— А с чего такая активность у Шипа? После первого убийства прошло три года, второго — два, между третьим и предположительно четвертым — неделя! Уж прости, милая Туф… — Астер пакостно усмехнулся, наблюдая как сощурилась девушка, — Но это подозрительно. Даже для тупых шестерок Загонщиков.

— Что ж, раз ты так по вежливому меня спросил, то отвечу, Пасхальный Кролик, — Фея скопировала недавнюю усмешку Астера, завидев, как он побледнел и сжал кулаки, — В первую очередь он совершенствуется, входит во вкус и его жажда убийств растет пропорционально его асоциальности в последнее время. И второй не менее важный фактор, дело опять-таки в Ужасе. Конкуренция или скорее желание превзойти, показать себя и свою силу. В общем, один психопат бросает другому вызов и показывает свое мастерство… Подробный отчет и оценка Шипа лежит вон в той черной папочке, захотите — ознакомитесь. И вообще слова не мои — агенты по профилированию в депе посвятили.

— Но… — после не слишком долгой паузы начинает Норд, догадываясь и хмурясь еще сильнее. Туф же понимает его ход мыслей и как бы ей не хотелось, она кивает, опережая его и, еще больше понизив голос, холодно отвечает:

— Да. Шип по любому сегодня выйдет, и возможно кого-то убьет. Однако… Нам не нужно, чтобы это случилось раньше или позже неопределенного срока. Всё должно совпасть по плану операции и он должен быть там, где мы легко сможем его поймать. Ровно, как и Ужаса, если он уж клюнет на этого ублюдка.

— И как же ты это сделаешь? — осмотрев девушку с верху до низу, хмыкает серый детектив, без особого желания пока что жестко задевать эту зазнавшуюся наемницу.

— А это уже мои заботы, — хищно прищуривается Фея, явно не желая раскрывать все нынешние карты этим двум остолопам, — Всё, техническая часть и ознакомление закончено. Через три часа мы выдвигаемся на место, на вас проработка места, которое я сообщу через час, и подготовка бойцов, проинструктируйте и введите в общий курс дела. Последние указания, как они, так и вы получите на месте. А теперь извините, мне нужно получить на кое-что разрешение.

— На что? Нейтронную бомбардировку всего А7?

— Если б было это в кодексе 604, то это бы я сделала еще пять лет назад…

Это должно продолжаться. Продолжаться вечно…

Легкий скрип кровати, из окна подул влажный, жаркий ветерок, пропитанный убийственным запахом мха и химикатов. Серые глаза с упорством пытались просверлить дыру в потолке, а за стенкой вещал новостной блок нудным гнусавым голосом. Все идет по кругу изо дня в день.

«Ты живешь в аду.»

И правда — в аду. Он улыбнулся, слишком резко и слишком широко, из-за чего ранка на нижней губе вновь разошлась, а на языке через секунду вновь почувствовался соленый теплый вкус крови. Джек не обратил на это внимание, лишь медленно прошелся языком по нижней губе, слизывая еще пару капель.

А магистрали вдалеке шумели — сегодня на редкость громче и яростней.

«Ты можешь погибнуть!»

Да.

«Ты хочешь погибнуть?»

Непременно. Безапелляционно. Навечно.

На кухне медленно капала из крана вода, стуком капель отсчитывая секунды и минуты, и солнце так медленно и лениво скатывалось за западную линию горизонта. Словно предвещало долгожданный конец ублюдской цивилизации и его в целом.

— Скоро стемнеет, — неизвестно почему, вслух проговорил парень, вновь не обращая внимания на скрипучий хриплый голос, который еще недавно он бы ни за что не принял за свой.

«Дошел до ручки, Фрост?»

Он фыркнул, поднял руку, медленно отодвигая ее влево и пытаясь поймать желтый свет от окна. Снаружи бетонных стен было слишком противно и гадко, из-за плавящегося не то от жары, не то от духоты воздуха казалось, что ближайшие здания и магистрали всего лишь мираж — жалкий, злобный, уничтожающий своим видом веру… Или того хуже — газ, весь город заполонил едкий прозрачный газ, который и вызывал страшные галлюцинации. Но была реальность — желтая, жестокая, обыденная. А мысли вновь вернулись, не побоявшись вытеснить раздумья о мире и его паскудстве.

И лучше ему так, чем принимать факт…

«Какой?»

Он вновь улыбнулся, машинально облизывая потрескавшиеся губы.

Ведь он сосуд — всего лишь сосуд. Даром, что бездонный, все равно пустой. Так лучше…

«Тогда, если так лучше, скажи, какого хрена ты все еще думаешь о жизни? О своей спасенной, чтоб тебя мальчишка, жизни?!»

Он не выносит: подрывается, вскакивает с кровати и резко высовывается в окно, из-за чего сразу зажмуривается — слишком ярко и приторно желто. И опять блок новостей: Кровавый Душитель… Арматура. Шлейф из крови с пятнадцатого по первый… Ужас веселится — полиция в ахуе…

Сам от себя и своих решений тоже в…

— Да что за черт? — не сдержавшись выкрикивает парень, плюет даже на то, что его могут услышать, но уже намного тише добавляет: — Что со мной творится? Какого черта?..

Хочется чего-то спонтанного, неожиданного, выходящего за рамки и так его безумной жизни, так чтоб понял, что делать дальше, так, чтоб все встало на свои места и было понятно, даже такому идиоту как он, чтобы хоть одна ситуация решила всё наконец и он понял!

Парень зажмуривается сильно, до боли и красных точек перед глазами, не то от ненавистной желтизны словно гниющего города, не то от своих идиотских мыслей и желаний. И хочется глотнуть воздуха — не этого, а настоящего или, как минимум, чистого — одуряющего своей холодностью так, чтоб и мозги, и легкие к чертовой матери выморозились и стало больно от этой чистоты.

«Мальчишка всё никак не может понять… Что, Джек, добегался? Теперь не можешь решить сам жить или нет? Что, хорошенько тебе незнакомый псих нервы потрепал? Или дело в твоем желании?» — почти как наяву — почти как рядом, цедит злым голосом подсознание, и он готов сам на себя окрыситься или завыть. От безысходности, от тупой боли под ребрами, нет, не в органах — где-то между ними, где-то, где лежат останки подохшей души…

«Тогда, почему все еще желаешь, если подох изнутри, а?»

— Желаю… — шепотом, так что шум города заглушает его слова, — Желаю все же. Хочу, желаю. Сильно… Очень сильно. До одури хочу!

Нет, так не должно быть!

Он трясет головой, будто это поможет вытрясти все ненужное и останавливающее. Всю эту хрень.

— Да хватит уже! Я не хочу бороться! Не из-за чего, не из-за кого… не хочу! И просто убиться, неважно как. Плевать. Заебали — все… И город, и жители, и ненавижу, всех — каждого!

Он срывает помятую кофту со спинки кровати, что так неудобно зацепилась за острый край и наскоро одевшись, захватывает ключи и выбегает из дому. Плевать куда, Джек не знает где окажется, лишь бы не в этом бетонном гробу. Плевать что будет с ним, и плевать даже на усилившийся патруль и панику и так давно съехавшего города. Ему уже плевать, его желание не сбудется, как бы он отчаянно этого не хотел.

====== Глава VII ======

А воздух становился гуще — удушающее, невыносимее, и плевать, что уже сумерки и по идее заход солнца принес с собой противный холодок и едва ли разбушевавшийся ветер. Он цыкает, шмыгает носом и наперекор орущей интуиции сворачивает налево.

«А надо было направо, твою ж мать, Оверланд, на право!»

— Заткнись! — словно в приступе паранойи шикает на самого себя Фрост и воровато оглядывается.

Но на узкой улочке меж стеклянных высоток никого нет, лишь потрепанные целлофановые пакеты, раздуваемые с ближайшей свалки и жестянки, когда-то полные напитков и энергетиков. Только грязь, только вонь и тотальная пустота… А он хренов идиот-самоубийца.

И беловолосый всё думает, думает, думает, и ничего не помогает вернуться в адекват, и всё его злит — абсолютно и бесповоротно. Выжигающая ненависть не уходит — бесят все и всё. Он готов даже зарычать на весь этот чертов мир, ощетиниться и послать всех и каждого поименно, но поможет ли, толку ли будет? И как бы противно ему не было, ничего не помогает… ничего и никто?

«Ты опять за свое?»

— Отъебись! — хриплый рык, что отдается глухим эхом от бетонок.