Он действительно отчасти удовлетворенный тем, что предстоит и что переживает далеко в Белом Шпиле сейчас эта поистине шлюшка: окровавленная, еле живая, со сломом личности. Будучи неприкосновенным, но сейчас за ним выстроились все долбоебы или моральные уроды, шизики, просто работяги полу опустевшего города…

И Ужасу отчасти невдомек, от чего сейчас так скривился Сандерсон, отшатнулся Астер и Норт, и так вытянулось, становясь тошнотворно серым, лицом у Феи. Было бы больше времени, и он возможно выдумал что то более хлеще и извращенней для Луной паскуды, но так пришлось импровизировать… Однако единственный взгляд который не выражает страха или отвращение естественно у мальчишки.

И Джек действительно в том ещё пиздецовом шоке от услышанного, но он не знает, что чувствовать на такое, не знает вообще, как справиться, со всем что сейчас происходит с ним — с ними, то что творит хищник и то что вытворил с ублюдком Лунным… Подарок?

Эдакое уникальное, без слов понятное между ними — «Ты знаешь, что я это сделал ради тебя, сделал с ним то, что он хотел с тобой, только он на самом деле ощутит себя той самой игрушкой, с которой развлечется весь город.»

У Джека настолько дохуя эмоций невысказанных до невозможности ещё неосознанных, что он лишь с дрожью благодарно прикрывает глаза, не замечая влагу на щеках. Ебаная прострация сейчас выгоняет его в реальность, но эта ебаная реальности слишком… Мальчишка не выдерживает такого явственного, готовый разораться от того, что здесь его Солнце, от страха за него же, от… гордости? Да, черт возьми, от гордости! И безграничной благодарности.

Фрост мотает головой и сминает губы, покусывает, уничтожая намек на улыбку, не та ситуация. Хотя он не может сейчас по-другому, он понимает что ситуация — хуже некуда и почему? Почему же так?..

Питч делает последний шаг, медленно опасно, и останавливается за два метра до самого мальчишки, ближе не подпустят, и Джек это понимает, видит как пиздец ловушка захлопнулась, и тихо взвыв в голос, запрокидывает голову назад, смотря на потолок и на похуй, как мерзко по вискам скатываются новые капли соленого. Блядь!

— Зачем? — не выдерживает парень, удачно перебивая на секунду раньше, как Фея захотела вставить тупую тираду, но на его вскрик все до странности замирают, ебаное кино, но он вновь смотрит на своего персонального не понимая, зачем, за что? Почему именно сейчас? — Зачем блядь ты это сделал?!

Блэк приостанавливается, ещё один неполный шаг, но останавливаясь под прицелом слишком близко стоящей и держащей его на мушке сучки Феи, последнее слишком безразлично, однако на мушке и мелочь, и это опаснее. И на его вопрос нечем блядь крыть, равно и ответить тупой отмазкой самое ебанутое сейчас. Хищник лишь едва склоняет голову в бок, рассматривая зареванного трясущегося мальчишку, и довольное и хитрое пропадает с его лица, вровень ядовитому взгляду. А Джеку непременно кажется, что сейчас будет что-то, что разорвет его мир на части, просто потому, что не может же… Парнишка обессилено всхлипывает и чуть не пропускает сказанное таким тихим и серьезным:

— Зачем я пришел прямо в ловушку точно за тобой? — Питч смотрит напрямую ему в глаза с такой жестокой констатацией и искренностью — и принимай это как хочешь.

И Джек принимает. Сам того не осознавая в первую секунду, но сразу же давится своим вздохом, когда память простреливает однозначное, такое четкое воспоминание, их аналогичный по сути своей разговор.

« — Если я когда-нибудь за кем-нибудь приду в ловушку гребаных хранителей, притом буду знать прекрасно, что это ебучая смертоносная для меня ловушка, то это можно считать высшим проявлением прогрессивного безумия от меня.

— То есть безумной любви?..»

Нет! Нет! Нет! И тысячу ебаных разорвавшихся «нет!» в голове, до ненависти, до выбеленного всё в подкорке, до жалобного неверящего стона, и резкого отрицательного мотания головой. Нет! Не может же… Нет!

— Нет… — судорожно шепчет Джек в обжигающем неверии, смотря в эти невозможные золотые глаза и продолжая мотать головой… Не верит… Не может под конец быть все настолько для него желанно!

— Да, — ответом на всё, и с таким же стальным, полностью осознаваемым и дающим понять окончательно, — Десять часов прошли…

И это несказанное вслух, но осязаемое сейчас между ними — досказанность и все по своим местам, как должно было быть ещё месяц назад, если бы не…те злоебучие факторы, если бы не злоба и упрямость самого Питча, если бы…

Джек закусывает губу с новой силой, чтобы подавить отчаянный скулеж на грани крика, потому что так нельзя. Так нечестно! Так невозможно, не в этих обстоятельствах, не с таким взглядом!

«Ну твою ж, ну что же ты творишь, любовь моя?

Ну почему именно так?

Почему даже если мечтаешь от тебя невозможного, то в реальности ты стираешь это ебаное надуманное с таким эмоциями, с таким блядь словами, так, что мечта выцветает, становясь пиздец блеклой по сравнению с тем что ты творишь… с твоими поступками!

За что ты мне такой? Долгожданный… Мой... За что все ещё рядом с таким как я?»

Джек судорожно, на миг, прикрывает глаза не в силах унять чертов тремор и предистеричное состояние, не в силах даже ответить, даже показаться чуть более сильным. Ничего не осталось, все пеплом, всё сломалось, и только вновь голос Ужаса вытаскивает, так, что Фрост распахивает глаза, сразу замирая от всё того же цепкого серьезного взгляда; эти секунды — минуты Питч просто неотрывно смотрит на него, однако обращается он уже к Фее:

— Ты ведь знаешь, что мне нужно… — холодно утверждая, но равно хотя бы взглядом удерживая Джека от полной истерики, не давая вникать в суть сказанного. Нехуй ведь.

— Цену набиваешь? — ухмыляется она, поняв что будет его дальнейшим шагом, на сразу же просчитываясь.

— Даю право решить, с выпущенными кишками будут твои шалавешки через три минуты или всё же нет! — огрызается он, наконец переводя хищный взгляд на наемницу, и эти ебаные их три секунды тишины ощущаются, как три полноценных часа, мертвые и ничего хорошего не обещающие.

Однако она сдается, матерится приглушенно, но сдается, кивает, злобно скривив губы, словно ей вообще неприятно здесь такое терпеть, но равно понимая, что выход лучший, для неё же и безопасности остальных.

Только для одного Фроста нихуя непонятно, неясно на кой черт, почему и что происходит, он не улавливает какой-то ебаный пиздец, не улавливает и не понимает что происходит, все еще держа это ошеломляющее в голове, не понимает ровно до того момента, пока Фея в следующие пару секунд не требует, снимая вновь с предохранителя пистолет:

— Оружие, всё, на пол!

Только на это получает лишь взгляд с едва приподнятой бровь, говорящий прямо — за долбаеба не держи, и морщится вновь, кивая Астеру. Конечно… Банниманд только сейчас отойдя от своего шока и врубившись в происходящее, так неохотно опускает пистолет, прячет его обратно в кобуру и достает из заднего кармана складной нож, демонстративно заходя за спину прицепленного к стулу парня.

— Стой! Нет! Так…так нельзя! — до него доходит теперь с кристаллической ясностью, но последнее, что Джек вообще желает — это освободится ценой его свободы, его жизни, потому отчаянно вскрикивает, почти со злобой переводя взгляд на своего Ужаса, с таким отчаянным, почти умоляющим: — Не надо! Нет! Прошу, только не так…

— Гарантом будет твой приют, что он уедет отсюда, и хуй ты посмеешь выйти на его след… — Блэк даже не отвечает на мольбы Джека, хотя и смотрит только на него, доставая свои два пистолета с глушителями и кидая на пол. Время на минуты, но только он это знает, и единственное важное — добиться от этой почти невменяемой суки согласия.

— Он нам и нахуй не сдался, — как бы подтверждает она, носком туфли отшвыривая подальше сикнутые стволы, и пытаясь не упустить ни одну деталь, ничего…

И его, его блядь здесь никто не слушает, словно даже не замечают…

За тебя все решили и ты будешь жить.

Да нахуй ему жизнь если так то? Джек не понимает, не хочет признавать такой конец, просто уже без сил одним взглядом пытаясь отговорить своего хищника. Хотя в мозгах такое паскудное — хуй ты его отговоришь. Даже близко блядь!